«А почему она требует от меня всяких бесполезных глупостей? Я только и делаю, что переодеваюсь — в конце концов от этого все мои платья разойдутся по швам».

«У королевы есть самые основательные причины для принятия ее решений. Пойдемте, не упрямьтесь!»

Угрюмо опустив голову, Мэдук позволила снять с себя голубое платье и надела новый костюм — как ей пришлось неохотно признать, он оказался не хуже прежнего: белая блуза, перевязанная у локтей коричневыми лентами, лиф из черного бархата с двойными рядами маленьких медных медальонов спереди и длинная плиссированная юбка медно-рыжего оттенка, напоминавшего цвет ее волос, но не столь интенсивного.

Леди Дездея отвела принцессу в гостиную королевы, где они ждали, пока Соллас завершала собственные приготовления к банкету. Затем, сопровождаемые скромно следовавшими сзади Девонетой и Хлодис, все они направились на южную лужайку перед дворцом. Там, в тени трех огромных старых дубов, в нескольких шагах от мирно блестевшей реки, на длинном деревянном столе, опирающемся на козлы, разложили всевозможные яства. По всей лужайке в кажущемся беспорядке расположили небольшие столики, покрытые чистыми скатертями с расставленными на них корзинами с фруктами, кувшинами вина, а также тарелками, бокалами, мисками и столовыми приборами. Три дюжины стюардов в лавандовых с зеленым ливреях застыли, как часовые на постах, чтобы начать обслуживание по сигналу сенешаля. Тем временем компания гостей рассыпалась на отдельные группы, ожидая прибытия королевской четы.

На фоне зеленой лужайки и безоблачного синего неба их наряды выглядели великолепно. Здесь были всевозможные оттенки синего, от блестяще-голубого, лазурного и бирюзового до темно-синего, вплоть до индиго, пурпурный, малиновый и зеленый атлас, коричневато-оранжевый, темно-бежевый и светло-бежевый, горчично-охряный, серовато-желтый и бледно-желтый бархат, розовые, пунцовые и гранатовые платья. На приглашенных словно горели белизной рубашки, блузы и плиссированные воротники из тонкого шелка и египетского батиста; изощренные головные уборы красовались многочисленными полями, сгибами, лентами и плюмажами. Леди Дездея облачилась в относительно скромное платье серовато-лилового «верескового» оттенка, расшитого красными и черными розочками. Когда король и королева появились на лужайке, воспитательница воспользовалась случаем посоветоваться с королевой; Соллас дала ей несколько указаний, на что Дездея ответила почтительным реверансом, выражавшим полное понимание. Воспитательница вернулась туда, где оставила принцессу — и обнаружила, что Мэдук исчезла.

Леди Дездея раздраженно всплеснула руками и подозвала Девоне-ту: «Где принцесса Мэдук? Она только что стояла рядом, а теперь куда-то шмыгнула, как хорек в кусты!»

«Надо полагать, ей понадобилось в туалет», — доверительнокапризным, презрительным тоном ответила Девонета.

«Ха! Как всегда, ей приспичило в самый неподходящий момент!»

«Она сказала, что ей не терпелось уже два часа», — добавила Девонета.

Дездея нахмурилась. В замечаниях фрейлины она уловила чрезмерные самомнение и беззаботность, граничившие с фамильярностью. «Как бы то ни было, — строго сказала воспитательница, — принцесса Мэдук — любимая внучка их королевских величеств! Отзываясь о ней, следует соблюдать осторожность, опасаясь проявить неуважение!»

«Я всего лишь рассказала вам так, как оно было», — робко потупилась Девонета.

«Хорошо. Надеюсь, однако, что ты уделишь должное внимание моим замечаниям». Леди Дездея поспешно направилась туда, где она могла немедленно перехватить принцессу, выходящую из дворца.

Шло время. Леди Дездея теряла терпение: где пропадала маленькая негодница? Какую пакость она опять задумала?

Король Казмир и королева Соллас уселись за особый стол. Лорд-сенешаль кивнул главному стюарду, а тот хлопнул в ладоши. Гости, все еще стоявшие на лужайке, разместились там, где им было удобно, в компании родственников и друзей или в обществе новых знакомых, к которым они испытывали расположение. Стюарды попарно рыскали вокруг столов, разнося блюда и подносы — один держал, другой подавал.

Вопреки желаниям королевы Соллас, принц Биттерн Помперольский сопровождал молодую герцогиню Клавессу Монфуа из Сансиверра — крохотного королевства, граничившего на севере с Аквитанией. На герцогине было потрясающее, удачно подчеркивавшее преимущества ее фигуры алое платье с черной, пурпурной и зеленой вышивкой, изображавшей павлинов. Высокая, живая девушка с роскошными черными волосами и сверкающими черными глазами, она кипела энтузиазмом, провоцировавшим в принце Биттерне непривычную разговорчивость.

Соллас наблюдала за происходящим с холодным неодобрением. Она хотела, чтобы принц Биттерн сидел рядом с принцессой Мэдук и тем самым мог получше с ней познакомиться. По-видимому, этот план сорвался — королева направила в сторону леди Дездеи влажный взгляд, полный укоризны, что заставило воспитательницу еще пристальнее смотреть на выход из дворца: куда запропастилась принцесса?

На самом деле Мэдук вовсе не задерживалась. Как только леди Дездея повернулась к ней спиной, принцесса, скрываясь за многочисленными группами гостей, направилась к самой далекой окраине прибрежной лужайки, где под кронами нескольких дубов прогуливались Друн и Шимрод. Появление принцессы застало их врасплох. «Вы подкрались без церемоний и предупреждений, — заметил Друн. — К счастью, мы не обменивались никакими секретами».

«Пришлось пробираться украдкой, — объяснила Мэдук. — Зато теперь я свободна — пока меня не найдут, конечно». Она встала так, чтобы оттуда, где собрались гости, ее не могли заметить за стволом дуба: «Даже теперь я не в безопасности — леди Дездея видит сквозь каменные стены».

«В таком случае, пока вас не утащили враждебные силы, позвольте представить вам моего друга, маэстро Шимрода, — сказал Друн. — Кстати, он тоже видит сквозь каменные стены и даже гораздо дальше».

Мэдук чопорно присела в реверансе, а Шимрод поклонился: «Рад с вами познакомиться. Принцессы встречаются мне не каждый день!»

Мэдук скорчила недовольную гримасу: «Я предпочла бы стать волшебницей и видеть сквозь стены. Этому трудно научиться?»

«Очень трудно, многое зависит от способностей ученика. Я пытался научить Друна паре полезных трюков, но не могу сказать, что добился больших успехов».

«Я мыслю слишком прямолинейно, — признался Друн. — Не могу одновременно держать в уме несколько вещей».

«По-видимому, этим и объясняются твои затруднения, — подтвердил Шимрод. — Нов конце концов это к лучшему. Иначе каждый научился бы волшебству, и мир — такой, каким мы его знаем — перестал бы существовать».

Мэдук задумалась: «У меня в голове иногда копошатся по семнадцать мыслей одновременно».

«Исключительные интеллектуальные способности! — заметил Шимрод. — Мургену иногда удается учитывать тринадцать, от силы четырнадцать факторов одновременно, но после этого он впадает в полуобморочное оцепенение».

Мэдук печально взглянула на кудесника: «Вы надо мной смеетесь».

«Что вы, никогда не позволил бы себе смеяться над принцессой королевской крови! Это было бы непростительной дерзостью».

«Кому какое дело? Я — принцесса только потому, что Казмир желает поддерживать видимость такого положения вещей, чтобы выдать меня замуж за принца Биттерна или еще какого-нибудь зануду».

Друн взглянул на пирующих: «Биттерн ненадежен; из него не получится верный союзник. Но для вас его непостоянство выгодно — он уже увлекся очередной красоткой».

«Должен вас предупредить, — вмешался Шимрод. — Казмиру известно, что вы — подкидыш, но он ничего не знает о сыне Сульдрун. Если он начнет хотя бы подозревать правду, Друну будет угрожать смертельная опасность».

Мэдук покосилась из-за ствола дерева на короля Казмира, беседовавшего с сэром Ньяком из Прахолустья и сэром Лодвегом из Кокейна: «Матушка предупреждала меня о том же. Не беспокойтесь, я умею держать язык за зубами».

«Как вам удалось встретиться с матерью?»