Поселившись в Шпандау, Наундорф связался с какими-то темными личностями при покупке дома и в результате попал на скамью подсудимых. Выяснилось, что в Веймаре нет никаких следов рождения там Карла Вильгельма Наундорфа. Рассказ Наундорфа о своем происхождении убедил судей лишь в том, что они имеют дело с заведомым аферистом, и он угодил на три года за тюремную решетку (1825–1828 гг.). После выхода на свободу Наундорф, по его словам, узнал, что отдан приказ об его новом аресте, бежал из Пруссии и скитался по другим германским государствам.
В 1833 г. он прибыл в Париж. Это были первые годы правления представителя Орлеанской династии — младшей линии Бурбонов — Луи Филиппа, «короля баррикад», как его называли легитимисты, сторонники старшей линии, свергнутой в результате Июльской революции 1830 г. Некоторые легитимисты были готовы видеть в Наундорфе «законного короля». Его признали последний министр юстиции Людовика XVI Жоли и гувернантка дофина мадам Рамбо. Однако была более чем сомнительной ценность этого «узнавания» — отождествление почти пятидесятилетнего человека с семилетним ребенком, которого Жоли и мадам Рамбо видели в последний раз за сорок с лишним лет до новой встречи. Отношение же правительства Луи-Филиппа к Наундорфу было с самого начала враждебным, хотя его появление вызвало споры в рядах легитимистской оппозиции. Сторонники претендента пытались разъяснить различные неясные пункты его биографии, вроде факта, что он не умел говорить по-французски (сам претендент уверял, что в своих злоключениях забыл родной язык).
В 1834 г. появились мемуары Наундорфа, но они были дезавуированы и заменены вышедшими в свет в 1836 г., являющимися измененной и дополненной версией первого издания. Воспоминания озаглавлены «Очерк истории несчастий дофина, сына Людовика XVI» и повествуют о его бегстве из Тампля и последующих скитаниях. Во втором издании Наундорф обнаруживает лучшее знание бытовых деталей жизни в Тампле, которые либо уже были известны из опубликованных исторических работ, либо по своему характеру не допускали возможности проверки. Известный французский юрист и историк М. Гарсон так оценивает мемуары Наундорфа: «Он рассказывал совершенно фантастическую историю, которая ни в чем не совмещалась и не допускала никакой проверки. Неизвестно, ни кто вмешался в его судьбу, ни каким образом этот неизвестный смог проникнуть в Тампль… Далее следовала цепь загадочных приключений, ни одно из которых не могло быть увязано с каким-либо известным фактом». Правда, Наундорф намекал, дабы избегнуть неприятных вопросов, что ему приходится многое скрывать, хотя неясно, какие мотивы могли заставить это делать в 1836 г., повествуя о событиях сорока- или тридцатилетней давности. В мемуарах содержится история о том, как рассказчика подменили манекеном, перевели из камеры на втором этаже в тайник на четвертом, где он провел сравнительно долгое время. Потом манекен подменили немым ребенком, а того, в свою очередь, — рахитичным мальчиком, который вскоре умер. После вскрытия труп перенесли в тайник, а дофина, получившего большую дозу опиума, спустили на второй этаж. Далее его положили в гроб, который поставили в фургон. По дороге дофина спрятали в ящике на дне повозки, а гроб набили старыми бумагами, чтобы сохранить прежний вес. Вслед за тем фоб был зарыт в братской могиле, а дофин и его друзья вернулись в Париж. (Стоит тут заметить, что, как следует из официальных документов, гроб ребенка, умершего 8 июня 1795 г., был отнесен на руках на кладбище Сен Маргерит в сопровождении муниципальной стражи.)
Далее повествуется об отправке дофина в Швейцарию, об отъезде в Северную Америку, о том, что у одного из своих покровителей он обучился профессии часовщика, о возвращении в Европу, где дофин попал в руки врагов, о содержании его в страшных подземельях, о попытках склонить его к подписанию бумаги с отречением от прав на престол. (Все это — преследования, аресты, бегства, не оставившие никаких документальных следов, — якобы происходило по наущению Людовика XVIII в странах, находившихся под господством Наполеона и полным контролем его эффективно функционировавшей полиции.) В германских государствах дофин вступил в отряд вольных стрелков, в стычке с французским войсками под Дрезденом был ранен и попал в плен, из которого бежал. Дофину приходили на помощь друзья, которые однажды снабдили его бумагами на имя Наундорфа. Их-то он и передал в прусской столице полицей-президенту Лекоку, но так и не получил обратно. Взамен ему было разрешено обосноваться в Берлине и заниматься профессией часовщика. По мнению М. Гарсона, этот рассказ Наундорфа, изложенный здесь в немногих словах, «попросту смешной роман» и мемуары в целом, как писал другой известный историк А. Костело, «колеблются между абсурдом и невозможным».
Впрочем, ряд исследователей пытается доказать, что часть рассказа Наундорфа находит подтверждение. В частности, история его приключений в Швейцарии и Германии, быть может, была связана с семьей Жана Фридриха Лешота. Но это, если верить показаниям его внучки, которая родилась в 1834 г. и занесла на бумагу свой рассказ о событиях революционного и послереволюционного времени со слов родителей, в конце XIX века. Ее рассказ был опубликован в 1900 г. в журнале «Лежитимите». Рукопись оказалась утерянной, так что, видимо, нельзя исключить возможность того, что речь идет о мистификации.
Правительство Луи-Филиппа арестовало Наундорфа и выслало его из Франции. При аресте у него были конфискованы бумаги, хранившиеся в красной (или зеленой) папке. Эти документы будто бы видел известный французский политик Жорж Клемансо, заявивший, что они доказывают верность утверждений Наундорфа. После оккупации Франции во время второй мировой войны папкой завладели немцы. Покидая Париж в 1944 г., они увезли ее с собой. Поезд подвергся бомбардировке около Берлина, и дальнейшая судьба папки неизвестна. Словом, как всегда в таких случаях, найти концы невозможно.
На Наундорфа, по его словам, неоднократно совершались покушения, сначала во Франции, а после высылки — в Англии, откуда он через некоторое время переселился в Голландию (Нидерланды).
В эти годы была еще жива старшая сестра дофина Мария-Тереза, которую в декабре 1795 г. Директория обменяла на членов Конвента и других французских республиканцев, находившихся в австрийском плену. Однако Мария-Тереза, вплоть до своей смерти в 1851 г., заявляла, что, как и все другие претенденты, Наундорф — обманщик, который оперирует знаниями о жизни дофина, почерпнутыми из исторических сочинений. Она категорически отказывалась от встречи с Наундорфом, хотя бы для того, чтобы вывести его на чистую воду. Прилагалось много усилий, чтобы объяснить это непонятное упорство. Ее сравнительно недавно опубликованные письма доказывают, что она, вопреки своим публичным заявлениям, не верила в смерть дофина в Тампле. Указывалось, что притязания «воскресшего» брата противоречили ее интересам, ведь она вышла замуж за племянника Людовика XVIII, сына его младшего брата графа д'Артуа, герцога Ангулемского, и ее шансы стать королевой Франции зависели от признания дофина умершим в Тампле. В течение более чем столетия сторонники Наундорфа упорно утверждали, что герцогиня Ангулемская сообщила всю правду в своем завещании, которое по ее желанию оставалось запечатанным и должно было быть вскрытым через сто лет после ее смерти, то есть 19 октября 1951 г. В ответ на запросы ученых заведующий архивом Ватикана, где якобы хранилось завещание, сообщил, что не было обнаружено никаких его следов. На запрос в Вену последовал менее категорический ответ. Позднее распространялись слухи, что папа Иоанн XXIII после ознакомления с досье Наундорфа, хранящимся в ватиканском архиве, признал справедливость притязаний его потомков.
Известно, что на протяжении целых 18 лет, с 1833 г. вплоть до самой смерти, герцогиня Ангулемская являлась жертвой денежных вымогательств со стороны некоего доктора Лаверня. Он узнал от мадам Суси, которой было поручено сопровождать Марию-Терезу при ее высылке из Франции в 1795 г., какие-то секреты. Доктор-шантажист угрожал опубликовать книгу, рассказывающую о признаниях, которые сделала Мария-Тереза мадам Суси во время тогдашней совместной поездки. Герцогиня уверяла, что по молодости и житейской неопытности, возможно, рассказала вещи, которые мадам Суси могла дурно истолковать, но не раскрыла никаких секретов. Некоторые историки считали, что Мария-Тереза сообщила о похищении дофина. По мнению других, она призналась, что ожидает ребенка. А может быть, мадам Суси знала, что ее спутница не дочь Людовика XVI и Марии Антуанетты, а подменившая ее другая девушка.