Росс знает, о чем говорит, опираясь на опыт своих лабораторных экспериментов и попыток разрешить острый конфликт между израильтянами и палестинцами. Даже когда каждая из сторон признает, что другая воспринимает проблемы по-иному, она просто думает, что другая сторона предвзята, а они сами — объективны, и что именно их восприятие ситуации должно послужить основой для соглашения. В одном из экспериментов Росс взял предложение о мирном договоре, подготовленное израильскими участниками переговоров, представил его как проект, подготовленный палестинцами, и попросил граждан Израиля его оценить, и наоборот. «Израильтянам проект палестинцев, когда его приписали Израилю, понравился больше, чем настоящий израильский проект, приписанный палестинцам, — говорит он. — Если ваш собственный проект перестает быть для вас привлекательным, когда его поддерживает другая сторона, каковы же шансы на то, что вам понравится проект, действительно разработанный другой стороной?» [42].
В США социальный психолог Джеффри Коэн обнаружил, что демократы поддержат серьезные сокращения ассигнований на социальное обеспечение, которые обычно ассоциируются с республиканцами, если думают, что их предлагает Демократическая партия, а республиканцы — поддержат щедрое финансирование социальных программ, если будут думать, будто их предложила Республиканская партия [43]. Но сообщите, что то же самое предложение якобы пришло от другой стороны, и эффект будет такой же, как если бы вы им предложили поддержать политику Усамы бен Ладена. Никто из участников исследования Коэна не знал о своей «слепой зоне»: о том, что на их мнение влияет их собственная партийная принадлежность. Все они, напротив, утверждали, будто их убеждения логично вытекают из тщательного изучения предложенного проекта и их базовых философских воззрений на управление обществом.
Росс с коллегами обнаружили, что мы верим в то, что наши собственные взгляды более беспристрастны и независимы, чем у других, отчасти потому, что мы полагаемся на интроспекцию: собственное осмысление того, как мы думаем и чувствуем, но у нас нет возможности узнать, что в действительности думают другие люди [44]. И, когда мы занимаемся интроспекцией, заглядывая в наши души и сердца, наша потребность избежать диссонанса заверяет нас в том, что у нас только самые лучшие и честные мотивы. Мы принимаем собственную заинтересованность какой-то проблемой как основание для того, чтобы считать, что наше мнение — верное и обоснованное: «Меня годами интересовала проблема контроля над огнестрельным оружием, следовательно, я знаю, о чем я говорю», — но точно такую же заинтересованность в проблеме других людей, взгляды которых отличаются от наших, мы считаем источником их предвзятости: «Она не может беспристрастно рассуждать о контроле над огнестрельным оружием, потому что долгие годы была вовлечена в эту проблему».
Все мы не осознаем свои «слепые зоны» подобно тому, как рыбы не знают, что плавают в воде, но те из нас, кто пользуется какими-либо привилегиями, испытывают особенно сильную мотивацию оставаться в неведении. Когда Мариния Фарнем стала знаменитой и богатой в конце 1940-х — начале 1950-х гг., советуя женщинам оставаться дома и растить детей, чтобы не подвергаться рискам фригидности, развития неврозов и утраты женственности, она не замечала противоречия (или иронии) в том факте, что она сама пользовалась привилегией работать врачом, а не сидеть дома и растить детей, включая и двоих собственных. Когда богатые люди говорят о бедных, они редко благодарят свою судьбу за то, что им повезло оказаться богатыми, и не задумываются о том, что, возможно, это везение незаслуженно. Привилегии — это их «слепые зоны» [45]. Привилегии остаются для них невидимыми, они их не анализируют, они оправдывают свой высокий социальный статус как нечто, принадлежащее им по праву. Тем или иным способом все мы не замечаем тех привилегий, которые подарила нам жизнь, даже если это временные привилегии. Большинство людей, которые обычно летают экономическим классом, для которого придуман вызывающий иронические ассоциации эвфемизм «главный салон», считают привилегированных пассажиров бизнес-класса и первого класса расточительными снобами, хотя и завидуют им. Представьте, сколько денег они выбрасывают, переплачивая за короткий шестичасовой полет! Но, если они решают купить билет в бизнес-класс или их в него пересаживает стюардесса — их взгляды меняются, и теперь у них наготове самооправдания, представляющие собой комбинацию жалости и презрения по отношению к их бывшим соседям-пассажирам, уныло проходящим мимо них на свои дешевые места.
Водители не могут устранить «слепые зоны» в своем поле зрения, но хорошие водители осведомлены о них: они знают, что нужно быть осторожным, когда даешь задний ход или меняешь ряд, если не хочешь врезаться в пожарный гидрант или другие машины. Наши внутренние предубеждения, как о них сказали два ученых-правоведа «подобны в двух важных отношениях зрительным иллюзиям: они приводят нас к неверным выводам из имеющихся данных, а их мнимая правота продолжает вводить нас в заблуждение, даже если нам объяснили, в чем мы заблуждаемся» [46]. Нам не избежать своих психологических «слепых зон», но, если мы не знаем о них, мы можем стать неоправданно безрассудными, пренебречь этическими нормами и принять глупые решения. Интроспекция нам не поможет, потому что она только подтвердит наши самооправдания и ложную уверенность в том, что лично мы — не можем совершать дурные поступки или поддаться коррупции, и что наша нелюбовь или ненависть по отношению к другим группам не иррациональны, а, напротив, оправданы и легитимны. «Слепые зоны» усиливают наши тщеславие и предубежденность.
«Самый большой недостаток, должен сказать: это не осознавать никаких недостатков».
историк и эссеист Томас Карлайл
Автор редакционных статей в газете New York Times Дороги Сэмюэлс обобщила мысли большинства из нас, после того как мы узнали, что конгрессмен Том Делей, в прошлом лидер республиканцев в Палате представителей, принял предложение Джека Абрамоффа — Коррумпированного лоббиста и, как оказалось, полицейского информатора, бесплатно слетать в Шотландию, чтобы поиграть в гольф на легендарном поле для игры в гольф Сент-Эндрюс, по какой причине разразился скандал по поводу коррупции в Конгрессе.
«Я писала о сомнительных поступках публичных должностных лиц много лет, — говорит она, — и все еще не понимаю: почему кто-то рискует своей репутацией и карьерой, получая что-то бесплатно от лоббиста, например, поездку на дорогой курорт?» [47].
Теория диссонанса дает нам ответ: это происходит постепенно, шаг за шагом. Хотя есть много бесстыдных коррумпированных политиков, которые продают свои голоса тем, кто делает крупные финансовые пожертвования, большинство политиков под влиянием своих «слепых зон» верят, что не подвержены коррупции. Когда они еще только начинают политическую карьеру, они принимают приглашение пообедать с лоббистом, потому что, в конце концов, именно так работает политика, и разве это не объективный способ получить информацию о готовящемся законопроекте, не правда ли? «Кроме того, — говорит политик, — лоббисты, как и другие граждане, используют свое право на свободу слова. Мне просто нужно их выслушать, но я решаю, как мне голосовать, с учетом того, поддерживает моя партия и мои избиратели данный законопроект, и соответствует ли он интересам американского народа».
Однако после того как вы приняли эту первую безобидную приманку и оправдали свой поступок, вы начинаете соскальзывать вниз по грани пирамиды. Если вы пообедали с лоббистом, чтобы обсудить готовящийся законопроект, почему бы не поговорить с ним, например, на поле для гольфа? В чем разница? Это ведь более приятное место для беседы. А, если вы беседовали с ним на местном поле для игры в гольф, почему бы не принять дружеское предложение отправиться играть с ним в гольф на гораздо лучшем поле, например, таком как Сент-Эндрюс в Шотландии? Что в этом плохого? К тому времени, когда политик оказывается у подножия пирамиды, принимая и оправдывая все более дорогие «подарки», публика начинает возмущаться: «Он говорит, что в этом плохого? Он, что, шутит?». Политик не шутит. Дороти Сэмюэлс права: кто поставит под удар карьеру и репутацию из-за поездки в Шотландию? Ответ: никто, если бы это было первым принятым предложением, но многие из нас примут такое предложение, если мы ранее приняли много мелких подарков. Тщеславие с последующими самооправданиями — вот что прокладывает путь в Шотландию.
[42] Цитируются в: Jaffe (2004, October), «Peace in the Middle East May Be Improweble Lee D. Ross on Naive Realism and Conflict Resolution», American Psychological Society Observer, 17, pp. 9-11.
[43] Geoffry L. Cohen (2003), «Party over Policy: The Dominating Impact of Group Influence on Political Beliefs», Journal of Personality and Social Psychology, 85, pp. 808–822. См. также: Donald Green, Bradlеy Palmquist, and Eric Schickler (2002), Partisan Hearts and Mind: Political Parties and the Social Identities of Voters. New Haven: Yale University Press. В этой книге показывается, как после определения людьми своей политической идентичности, обычно в период ранней взрослости, эта идентичность «думает за них». То есть большинство людей не выбирает партию, потому что она отражает их взгляды — после того как они выбрали партию, ее политика становится их взглядами.
[44] Emily Pronin, Thomas Gilovich, and Lee Ross (2004), «Objectivity in the Eye of the Beholder: Divergent Perceptions of Bias in Self versus Others», Psychological Review, 111, pp. 781–799.
[45] Если какую-то привилегию получают от рождения или благодаря другому счастливому повороту фортуны, а не заслуживают, многие ее обладатели будут оправдывать ее тем, будто они заслужили. Джон Йост с коллегами исследовали процессы оправдания системы — психологического мотива защищать и оправдывать статус-кво, см., например, John Jost and Orsolya Hunyady (2005), «Antecedents and Consequences of System-Justifying Ideologies», Current Directions in Psychological Science, 14, pp. 260–265. Один из примеров такой оправдывающей систему идеологии: бедные — бедны, но они счастливее и честнее, чем богатые: Aaron С. Кау and John Т. Jost (2003), «Complementary Justice: Effects of 'Poor But Happy' and 'Poor But Honest' Stereotype Exemplars on System Justification and Implicit Activation of the Justice Motive», Journal of Personality and Social Psychology, 85, pp. 823–837. См. также: Stephanie M. Wildman (ed.) (1996), Privilege Revealed: How Invisible Preference Undermines America. New York University Press.