«Я оказалась в лесу и встретила там древесного гнома по имени Зокко. Он научил меня вызывать мою мать, и я ее вызвала».

«Она явилась?»

«Сразу же. Сначала она вела себя не слишком внимательно, а потом вдруг решила, что может похвалиться такой дочерью. Твиск настоящая красавица, хотя у нее заносчивые манеры, и она не любит долго думать об одном и том же. Она подчиняется мимолетным капризам. Подумать только, обменяла меня на другого младенца, будто я сосиска какая-то! Когда я упомянула об этом, она только засмеялась и заявила, что в младенчестве я много кричала и пиналась, в связи с чем у нее были достаточные основания от меня избавиться».

«А теперь вы больше не пинаетесь?»

«Стараюсь сдерживаться».

«Никогда не знаешь, о чем думают феи, — задумчиво сказал Шимрод. — Я пытался их понять и не смог: легче поймать пальцами каплю ртути».

«Наверное, волшебники часто имеют дело с феями — ведь они тоже разбираются в магии?» — предположила Мэдук.

Улыбнувшись, Шимрод покачал головой: «Мы применяем различные чары. Когда я странствовал по свету в первые годы жизни, такие существа вызывали у меня любопытство. Меня забавляли их проделки, их капризы и фантазии. Теперь я остепенился и больше не пытаюсь разобраться в логике фей. Когда-нибудь, если хотите, я объясню вам разницу между магией фей и магией инкубов; большинство чародеев пользуется магией инкубов».

«Гм! — отозвалась Мэдук. — А я думала, что магия — это магия, и все тут!»

«Не совсем так. Иногда простая магия кажется сложной, а сложная — простой. Во всем этом, на самом деле, трудно разобраться. Например — у вас под ногами растут три одуванчика. Сделайте одолжение, сорвите их».

Мэдук нагнулась и сорвала три маленьких желтых цветка.

«Сожмите их между ладонями, — сказал Шимрод. — А теперь поднесите сложенные руки к лицу и поцелуйте одновременно оба больших пальца».

Мэдук поднесла руки к лицу и поцеловала большие пальцы. Тут же она почувствовала, что легкие мягкие одуванчики между ладонями стали твердыми и тяжелыми: «Ого! Они изменились! Можно посмотреть?»

«Смотрите».

Раскрыв ладони, Мэдук обнаружила вместо цветов три тяжелые золотые монеты: «Чудесный фокус! А я могу так сделать?»

Шимрод покачал головой: «Не сегодня. Это не так просто, как кажется. Но монеты оставьте себе».

«Спасибо! — сказала Мэдук, с некоторым сомнением разглядывая монеты. — Если я попытаюсь на них что-нибудь купить, наверное, они снова превратятся в одуванчики?»

«Если бы я применял магию фей, скорее всего, так оно и было бы. Но магия инкубов устойчива: ваше золото останется золотом. По сути дела, инкуб, выполнявший мое поручение, мог позаимствовать их из казны короля Казмира, чтобы не слишком себя утруждать».

Мэдук улыбнулась: «Мне ужасно хочется научиться чародейству! Мою мать просить бесполезно, у нее не хватит терпения. Я спросила ее о моем отце, а она заявила, что ничего о нем не помнит — даже имени не знает!»

«Судя по всему, ваша матушка действительно отличается забывчивостью, особенно в том, что относится к ее самым легкомысленным поступкам».

Мэдук печально вздохнула: «Забывчивость это или что-нибудь похуже, но я все еще не могу претендовать на родословную — ни на короткую, ни на длинную».

«Феи не слишком разборчивы в связях, — заметил Шимрод. — Неприятная история».

«Вот именно. Фрейлины обзывают меня „бастардом“, — мрачно пожаловалась Мэдук. — А я могу только смеяться над их невежеством, потому что они заблуждаются, если думают, что знают, кто мой отец!»

«Это очень некрасиво с их стороны, — согласился Шимрод. — Неужели королева Соллас одобряет такое поведение фрейлин принцессы?»

Мэдук пожала плечами: «В таких случаях я не бегу жаловаться, а наказываю их своими средствами. Сегодня Хлодис и Девонета найдут у себя в постелях жаб и черепашек».

«Справедливое возмездие! Будем надеяться, что оно наставит их на путь истинный».

«Они быстро все забывают, — возразила Мэдук. — Их трудно чему-нибудь научить, и завтра мне придется придумать что-нибудь еще. Но при первой возможности я должна разыскать какую-нибудь родословную, где бы она ни пряталась».

«Как вы собираетесь ее искать? — спросил Друн. — Ведь, судя по всему, не осталось почти никаких свидетельств вашего происхождения».

«Я об этом много думала, — заявила Мэдук. — Наверное, придется снова обратиться к матери и попробовать как-то освежить ее память. А если и это не поможет…» Мэдук прервалась: «Хлодис меня заметила! Смотрите, как она бежит, весело подпрыгивая, чтобы на меня донести!»

Друн нахмурился: «Пребывание в нашем обществе не обязательно следует рассматривать как скандальное поведение».

«Это неважно! Они хотят, чтобы я обворожила принца Биттерна или, может быть, принца Гарселена — вот он сидит, грызет поросячью ножку!»

«Вопрос легко решается, — вмешался Шимрод. — Давайте сядем за стол и тоже погрызем поросячьи ножки. Ваши мучители не смогут что-либо возразить перед лицом столь безукоризненного поведения».

«Можно попробовать, — согласилась Мэдук. — Но поросячью ножку я грызть не буду. Предпочитаю жареного фазана с обильной сливочной подливкой».

«Я тоже, — кивнул Друн. — Еще немного зеленого лука и кусок хлеба — вот и весь ужин».

«Так что же? Пойдемте ужинать!» — заключил Шимрод.

Они уселись за стол под сенью дуба, и стюарды обступили их с большими серебряными подносами в руках.

Тем временем леди Дездея консультировалась с королевой Соллас. Получив поспешные инструкции, воспитательница решительно направилась по лужайке к столу, за которым сидели Мэдук, Друн и Шимрод. Остановившись рядом с принцессой, Дездея произнесла тщательно сдержанным тоном: «Ваше высочество, должна поставить вас в известность о том, что принц Биттерн настоятельно умоляет вас оказать ему честь и ужинать в его компании. Королева желает, чтобы вы приняли его приглашение безотлагательно».

«Вы ошибаетесь, — ответила Мэдук. — Принц Биттерн полностью заворожен и поглощен высокой дамой с длинным носом».

«Это достопочтенная герцогиня Клавесса Монфуа. Тем не менее, будьте добры, примите во внимание, что принц Кассандр убедил ее совершить с ним речную прогулку, прежде чем продолжать пиршество. В связи с чем принц Биттерн остался в одиночестве».

Мэдук обернулась. Действительно, принц Кассандр и герцогиня Монфуа направлялись к пристани, где в тени плакучей ивы были пришвартованы три плоскодонных ялика. Герцогиня Клавесса, несколько удивленная внезапным предложением Кассандра, продолжала демонстрировать возбужденную общительность и болтала непрерывно. Принц Кассандр вел себя более сдержанно, проявляя светскую вежливость, лишенную, однако, каких-либо страстных порывов. Тем временем принц Биттерн смотрел вслед удаляющейся герцогине, слегка раскрыв рот и уныло сгорбившись.

«Как видите, принц Биттерн с нетерпением ожидает вашего присутствия», — настаивала леди Дездея.

«Ничего подобного! Вы неправильно истолковываете его позу, — оборонялась Мэдук. — Он с нетерпением ожидает возможности присоединиться к Кассандру и герцогине в лодке».

Глаза Дездеи сверкнули: «Вы обязаны подчиниться королеве! Она считает, что вам надлежит находиться в обществе принца Биттерна».

«Возникает впечатление, что, по вашему мнению, пребывание в нашем обществе носит неподобающий или унизительный для принцессы характер, — холодно произнес Друн. — Если эта оскорбительная инсинуация будет продолжаться, я немедленно выражу свое возмущение королю Казмиру и попрошу его наказать виновных в столь непростительном нарушении этикета».

Леди Дездея моргнула и, отступив на шаг, опустилась в неуклюжем реверансе: «Разумеется, я никоим образом не намеревалась нарушить этикет, ваше высочество! Я всего лишь передала пожелания королевы».

«В таком случае, судя по всему, кто-то ввел королеву в заблуждение. Принцесса не желает лишать нас возможности оставаться в ее обществе и чувствует себя превосходно. Зачем ставить ее в неудобное положение?»