В своей автобиографии Магрудер описывает свою первую встречу с Бобом Холдеманом в Сан-Клементе, в Калифорнии. Холдеман льстил ему и очаровал его. «Вы делаете нечто большее, чем просто зарабатываете деньги для вашей страны, — сказал ему Холдеман. — Вы работаете, чтобы решать проблемы своей страны и мира в целом. Джеб, я сидел с президентом в ту ночь, когда первые астронавты ступили на Луну… Я участник того, как делалась история». В конце этого дня Холдеман и Магрудер отправились в дом президента. Холдеман пришел в ярость от того, что ему пришлось ждать гольфмобиль (электромобиль для игроков в гольф на два места), и устроил «суровую выволочку» своему помощнику, пригрозив его уволить, если парень не может нормально выполнять свою работу. Магрудера это очень удивило, тем более что вечер был чудесный, и идти было всего ничего. Сначала Магрудер думал, что тирада Холдемана была неоправданно грубой, но вскоре, поскольку Магрудер очень хотел получить эту работу, он начал оправдывать поведение Холдемана: «Проведя всего несколько часов в Сан-Клементе, я был поражен безукоризненным совершенством жизни там… Если вы испорчены подобным уровнем комфорта, вам может показаться нетерпимым сбоем даже такая мелочь, как отсутствие гольфмобиля» [35].

Итак, еще до ужина, на котором ему официально предложили работу, Магрудер оказался на крючке. Это было первым маленьким шагом на пути к Уотергейту. Оказавшись в Белом доме, он соглашался на мелкие этические компромиссы, которые почти все политики оправдывают необходимостью служения своей партии. Потом, когда Магрудер и другие сотрудники работали для переизбрания Никсона на второй срок, среди них появился Гордон Лидди, которого нанял министр юстиции США Джон Митчелл на роль юридического советника Магрудера. Лидди был авантюристом, «несостоявшимся Джеймсом Бондом». Его первым планом, который должен был гарантировать переизбрание Никсона, было нанять «банды громил», которые будут разгонять демонстрации протеста; похитить активистов, которые могут помешать предвыборному съезду республиканцев; использовать саботаж, чтобы помешать предвыборному съезду демократов; использовать «элитных» проституток, чтобы соблазнить, а потом шантажировать лидеров демократов; незаконно проникать со взломом в офисы демократов; а также подслушивать и записывать разговоры тех, кого республиканцы считали своими врагами.

Митчелл не одобрил наиболее экстремистские аспекты этого плана, кроме того, он счел план слишком дорогим. Поэтому Лидди вернулся с предложением просто проникнуть в штаб-квартиру демократов в отеле Уотергейт и установить там подслушивающие и записывающие устройства. На этот раз Митчелл план одобрил, и все принялись его реализовывать. Как они оправдывали нарушение закона? «Если бы Лидди в самом начале пришел к нам и сказал: „У меня есть план проникнуть со взломом в офис Ларри О’Брайена и установить там прослушку“, — мы могли сразу отвергнуть подобную идею, — писал Магрудер. — Вместо этого он пришел к нам со своим изощренным планом, включавшим девушек по вызову/похищения/избиения/саботаж/подслушивание, и мы начали этот план урезать, все время испытывая ощущение, что должны хотя бы что-то оставить Лидди: мы думали, что он нам нужен, и нам не хотелось отсылать его ни с чем». Наконец, сообщает Магрудер, план Лидди был одобрен из-за параноидального климата, царившего в Белом доме: «Решения, которые сегодня кажутся безумными, тогда представлялись разумными… Мы уже прошли ту черту, когда нас могли удовлетворить полумеры или джентльменские тактики» [36].

Когда Магрудер впервые вошел в Белый дом, он был порядочным человеком. Но он начал, шаг за шагом, соглашаться совершать бесчестные поступки, оправдывая каждый такой поступок. Он оказался в ловушке примерно так же, как почти 3000 людей, принявших участие в знаменитом эксперименте социального психолога Стэнли Милгрэма (в некоторых источниках — Милграм — примеч. ред.) [37]. В первоначальной версии этого эксперимента две трети его участников, как им тогда казалось, наказывали электрошоком опасной для жизни интенсивности другого человека, просто потому что руководитель эксперимента продолжал им говорить: «По условиям эксперимента требуется, чтобы вы продолжали». Этот эксперимент почти всегда описывается как исследование подчинения авторитету. Конечно, это так, но этим он не исчерпывается: это также демонстрация долгосрочных эффектов самооправдания [38].

Предстаньте, что представительный мужчина в белом лабораторном халате подходит к вам и предлагает 20 $ за участие в научном эксперименте. Он говорит: «Я хочу, чтобы вы нанесли очень болезненный удар электрошоком в 500 вольт другому человеку. Это поможет нам понять роль наказаний в обучении». Вероятно, вы откажетесь: деньги не могут оправдать причинения вреда другому человеку, даже в научных целях. Конечно, найдется несколько человек, которые это сделают за двадцатку, но многие не станут делать это и за 20 000 $, а большинство объяснит ученому, куда ему следует засунуть себе эти деньги.

Предположим теперь, что ученый постепенно заманивает вас в ловушку. Допустим, он предлагает вам 20 $ за то, что вы примените очень слабый электрошок (10 вольт) к парню в другой комнате, чтобы узнать, поможет ли это ему лучше обучаться. Экспериментатор даже испробует 10 вольт на вас, и вы почти ничего не почувствуете. Итак, вы согласитесь. Это безвредно, а эксперимент представляется довольно интересным. (Кроме того, вы всегда хотели узнать, пойдет ли вашим детям на пользу, если вы их отшлепаете). Вы работаете какое-то время, и теперь экспериментатор вам говорит, что, если ученик дает неверный ответ, вы должны перейти на следующую ступень — 20 вольт. Это также нечувствительный и безвредный разряд. Поскольку вы только что применяли к ученику 10 вольт, вы не видите причин, почему бы ни попробовать на нем 20 вольт. А потом, использовав 20 вольт, вы говорите себе — 30 вольт мало отличаются от 20, давайте попробуем 30. Он снова допускает ошибку, и ученый говорит вам: «Пожалуйста, переходите на следующий уровень — 40 вольт».

Где вы проведете черту? Когда вы решите: стоп, довольно? Будете ли вы продолжать эксперимент до 450 вольт или даже выше, до напряжения с отметкой ОПАСНО? Когда этот вопрос задают людям, не участвовавшим в эксперименте, почти никто не предсказывает, что доберется до 450 вольт. Но, когда люди в реальности оказываются в этой ситуации, две трети из них доходят до максимального и, как они полагают, опасного уровня. Они делают это, оправдывая каждый свой следующий шаг: это слабый электрошок ему совсем не больно; 20 вольт мало чем отличается от 10; если я дал 20, почему не дать 30? По мере того, как они шаг за шагом оправдывают свои поступки, они оказываются все более привязанными к ситуации. К тому времени, когда «ученики» получают то, что «учителя» считают сильным электрошоком, большинству «учителей» трудно оправдать решение прекратить эксперимент. Те из них, кто еще в начале эксперимента высказывал сомнение в допустимости его процедуры, реже оказывались в ловушке принятых на себя обязательств и чаще прекращали эксперимент.

Эксперимент Милгрэма [‡] показывает нам, как обычные люди могут совершать аморальные и вредные поступки, если возникает «цепкая реакция» поступков и последующих самооправданий. Когда мы в роли наблюдателей, смотрим на них и испытываем недоумение или беспокойство, мы не пониманием, что наблюдаем лишь конечную стадию длительного и медленного спуска с пирамиды. Выслушав приговор, Магрудер сказал судье Джону Сирика: «Я знаю, что я совершил, и вы, Ваша честь, знаете, что я совершил. Где-то среди своих амбиций и идеалов я потерял мой этический компас». Как честный человек может потерять свой этический компас? Вы заставляете его каждый раз делать один маленький шаг, а самооправдания довершат все остальное.