«Чрезвычайно странно!» — подумала Глинет. Чему она должна удивляться? И почему она должна доверять какому-то Висбьюме и его слушаться? Еще чего! Тем не менее, невозможно было отрицать, что происходило нечто необычное. Сначала бабочка, а потом это загадочное мерцание, особенно заметное внутри темной хижины. В воздухе пахло колдовством! В свое время Глинет пришлось близко познакомиться с колдовским сглазом, и она вовсе не желала возобновлять это знакомство. Она повернулась к выходу — лучше забыть и о бабочке, и о ягодах; лучше как можно скорее вернуться под безопасный кров Родниковой Сени.

Глинет вышла из хижины — но куда девался лес? Перед ней простирался невероятный, незнакомый пейзаж — где она?

Два солнца сияли в зените вересково-серого неба, медленно кружась, словно связанные невидимой нитью — одно зеленое, другое лимонно-желтое. Склон холма, поросший короткой голубой травой, спускался к лениво изогнувшейся полноводной реке, струившейся справа налево к широкой плоской равнине. Там, где река сливалась с горизонтом, в небе висело нечто напоминающее черную луну — один взгляд на это черное круглое пятно вызвал у Глинет приступ необъяснимого страха, даже ужаса. Побледнев и широко раскрыв глаза, Глинет отвернулась, чтобы смотреть в другую сторону.

За рекой пологие холмы и неглубокие ложбины ритмично чередовались, постепенно сливаясь в величественной, слишком далекой перспективе. Слева темнели и пропадали за горизонтом горы — черные с желтовато-коричневыми потеками. Ближе, вдоль берегов реки, росли прямые деревья с почти сферическими кронами, темно-красными, синими и сине-зелеными. Там же, на берегу, какой-то коротышка, сгорбившись, ворошил лопатой прибрежный ил. На нем была темно-коричневая опоясанная рубаха до колен и широкополая коричневая шляпа, скрывавшая лицо. В сотне ярдов ниже по течению у примитивного короткого причала покачивалась лодка.

Глядя на этот ландшафт, Глинет не могла не подивиться яркости и четкости цветов. Это не были земные цвета! Куда она попала?… Сзади кто-то вежливо прокашлялся. Глинет вихрем обернулась. На скамье у хижины сидел чудак, говоривший с ней накануне. Глинет уставилась на него с испугом и удивлением.

Висбьюме поднялся на ноги и поклонился. На нем не было ни плаща, ни даже накидки — только свободная рубашка из черного шелка с длинными, расшитыми пуговицами рукавами, достигавшими почти кончиков пальцев; высокий воротник он повязал черным шелковым шейным платком с красным узором. Его шаровары, тоже из черного шелка, опускались до самой земли — из-под них едва выглядывали узкие черные тапочки.

«Если мне не изменяет память, мы уже встречались», — самым любезным тоном заметил Висбьюме.

«Вчера мы разговаривали на дороге», — подтвердила Глинет. Затем, слегка дрожащим от волнения голосом, она спросила: «Не могли бы вы показать мне, как пройти обратно в лес? Меня уже ждут к полднику».

«А-ха-ха! — раздельно, нараспев сказал Висбьюме. — Наверное, выход где-то поблизости».

«Мне тоже так кажется, но я его нигде не вижу… А почему вы здесь?»

«В данный момент я восхищаюсь чудесными видами Танджектерли. Насколько я понимаю, тебя зовут Глинет. Позволь заметить, что твое чарующее присутствие немало способствует украшению этих завораживающих пейзажей».

Глинет нахмурилась и надула губы, но не смогла подыскать достаточно почтительный ответ.

Висбьюме продолжал, неизменно сохраняя любезный тон и выражаясь исключительно вежливо: «Позволь представиться — меня зовут Висбьюме, сэр Висбьюме. Я благородный рыцарь, получивший самое лучшее воспитание и разбирающийся во всех тонкостях придворных манер, обязательных в Аквитании. Тебе будет очень полезно пользоваться моей защитой и соблюдать мои указания».

«Это очень хорошо с вашей стороны, сударь, — ответила Глинет. — Надеюсь, вы покажете мне, как вернуться в лес. Мне нужно быть дома, в Родниковой Сени, не позднее, чем через час — иначе леди Флора будет очень беспокоиться».

«Тщетные надежды! — величественно заявил Висбьюме. — Леди Флоре придется найти какое-нибудь утешение. Проход между мирами работает в одном направлении; для того, чтобы вернуться, нам придется найти другую лазейку».

Глинет с сомнением смотрела вокруг: «И где может находиться эта лазейка? Если вы мне скажете, я пойду ее искать».

«Спешить некуда! — сказал Висбьюме; теперь в его голосе, все еще мягком, чувствовалась примесь строгости. — Я рассматриваю нашу встречу как удачное стечение обстоятельств — здесь нам никто не помешает, никто не будет приставать с ханжескими нравоучениями. Мы сможем спокойно отдохнуть, наслаждаясь возможностями и способностями, коими нас щедро наделила природа. Мне известны десятки разнообразных способов получать наслаждение — ты будешь хлопать в ладоши, радуясь тому, что тебе выпало такое счастье».

Искоса бросив на Висбьюме быстрый взгляд, Глинет хранила задумчивое молчание… Возможно, у этого субъекта не все дома. Она осторожно заметила: «Кажется, вас нисколько не смущает то, что вы находитесь в таком невероятном месте! Разве вы не предпочли бы оставаться дома, в кругу семьи?»

«А, но у меня нет семьи! Я — бродячий менестрель; у меня в ушах звучит музыка, внушающая неизбывную энергию, музыка, заставляющая кровь шуметь в ушах, а ноги — пританцовывать!» Изящным жестом фокусника Висбьюме извлек из дорожной котомки маленькую скрипку с непропорционально длинным смычком и принялся играть веселую джигу, кружась и подпрыгивая, высоко вскидывая колени длинных ног и поднимая локти — но ни на секунду не прерывая бодрую, хотя и режущую слух мелодию.

Наконец он остановился; глаза его горели: «Почему ты не танцуешь?»

«По правде говоря, сэр Висбьюме, мне очень хочется вернуться домой. Вы мне не поможете?»

«Посмотрим! — беззаботно отозвался Висбьюме. — Садись рядышком, расскажи мне пару вещей».

«Давайте лучше пойдем в Родниковую Сень, и там мы сможем беседовать сколько угодно».

Висбьюме поднял руку с раскрытой ладонью: «Нет-нет!

Я прекрасно знаю, как лукавые соблазнительные притворщицы умеют говорить „да“, когда отказываются, но всячески уклоняются, когда на самом деле хотят сказать: „Пожалуйста, Висбьюме, мне не терпится, я к твоим услугам!“ Нет, я хочу беседовать здесь, где взаимная искренность сделает тебя моей лучшей подругой — когда и где еще тебе представится такая возможность? Иди сюда, садись! Твое присутствие доставляет мне удовольствие!»

«Я предпочитаю стоять, сэр Висбьюме. Что вы хотите знать? Спрашивайте».

«Меня интересует принц Друн, его раннее детство. Возникает впечатление, что он старше, чем можно было бы предположить, глядя на его молодого отца».

«Сэр Висбьюме, если бы я стала сплетничать с незнакомцами, заинтересованные лица отнеслись бы к этому неодобрительно».

«Но разве я незнакомец? Я — Висбьюме, меня непреодолимо влекут свежесть и красота твоей молодости! Здесь, в Танджектерли, никто не будет придираться, никто не станет на нас глазеть, никто не станет обвинять нас в отсутствии скромности! Мы можем полностью раскрепоститься и предаваться самым интимным радостям… Но послушай — может быть, я слишком тороплюсь, может быть, я сразу намекаю на слишком многое! Помни только о том, что я ищу истину! Всего лишь несколько фактов утолят мое любопытство. Расскажи мне, что знаешь, дорогуша! Не отпирайся, говори!»

Глинет пыталась сохранять видимость повседневной нормальности: «Давайте лучше вернемся в Родниковую Сень, вместе! Там вы сможете расспросить самого Друна — не сомневаюсь, что он вежливо ответит на ваши вопросы. Этим вы заслужите мое уважение, а мне будет нечего стыдиться».

Висбьюме усмехнулся: «Стыд, дорогуша? О чем ты говоришь? Подойди поближе — я хочу погладить твои блестящие волосы и, пожалуй, наградить тебя парой поцелуев».