Но подлинность этих писем вызывает большие сомнения. Оригиналы их никогда не были представлены. Известны лишь копии, к тому же всплывшие очень поздно, в 1833 г., то есть почти через сорок лет после того, как были будто бы написаны. Вдобавок текст «копий» был настолько не устоявшимся, что в имеющихся экземплярах встречаются значительные разночтения. Изменения вносились, в частности, одним авантюристом, Габриэлем де Бурбон-Бюсси, человеком с уголовным прошлым, который имел большие нелады с полицией при всех сменявших друг друга политических режимах. К тому же он был сторонником сначала одного претендента на роль дофина, потом другого, так что был прямо заинтересован в доказательстве реальности бегства из Тампля. Имеются и другие подозрительные моменты. Дата первого письма так и обозначена — 7 ноября 1794 г., тогда как в то время был в ходу исключительно введенный еще за два года до того революционный календарь. Однако это доказательство само может быть оспорено: в своей секретной переписке некоторые роялисты, возможно, предпочитали использовать старый календарь. Второй довод кажется более убедительным. В письме от 5 февраля 1795 г. сообщается о предстоящем визите в Тампль члена Конвента Армана из Мёза. В мемуарах бывшего депутата, напечатанных в 1814 г., действительно говорится о посещении им Тампля в начале февраля 1795 г. Но Арман ошибался: из официальных документов бесспорно следует, что этот визит состоялся 19 декабря 1794 г. По всей вероятности, автор письма, которое он приписал Лорану, был знаком с упомянутыми мемуарами, а не с официальными документами, и поэтому повторил ошибку Армана, выдав тем самым самого себя. Но и здесь остаются сомнения: идет ли речь о том же самом визите Армана или, может быть, он дважды наведывался в Тампль, причем во второй раз неофициально, и это посещение осталось по каким-то причинам у него в памяти и вошло в мемуары. Еще одно место, возможно, свидетельствующее о подложности писем Лорана. В письме от 7 ноября говорится, что «завтра» вступает в должность новый надзиратель Томен. Дата 8 ноября, возможно, списана из книги Экара о дофине, изданной в 1814 г. На деле Томен, о котором шла речь, лишь прибыл в Тампль 8 ноября, а приступил к исполнению своих обязанностей на следующий день. Но в данном случае неверная дата могла не быть списанной из работы Экара, а быть следствием ошибки самого Лорана, спутавшего предполагаемый день прибытия и день начала исполнения Гоменом обязанностей надзирателя. В письме от 3 марта говорится: «Лан может занять мое место, когда пожелает». Но действительное назначение Лана состоялась почти через месяц, и сомнительно, чтобы Лоран знал об этом заранее. Однако он мог передавать слухи о готовящемся назначении и в письме говорит лишь, что готов уступить место Лану.
Наконец, еще два довода. Автор писем называет дофина «юный король», как его не называли в годы революции. Такое титулование встречается в книге Экара. Но почему бы роялисту Лорану не предварить роялиста Экара в таком именовании Шарля-Луи? И, наконец, решающим доказательством сторонники подложности корреспонденции считают фразу, обращенную Лораном или лже-Лораном после рассказа об успешной подмене дофина к лицу, которому адресовались письма: «Только благодаря Вам, господин генерал, достигнут этот триумф». Предполагалось, что письма обращены к одному из руководителей шуанов Луи де Фротте. Но из письма самого Фротте, которое стало известным лишь в конце XIX века и с которым, естественно, не был знаком лже-Лоран, явствует, что все усилия по организации бегства дофина не принесли успеха. К тому же Фротте оставался в Лондоне до 6 января 1795 г. и, следовательно, Лоран не мог ему писать в Париж 7 ноября 1794 г. Но, во-первых, секретная переписка тогда велась не по почте, и нередко автор письма ошибался в определении, где находится в ту минуту его адресат. Важнее другое, как отметил Э. Дюплан в книге «Наундорф — обманщик» (Париж, 1990), — Фротте распространял декларацию Людовика XVIII о вступлении на трон, что никогда не стал бы делать, если бы знал, что дофин жив и увезен из Тампля.
Но предположение, что «генералом» именовался лейтенант Фротте (который, правда, мог получать разные чины, находясь в рядах шуанов), является лишь простой догадкой и, следовательно, ничего не доказывает. Столь же возможно, что адресатом был всемогущий в то время Баррас, которого в 1795 г. нередко называли «генералом». Но трудно представить Барраса в 1795 г. организатором увоза роялистами дофина. Баррас позднее вел тайные переговоры с роялистами и надеялся получить за свержение Республики много миллионов ливров. Дофин мог оказаться очень полезным козырем в затеянной им сложной игре. Но это происходило позже, а в августе 1795 г., всего через четыре месяца после мнимого увоза дофина, по распоряжению правительства, возглавляемого Баррасом, была произведена расправа с роялистами, взятыми в плен после высадки из Англии на французской территории. Многие сотни из них были казнены в нарушение обещания помилования, данного им при сдаче. В октябре по приказу Барраса войска под командой генерала Наполеона Бонапарта, применяя артиллерию, подавили попытку роялистского восстания в Париже. Баррас, возможно, лишь был склонен считать, что дофина увезли из Тампля. Быть может, и по этой причине, в числе других, полиция Реставрации немедля после смерти бывшего главы Директории конфисковала его архив.
Пытаясь найти аргументы в пользу версии об увозе дофина Лораном, некоторые историки ссылаются на то, что Баррас разрешил совместные прогулки дофина и его сестры, а Лоран, нарушая приказ, постарался, чтобы они так и не увидели друг друга. Это ли не доказательство, полагает Ф. Делорм в книге «Дело Людовика XVII» (Париж, 1995), опасений Лорана, что такая встреча выявит подмену дофина другим ребенком? По этой версии выходит, что Лоран действовал без согласия Барраса и не ставил того в известность о своих планах.
Наконец, не стоит забывать, что Лоран был земляком любовницы Барраса Жозефины Богарне, не без участия которой он, возможно, получил свою должность. В воспоминаниях современников (включая русских — княгини Воронцовой, дочери адъютанта Александра I князя Трубецкого) встречаются намеки на то, что в 1814 г. в Париже Жозефина сообщила царю и нескольким его приближенным тайну бегства дофина из Тампля. Александр пользовался тогда огромным влиянием во Франции, русские войска стояли во французской столице, и понятно, с каким беспокойством должен был Людовик XVIII, вернувшийся на престол, опираясь на иностранные штыки, прислушиваться к сведениям о беседах царя с бывшей женой Наполеона. С этим связывали и внезапную кончину Жозефины, которую многие считали отравленной. Ее бумаги были немедленно захвачены полицией. Дочь Жозефины Гортензия Богарне впоследствии передавала со слов матери рассказ о похищении дофина из Тампля.
В 1918 г. в ведущем французском журнале по историческим проблемам «Ревю историк» была напечатана стенограмма заседания Директории 29 апреля 1796 г., на котором был зачитан «оправдательный меморандум» Барраса. В нем указывалось, что убитый незадолго до этого банкир Дюваль дю Птиваль, финансировавший подготовку термидорианского переворота, получил после его успешного осуществления право содержать дофина в замке Витри сюр Сен, который и скончался там весной 1795 г. Птиваль был убит из-за требований, которые он предъявлял некоторым своим должникам из числа термидорианцев, угрожая раскрыть их тайны. Первоначально «оправдательный меморандум» был принят на веру, но через несколько лет ряд историков вскрыли, в том числе и на страницах того же «Ревю историк» в 1925 г., наличие в нем значительного числа анахронизмов. Выяснилось, что и рассказ о его находке, который ввел в заблуждение редакцию авторитетного научного журнала, являлся чистейшей мистификацией.
Другая мистификация, до сих пор вызывающая споры, предшествовала публикации подложного меморандума Барраса более чем на столетие, точнее, она относится ко времени, к которому приурочивали бегство из Тампля. Богатая англичанка Шарлотта Аткинс в предреволюционные годы была принята при Версальском дворе и попала в ближайшее окружение Марии-Антуанетты. После падения монархии 10 августа 1792 г. Аткинс стала строить планы освобождения королевской семьи, обсуждая их со своим возлюбленным Луи де Фротте (к которому, как считали некоторые историки, были адресованы письма Лорана), а также с эмигрировавшим судебным чиновником из Бретани Ивом Жилем Кормье, роялистским журналистом Жаном Габриэлем Пельтье и неким «трансильванским дворянином» и бывшим австрийским офицером Луи д'Ауэрвеком. Шарлотта Аткинс, судя по всему, была женщиной, способной на смелые, решительные поступки, но не умевшей взвешивать шансы на успех и подбирать достойных доверия помощников. Она явилась во Францию и осенью 1793 г. принимала участие в большинстве конспираций с целью освобождения королевы и ее детей. По всей вероятности, она была связана с бароном Батцем и даже передавала ему деньги от английской секретной службы.