– Хочешь ли ты, чтобы тебя читали женщины? – спрашивает Я. Баронесса.

  – Я бы только для них и писал, – ответил Я. – Ведь мужчинам нужны убийства, замысловатые логические пути их раскрытия, я не любитель этого, любая женщина сразу скажет, что убийца – один из этих двух невинных персонажей, появившихся на первой же странице детектива, пол убийцы она определит, посмотрев имя автора. Но что трогает сердце женщины? – спрашивает Я.

  – Дети, – ответила Баронесса коротко, но затем пояснила подробнее. – Ведь о чем мыльные оперы? Изнасилование и похищение ребенка – это самое хватающее за душу переживание. Только, пожалуйста, не надо изнасилований, – попросила Баронесса, поморщившись, – похищенных детей всегда возвращают в следующих сериях без особого ущерба для них, об изнасиловании этого никак не скажешь.

ФИЛОСОФИЯ ИСПЫТАНИЙ

  В ныне покойном стартапе EyeWay Ltd Я. почувствовал себя специалистом по испытаниям. Если кто-нибудь стал специалистом в чем-то вещественном, он в состоянии, и даже обязан, вывести из предмета своих занятий какую-нибудь полезную философию, то есть из продукта материального извлечь и представить миру некую сущность гуманитарного свойства.

  Книжных героев, считает Я., следует испытать. Например, в стиральной машине мыльной оперы. В некой фантастической среде.

СЕРДЦЕ ЖЕНЩИНЫ 

   На следующий же день после ответа Баронессы на вопрос Я. о женских предпочтениях, изнасилованиях и мыльных операх газеты Еврейского Государства пестрели аршинными заголовками: “ПОХИЩЕН РЕБЕНОК 10 ЛЕТ”, “ИСЧЕЗ ПО ДОРОГЕ ИЗ СЕКЦИИ ДЗЮ-ДО НА УРОК МУЗЫКИ”, “ПОХИЩЕНИЕ. КОМУ ЭТО НУЖНО?”

  Баронесса бледна и взволнованна, из глаз Котеночка едва не сыплются искры. Это тот самый мальчик, который когда-то мелькнул на улице в своем белом японском костюмчике для спортивной борьбы, подпоясанный таким же миниатюрным поясочком.

  – Его увезли в Австрию, – вдруг объявляет Котеночек.

  – Почему непременно в Австрию? – недоуменно спрашивает А.

  – Это подсказывает мне мое женское сердце, – отвечает Котеночек.

  А. не выглядит убежденным.

  – Кому еще он мог бы понадобиться, как не “Австрийскому Центру по изучению Сверхчеловека” в Линце? – возбужденно доказывала Котеночек. – Подумайте сами, где же в наше время еще искать сверхчеловека, как не в сионо-сионистской цитадели – Еврейском Государстве? А этот мальчик в спортивной одежде с нотами под мышкой, он же просто напрашивался, чтобы его украли. Он же, небось, еще и отличник в школе.

  – Да, так и пишут в газетах, – подтвердил изумленный А. Триумф женской интуиции в сочетании с женской логикой его просто потряс. Он, знающий в совершенстве математическую теорию поля, весьма сведущий в теории чисел, от которой столько пользы при изучении Каббалы, никогда не пришел бы ни к чему подобному.

  – Не о чем размышлять! – решает Баронесса. – Когда ближайший рейс в Вену? 

ВЕРНУТЬ РЕБЕНКА

 На борт самолета поднимается компания в полном составе. В., пристегиваясь, подмигивает Я. – на сей раз и треугольник – нужного цвета. Котеночек сделала это по собственной инициативе, без всяких напоминаний с его стороны. Так это с женщинами, говорит он, – когда речь идет о детях, они забывают обо всем. Им наплевать на следователей. Правда потом она треугольник сбрила. Почему? Не знаю. Нельзя ожидать от Котеночка стопроцентной последовательности, извиняющимся тоном говорит В. Я. согласно кивает.

  Прямо из аэропорта они спешат на железнодорожный вокзал, чтобы после примерно двух часов езды на поезде оказаться в Линце. Едва бросив вещи в гостинице, они направляются на поиски Центра по изучению Сверхчеловека. Они не обращаются к прохожим, чтобы не засветиться без надобности.

  Но, не успев даже разбиться на группы, они наткнулись на то, что искали. Институт не считал нужным прятаться от людских глаз, хотя и официальной вывески не было на его фасаде. Правда, с тыльной стороны здания что-то все-таки было написано по-немецки, чего прочесть они не сумели. Но интуиция подсказывала им – они на месте. Открыв дверь, они свободно прошли в вестибюль.

  Внезапно, шедший впереди А., резко развернулся, и члены группы увидели, как побледнело его лицо. Бросив взгляд в дальнюю часть Центра, Б. понял, что потрясло А. – по коридору шла фрау К. собственной персоной. На ее руке красовалась черная нарукавная повязка с нарисованным на ней нотным ключом в готическом стиле. Группа поспешила ретироваться на улицу, а затем и подальше в парк, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию.

  – Как она оказалась в Линце? А может быть, и учительница музыки здесь? Когда и зачем они переехали из Вены? Впрочем, это не так важно. Важно то, что теперь возможности маневра резко ограничены. Фактически в игре без опасений остаются только Я. и Баронесса, которых госпожа К. и ее дочь никогда не видели. Правда, Котеночка тоже можно использовать, закрыв ее длинным черным платьем и паранджой. Несколько дико она будет смотреться в компании мужчины славянской наружности, но это все же лучше, чем ничего. Выдавая себя за эмигрантов из России или Украины, Я. и Баронесса попытаются проникнуть внутрь Центра, устроившись на уборку его помещений. Тут как раз пригодится им опыт, полученный в Еврейском Государстве. А., дворник с опытом, тоже мог бы пригодиться для наружного наблюдения, но ему нужно быть особенно осторожным, чтобы не быть опознанным госпожой К. Для этого он приклеит усы, бороду и наденет тирольскую шляпу с пером, решает полковник Б.

  – Дон Кихот, получивший пятнадцать суток общественных работ, – комментирует В. с чувством некоторой компенсации за уготованное ему наказание – передвигаться по улице с черным свертком на двух ногах, о которых прохожие не знают, как они хороши, и потому совершенно лишены возможности позавидовать В.

  Баронессе и Я. повезло с работой. Их берут на уборку помещений вместо турка, устроившего дебош в публичном месте, где он оскорбил женщину своими приставаниями. В полиции он утверждал, что находился с этой женщиной в интимной связи на территории Пратера, когда они вместе ездили гулять в Вену, “на его деньги”, утверждал он. Женщина смеялась ему в лицо и отвечала, что скорее спарилась бы с кроликом, который делает это медленней, чем этот турок, судя по его темпераменту. Турок вспылил и теперь убирает парк напротив Центра изучения Сверхчеловека. Он худощав, одного роста с А., они с любопытством поглядывают друг на друга, когда оказываются поблизости.

  Австрийские подрядчики, специализирующиеся на уборке служебных помещений, так же придирчивы, как еврейские, но в них Я. и Баронессе не хватает теплоты бухарских евреев, преобладающих в этом бизнесе в Еврейском Государстве. Неудивительно, решают они, ведь австрийские подрядчики – просто австрийцы, а бухарские евреи – сплошь сионо-сионисты. Пока Я. шваброй гоняет воду по коридорам Центра, пытаясь по развешенным на стенах картинам угадать пристрастия и фобии руководства Центра, Баронесса пылесосит коврики, протирает столы и ребристые поверхности вентиляционных щелей дисплеев. Их здесь еще не заменили жидкокристаллическими. Что это – недостаток средств или просто экономность, анализирует Баронесса. Она уносит в раковину чашки с остатками дешевого кофе и недорогого чая. Это убеждает ее, что финансовое положение Центра не бог весть какое блестящее и, значит, они вполне могли прибегнуть к похищению. Вообще же, думает она, нет лучшего прикрытия для разведчика, чем эта работа. Наверняка каждый третий из тех, кто шумит пылесосом или оттирает черный след, оставленный дешевой обувью из Китая на покрытии пола в различных заведениях закрытого типа, – разведчик “Мосада”. Вот только Европа, на ее счастье, нынче бедна секретами.