Я задумал желанье:

Хоть несколько слов написать

О Тисе моей,

Хоть несколько строчек придумать

(Какие придумывают для стихов),

А потом за щекой

Переставлять их, как камешки,

И притирать,

И толкать,

Осторожно проталкивая слова

Сквозь ворота поэзии.

Если б все у меня получилось,

Как я загадал,

У меня получилось бы новое стихотворенье,

Я его повторял бы

Пустынною улицей темной,

Повторял в такт шагам,

Не спеша возвращаясь домой,

Где живем мы и старимся,

Век коротая недолгий.

Если б мог я желанье исполнить,

Опять у меня

Написалось бы стихотворенье о Тисе,

О Тисе,

Ведь у каждого есть это место,

Куда он всегда -

Хоть в стихах – возвращается

В жизни короткой иль долгой.

– Это дерево выросло в Бруклине,

Это – вдали от него,

А другое какое-то – где-нибудь в тысячном месте,

Если дерево там не растет

И река не течет,

Как его ни зовут,-

Для тебя это место пустое.

Но ведь Тиса моя – настоящая:

Я не могу

Ей слова сочинить,

Как в стихах иногда сочиняют.

Тиса детства!

Ей больше не течь

Сквозь мои и слова, и стихи,

Ведь она протекает сквозь жизнь

Глубоко и подспудно.

Тиса детства!

(Пускай не подземная это река,

Но, по счастью, никто ее в это мгновенье не видит).

За униженье наших рук пустых,

Что к свету тянутся и ждать не в силах,

Дай нам слова прозрачней смол густых,

Слова, что кровью заструятся в жилах.

И это слово страшное найди,

В глубинах плоти спящее безвестно,

О нем напоминает гул в груди,

Как звон непролитой слезы небесной.

Найди слова, имеющие плоть

И сердце беззаветное, живое

Для всех, кому тоски не побороть,

Для всех, кто смолк с поникшей головою,

Найди слова прямее тополей.

Пустые руки наши пожалей.

О, в комнату вернись свою

Под побеленный потолок.

Охотясь в поле без дорог,

Ты истомился по жилью.

И точно так, как на дубу

В листве безгласный червь живет,

Пусть кровь в молчание уйдет.

Пусть громко в юности трублю.

Теперь другой трубит другим,

Веселым, грубым, молодым.

О, не завидуй, о, вернись…

Твоя тростиночка почти

Сломилась. Льют и льют дожди.

Как ты устал! Ложись, ложись.

Где с миром связь оборвалась – там песня кончится.

Смотри, как дерево стою, плоды отдавшее.

Желанье двигаться, увы, в суставах корчится.

Что делать мне с рукой, и в ней – свободой давешней?

Слова, вы узники – бежать, уйти из тела!

Стихи не лечат – лишь певцам отравой служат.

К поэту стая воронья, смотри, слетела -

украдкой мозг его клюют, и кружат, кружат.

И песня, вырвавшись на миг, как крик, из горла,

чтоб в уши миру прогреметь светло и гордо,

вспять возвращается без слов – одно мычанье.

И пустота на всем пути, на всей орбите.

Но потерпите, о слова, но потерпите,

пока к вам рифму подберут смерть и молчанье.

Зову тебя, песня, из тьмы, из вечерней поры,

Из тени птицы, из очертаний горы.

Первое твое слово зазвучало уже во мне.

Тщетно тяну к тебе руки, словно во сне.

Из грязи тебя леплю, из глины тугой,

Разбавляю моими снами, моей рекой.

Ношу на себе известку, камни гружу -

Как башню тебя возвожу, этаж к этажу.

Воздвигаю ограду из снов моих наяву,

Сажаю вокруг деревья, высеваю траву.

Напою слезами деревья, чтоб в жаркий день

Прохладу они дарили тебе и тень.

Лицо твое прозреваю, камень долбя.

То ты мертвая, то живую теряю тебя.

Я не знаю, тень от ветки или ветку,

Что мне выбрать, взять в стихи и на заметку.

Я под лиственную сень вхожу (но взглядом

продолжаю быть на солнце, с тенью рядом).

И к чему теперь я ближе, стоя с краю,

То ли к ветке, то ли к тени – я не знаю.

Может быть, борьба за рифму нас подводит

Ближе к дыму, чем к огню, а жизнь проходит?