Все молчали. Тотор ясно обрисовал ситуацию. Куда уж яснее?

Но вдруг заговорил Аколи:

— Мы не хотим быть рабами. Лучше умереть всем до единого…

— Ну что ж! Решено! Вы знаете, что на нас можно положиться. Мы не сбежим. Не так ли, Жан, Меринос?

— Это не обсуждается, — отозвался Меринос.

— Я должен убить лейтенанта, — произнес Жан. — Сегодня у меня появилась такая возможность. Стало быть, все отлично!

— Итак, в нашем распоряжении один час. Это и много и мало. Подкрепитесь, чтобы набраться сил. Ешьте, пейте. Через час двинемся на врага всем скопом и попытаемся прорваться. Это невозможно, но надо попробовать. В последний момент каждый сможет пустить себе пулю в лоб. Согласны?

— Согласны! — отвечали все.

— Дружище Аколи, ты смелый и верный товарищ. Я хотел бы завершить начатое дело, то, о чем мы мечтали с тобою, — дать свободу всем африканским братьям… Но вышла осечка… По крайней мере, на этот раз… Не сердись и дай руку. Погибать — так вместе! Теперь возвращайся к своим обязанностям, построй людей. Пусть приготовятся к последнему бою.

Как ни старался Тотор говорить бодро и уверенно, голос его был печален и тих. Он корил себя за вчерашние наивные планы. Что он может сделать! Какими силами располагает? Уж и того довольно, что на протяжении двух месяцев ему удавалось сдерживать дикий нрав каннибалов. «Да, да! — думал он. — Быть может, стоило поступить иначе, установить связь со всеми племенами, собрать побольше сил… Но как их всех вооружить? Решительно, Тотор, ты сумасшедший, ты забыл, что находишься в глуши, в дебрях Африки… ни ресурсов, ни помощи. Ты, именно ты виновен во всем, и, отдавая жизнь за этих людей, ты лишь заплатишь свой долг. Прощай, папаша Фрике! Прощайте, друзья! Прощай, жизнь!»

Такие невеселые мысли одолевали Тотора, когда Хорош-Гусь подошел и дернул его за рукав.

— А! Это ты, старина! — вздрогнул Тотор. — Что скажешь? Прости за то, что я втянул тебя в эту катавасию! Ведь я оказал тебе весьма плохую услугу…

— Послушай, патрон, — прошептал Хорош-Гусь. — Ты был добр ко мне и к Йебе. Однажды ты уже вырвал нас из лап этих стервятников. Я не забываю добра. Пойдемте со мной, ты и двое белых. Я спасу вас.

— О чем ты?

— Йеба надоумила меня. Тебе известно, что деревня расположена в ложбине, которая образовалась невесть когда, после землетрясения.

— И что же?

— Йеба обнаружила подземный ход, его трудно заметить. Он находится у подножия одного из укреплений, что мы построили. Девица она любопытная, решила узнать, куда ведет ход. Так вот, там целая система гротов… пещеры, пещеры вплоть до долины. Ее видно в ясную погоду. Дальше леса. Можно убежать. Входа никто не найдет, это моя забота. Не утверждаю, что это парк Монсо[57], но, по крайней мере, останетесь живы. А это немало. Дойдете до леса и направитесь на запад. Там не такие дикие места.

Тотор прервал его:

— Ты пойдешь с нами?

— Я? Никогда в жизни! Мое место здесь. Останусь с Аколи и умру за своих товарищей. Как я могу бросить их?

— И ты мог подумать… ты мог поверить, что мы, белые, способны на такую низость? Немедленно проси прощения!

— Патрон! Умоляю, выслушай…

— Ни слова больше, или я поколочу тебя.

Потом, секунду подумав, коротко бросил:

— Веди к подземному ходу!

Тотор и Ламбоно побежали через деревню. Все готовились к бою, так что на них никто не обратил внимания.

Хорош-Гусь отбросил ветки, разгреб камни и показал Тотору узкий проход. Там едва мог проползти человек.

— Вот! — произнес он. — Тесновато, но дальше пещера расширяется. Йеба говорит, что до выхода добираться около часа.

— Ах! Если бы ты сказал мне об этом раньше!

— Я сам не знал, патрон. Йеба открыла ход три дня назад и ничего не сказала, пока не проверила все досконально.

— Ну что ж! Так тому и быть. Там, где пройду я, пройдет и другой. Позови Аколи и побыстрее, не то я тебя убью!

Хорош-Гусь повиновался. Минуту спустя явился Аколи.

— Переведи ему как можно яснее мои слова. Существует подземный ход, через который можно уйти. Туда можно запускать по шесть человек в минуту. В нашем распоряжении сорок минут. Мы запустим туда столько женщин и мужчин, сколько успеем. Не мешкать! Не копаться! Если сделать все четко, можно спастись. Со мной остаются только те, у кого есть оружие. Мы всех прикроем. Будем драться как цепные псы.

Аколи внимательно выслушал и все понял. Он положил руки на голову Тотора в знак признательности и уважения.

— Ладно! Не до кривлянья! Вперед! Каждая минута стоит чьей-нибудь жизни. За работу!

Аколи отдавал распоряжения. Для начала отобрали сто женщин и сто мужчин. Их построили шеренгой, и великий исход начался.

Первые побаивались спускаться в черную дыру, но вскоре негры привыкли и больше не теряли времени даром.

Тотор подбадривал беглецов. Лицо его сияло от счастья.

За полчаса он насчитал двести женщин и столько же мужчин.

Негры оказались на удивление дисциплинированными. Никакой толчеи, никакой свалки. Движения точны, как на параде. Ни одного вопроса. Приказ отдан — его надлежит выполнить.

Тридцать пять, тридцать девять минут…

— Стоп! — закричал Тотор.

И едва Аколи успел перевести, как шеренга замерла на месте.

— Заделывайте дыру! — приказал Тотор.

Вход забросали камнями.

Половину населения деревни спасли, но что будет с остальными?

Можно было подумать, что сама природа надела траур. В воздухе взвились клубы серой пыли, так что даже солнечный свет померк, хотя на небе вроде не видно ни облачка.

Внезапно завизжали флейты, загрохотали барабаны…

Арабы напоминали, что срок перемирия истек.

— Прекрасно! Идем! — воскликнул Тотор.

Аколи собрал людей. Час пробил!

Бывший вождь коттоло объяснил, что необходимо во что бы то ни стало пробить брешь во вражеских рядах. Это верная смерть… Но лучше умереть достойно, чем сносить издевательства в рабстве.

Все собрались у главных ворот. Двести мужчин, и на всех шестьдесят ружей, ножи, ятаганы, дротики, копья…

Вновь заиграли флейты.

Тотор вышел вперед. По правую руку от него шел Меринос, по левую — Жан. Хорош-Гусь и Йеба замыкали колонну.

Отважная девушка наотрез отказалась использовать шанс, который сама же предоставила своим собратьям. Она любила Ламбоно и не покинула его.

Хорош-Гусь подошел к Тотору.

— Патрон, — торопливо проговорил он, — будет жарко, и гораздо жарче, чем ты можешь себе представить. Взгляни на небо.

В самом деле, солнце заволокло тучами, небо почернело…

В этот момент флейты заиграли в третий раз.

Сквозь бойницу Тотор увидел, что жерла пушек смотрят прямо на них, готовые разнести деревню в щепки.

— Вперед!

Ворота открылись, и на первую шеренгу негров-майенба внезапно обрушилась славная когорта короля Коколя.

Натиск был столь неожиданным и мощным, что немногочисленному отряду удалось вклиниться в расположение войск противника почти беспрепятственно. Героический рейд! Тем более героический, что у нападавших не было ни малейшей надежды на победу.

Тотор дрался как лев. Вокруг него образовалась гора трупов.

Меринос стрелял из револьвера, и каждая выпущенная им пуля непременно находила свою жертву.

Жан повредил ружье и теперь бился врукопашную.

Хорош-Гусь и Аколи не отставали.

Коттоло стреляли, увы, по большей части наугад. Те, кому не досталось ружей, сражались на свой лад. Но дротики и копья не наносили врагу заметного ущерба, так что враги быстро опомнились и, озверев от ярости, накинулись на маленькое войско храбрецов.

Бен Тайуб наблюдал за сражением, гарцуя на лошади. Тут же находился и лейтенант фон Штерманн. После кровавой расправы над томба солдаты наотрез отказались выполнять его приказы и лейтенант дезертировал, примкнув к бандитам.

Бен Тайуб не хотел убивать. Негры — его товар, его доход, а значит, должны быть целы и невредимы. К тому же, во избежание скандала, он предпочел бы всего лишь прогнать этих проклятых белых «избавителей».