лексическое значение, т. е. его понятийная отнесенность, в

отвлечении как от его предметной отнесенности, т. е. от

конкретной направленности данного слова па данный единичый

предмет номинации, так и от его грамматического значения (если

это последнее не будет особым образом связано со значением

лексическим).

ГЛАВА I

ПЕРЕМЕННЫЙ КОНТЕКСТ

§ 1. КОНТЕКСТ И СИТУАЦИЯ

В лингвистической литературе нередко можно встретить

замечания о том, что реализация значения неоднозначного слова

происходит в контексте. Сопоставляя употребление термина

«контекст» у различных авторов, легко убедиться в том, что он

обычно призван обозначать вообще условия употребления

слова безотносительно к их природе и форме. «В одних случаях

«контекст» означает неопределенную словесную цепь, элементом

которой является некое семантически реализуемое слово;1 в

других — реальную и конкретную обстановку речевого акта,

определяющую данное значение слова или его логическую

функцию;2 в третьих — внешние и отражающие их

психологические связи признаков, служащие основой формирования

понятия и выражающего его слова.3 В одних случаях контекст

интересует исследователей, как стимул для использования данного

«речевого сигнала» в целях выражения данного обозначаемого;

в других — как психологические условия, обеспечивающие

понимание данного знака в данном его содержании.

Между тем легко видеть, что ни один из этих двух аспектов

исследования не входит в предмет лингвистики, ибо предметом

лингвистики является во всяком случае языковая материя и спо-

1 Ом., например: Л. А. Булаховский. Введение в языкознание, ч. II.

М., Учпедгиз, 1953, стр. 28; Р. А. Б у д а г о в. Введение в науку о языке. М.,

Учпедгиз, 1958, стр. 14; Ж. Ван др и ее. Язык. М., Соцэкгиз, 1937, стр. 171,

И. И. Мещанинов. Члены предложения и части речи. М.—Л., Изд. АН

СССР, 1945, стр. 108; Г. В. К о л ш а н с к и й. О природе контекста. ВЯ, 1959,

№ 4, и мн. др.

2 См., например: М. М. В г у a n t and J. R. A i k e n. Psychology of English.

New York, Columbia Univ. Press., 1940, pp. 31—32; Г. А. Брутян. О природе

и значении контекста. Изв. АН АрмССР, обществ, науки, № 5, 1961.

3 См., например: W. L. Graff. Language and Languages New York-

London. D. Appleton & Co, 1932, pp. 72—75; С K. Ogden, T. A. Richards.

The Meaning of Meaning. New York, 7 ed., 1945, pp. 139—140.

22

€обы ее использования, а не психологические стимулы речи и

тем более разнообразные субъективные реакции на речь. И то,

и другое может в отдельных случаях и в умеренной дозировке

-привлекаться в качестве дополнительного или вспомогательного

материала для лингвистических обобщений, но самодовлеющим

•объектом лингвистического анализа служить не может. Вопрос

правильного понимания слова в речи неизбежно должен был бы

включать в поле исследования не только языковую материю,

определенным образом организуемую в процессе речевой

деятельности, и не только внутренние отношения разного порядка

между элементами этого речевого куска, но и такой

нелингвистический факт, как индивидуальность воспринимающего

субъекта. Бесконечное разнообразие интеллектуальных свойств,

содержания личного опыта, внутренних состояний субъекта в

момент речевого общения переносит проблему понимания слова

в план индивидуальной психологии речи.

Психологические условия правильного понимания речи

лежат вне области языковой материи, и только одно условие может

и должно входить в компетенцию лингвиста, да и то в своем

материальном аспекте. Это — реальные языковые или

связанные с ними факторы, необходимые для реализации заданного

значения используемого в речи слова. Именно этот аспект

проблемы, т. е. материальные условия реализации

определенного значения слова, и должен быть объектом лингвистического

анализа.

Прежде всего для этого анализа необходимо отделить друг

от друга два различных по своей природе фактора реализации

значения слова: контекст и речевую ситуацию.

Между этими двумя факторами есть и некоторые общие

черты. Общее у них, во-первых, то, что и контекст и речевая

ситуация суть условия употребления слова; во-вторых, то, что

в известных обстоятельствах одно из этих условий может

компенсировать собой какую-либо недостаточность другого;

в-третьих, что связано с предыдущим, оба эти условия могут,

следовательно, действовать в одном направлении.

Однако между ними есть различия, которые ставят'их в два

принципиально отличных ряда явлений. Основное, решающее

их различие это то, что в одном ряду явлений семантически

реализуемое слово выступает в определенной конструктивной связи

с другими элементами некоего речевого целого; а во втором

ряду это слово получает семантическую реализацию независимо

или даже вопреки ^тому речевому целому.

В обоих случаях указание идет извне к слову. Но если

указательной силой обладает речевое целое, в котором участвует

само семантически реализуемое слово как его член, это значит,

что реализация значения этого слова совершается на основе

определенных закономерностей сочетаемости слова данного

языка в данный момент его синхронии; иначе говоря, непосред-

23

ственно на языковой основе. Если же указание идет от речевой

ситуации — действительной или изображаемой,— то реализация

значения слова оказывается зависящей — непосредственно или

опосредствованно — не от языковой материи и закономерностей

ее организации, а от условий, сопровождающих данный речевой

акт, но не сводимых к его материальной форме.

Рассмотрим некоторые примеры, которые, как нам

представляется, в элементарной форме показывают упомянутые

различия:

1. Черствый хлеб; этот человек — черствый.

2. Он очень черствый.

В примере 1 реализация значения прилагательного

«черствый» как 'засохший' происходит благодаря указанию, идущему

от синтаксически связанного с этим прилагательным слова

«хлеб»,— а как 'бездушный4—от слова «человек». И тут, и там

сама фактура синтаксически определенного речевого

образования служит «проявителем» значения интересующего нас слова.

В примере 2, наоборот, материальный состав речевого

построения, элементом которого является слово «черствый»,

никакой указательной силой не обладает. Указание находится за

его пределами, т. е. идет от самой речевой ситуации, в

зависимости от которой «черствый» может получить значение либо

'засохший', либо 'бездушный'.

Различение контекста и речевой ситуации и признание их роли

для семантики слов, вообще говоря, не ново. Например, еще

Г. Пауль отмечал, с одной стороны, различия в осознании слова

Blatt, услышанного во время прогулки в лесу, в магазине

эстампов или в кафе при разговоре о газетах; а с другой стороны,

важную роль сочетаний, в которых выступает слово (его

примеры: ein schwarzes Mal 'черное пятно', ein zweites Mal 'второй

раз' и т. п.).4 Беглые упоминания о роли контекста и ситуации

(или словесного и бытового контекста) встречаются вообще

нередко.5 Однако детальной характеристики и контекста и

ситуации до последнего времени не было дано.

Задачу описания контекста как совокупности «формально

фиксированных условий, при которых однозначно выявляется

содержание какой-либо языковой единицы», поставил в статье

«О природе контекста» Г. В. Колшанскйй.6 Однако в этой

работе формальная характеристика контекста осталась