Красивый и умный? И биться сердце перестало…

Друстан отвернулся от последнего камня, и Гвен задрожала. Он был неотразим. Утром он снова надел свой плед и перевязь с оружием, заявив, что «мужчине неудобно в таких штанах, а сорочка не позволяет удобно крепить перевязь». Неудобно в штанах, подумала Гвен, рассматривая его килт и чувствуя, как пересыхает во рту от одной мысли о том, что там, под ним. Кажется, с момента их встречи возбуждение так и не покинуло его. Гвен хотелось поцеловать горца и развеять свои сомнения.

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвлечься и посмотреть ему в лицо. Водопад темных волос, широкие плечи… Он был самым необычным, самым красивым и самым сексуальным мужчиной из всех, что ей встречались.

Рядом с Друстаном МакКелтаром с ней начинали происходить странные вещи. Когда Гвен смотрела на него, на его сильное тело, волевой подбородок, яркие глаза и чувственные губы, она слышала мелодию свирели Пана и ощущала почти непреодолимое желание вознести хвалу Дионису, богу вина и оргий. Мелодия вела и соблазняла, советовала забыть обо всем, надеть красные трусики с котятами и сплясать босиком перед этим темным незнакомцем, утверждающим, будто он средневековый лэрд.

Друстан тоже посмотрел на нее, их взгляды встретились. Гвен почувствовала себя часовой бомбой, механизм которой отсчитывает последние секунды.

Должно быть, это как-то отразилось на ее лице, потому что Друстан шумно вздохнул. Его ноздри затрепетали, глаза сощурились, а сам он внезапно стал совершенно неподвижен — так застывает лев перед броском на добычу.

Гвен сглотнула.

— Что ты делаешь с этими камнями? — спросила она, сама удивляясь силе вспыхнувших в ней чувств. — Может, пора уже рассказать мне об этом?

— Я сказал тебе все, что мог. — Его взгляд сделался холодным, хрустальный блеск немного померк.

— Ты мне не доверяешь. После всего, что я сделала для тебя, ты все еще мне не доверяешь. — Гвен изо всех сил старалась не показать, насколько ее это задело.

— Ох, девушка, не думай так. Просто говорить о некоторых вещах… запрещено. — Не совсем, добавил Друстан про себя, просто раскрывать ей свой план сейчас означало бы потерять ее до срока.

— Ерунда, — фыркнула Гвен, устав от его отговорок. — С тем, кому доверяешь, запреты не важны.

— Я доверяю тебе, Гвен. Я доверяю тебе куда больше, чем ты думаешь. — «Я доверяю тебе свою жизнь и, возможно, существование моего клана».

— Ну и как я могу в это поверить, если ты ничего мне не говоришь?

— Ты всегда во всем сомневаешься, верно, Гвен? — поддразнил горец. — Поцелуй меня перед тем, как я нарисую последний знак. На удачу.

Его глаза снова сияли. Как бы он ни старался приглушить свою страстную натуру, она всегда прорывалась сквозь маску шаловливыми лучиками.

Гвен начала было говорить, но Друстан прижал палец к ее губам.

— Прошу тебя, просто поцелуй. Хватит слов. Их между нами было уже достаточно. — Он помолчал, затем тихо добавил: — Если тебе нечего сказать мне, пусть говорит твое сердце.

Она глубоко вздохнула.

В том, что говорило ее сердце, сомнений не было. Чуть раньше, сказав, что направляется в деревню, Гвен освежилась и надела прихваченные из рюкзака красные трусики-танга. А потом отлепила и выбросила никотиновый пластырь: лучше немного потерпеть, чем потом объяснять его назначение. Она не хотела, чтобы в ее первый раз на теле был пластырь. К тому же, приняв решение, Гвен почти успокоилась.

Она знала, что собирается сделать.

По правде говоря, еще в пещере, в тот самый миг, когда Друстан открыл глаза, она поняла, что подарит ему свою девственность. Два прошедших дня большей частью ушли на то, чтобы свыкнуться с этой мыслью, и, как только решение было принято, тревога схлынула.

Шотландец не просто нравился ей. Ее тянуло к нему на всех уровнях — ментально, эмоционально, физически.

Она хотела его, и это влечение не поддавалось никакой логике. Каждый раз, когда он говорил с ней, когда касался ее, внутри вспыхивало незнакомое, но очень сильное чувство. Гвен уже не волновало, что он может оказаться психически неуравновешенным. Весь день, помогая ему исследовать руины, она слушала рассказы Друстана о членах его клана и понимала, что останется рядом с ним и сделает все возможное, чтобы ему помочь. Он ей нравился. И она хотела узнать о нем как можно больше. Несмотря на его бредовые рассказы, Гвен начала его уважать. Если придется отправить его в больницу и держать за руку, пока он не поправится, — она была готова к этому. Если придется сделать его фото и исколесить всю Шотландию в поисках тех, кто может узнать его и рассказать о нем, Гвен займется и этим.

Заправив челку за уши, она задумчиво взглянула на горца. И, стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла:

— Займись со мной любовью, Друстан.

Сумасшедший он или нет, но только ему она хотела подарить «свой первый раз». Здесь и сейчас, на вершине горы, под мириадами звезд, в круге древних камней. Кто знает, может, ее тоже нужно запереть в психушке?

В глазах Друстана вспыхнул огонь, но горец не тронулся с места.

— Я не ослышался? — осторожно поинтересовался он. — Ты и правда это сказала? Или я действительно сошел с ума, как ты и говорила?

— Займись со мной любовью, — тихо повторила Гвен.

В этот раз в ее голосе не было дрожи.

Серебристые глаза ярко блеснули.

— Это честь для меня.

Друстан раскрыл объятия, и Гвен буквально прыгнула на него, обвив ногами его талию. Оба вскрикнули: не столько от силы столкновения, сколько от желания, которое ударило обоих, словно молния. Друстан широкими шагами пересек площадку, и Гвен оказалась прижата спиной к одному из мегалитов. Горец поцеловал ее и подвигал бедрами, отчего девушка тихо вскрикнула ему в рот.

— Я хотел тебя с того самого момента, как увидел, — хрипло сказал Друстан.

— Я тоже, — призналась Гвен с задыхающимся смешком.

— Так почему же ты не сказала мне? — спросил он, обхватив ее лицо ладонями и целуя щеки, нос, ресницы. — Почему сопротивлялась? Мы потеряли целых три дня.

— Не потеряли. Мы же все-таки добрались до твоих камней, — выдохнула она с досадой. Теперь, когда наконец-то можно заняться друг другом, он почему-то стал разговорчивым. — Заткнись и поцелуй меня.

Друстан засмеялся. От его поцелуя Гвен потеряла остатки сдержанности. Она видела фильмы, в которых люди занимались любовью медленно, чувственно и нежно, но ее первый раз обещал быть совершенно диким. Поддавшись своей страстности, она не могла даже думать о том, чтобы замедлить темп или в чем-то сдержать себя. Она не могла насытиться новыми ощущениями, не могла оторваться от него, ей было мало поцелуев, мало прикосновения рук, мало ощущения мускулистых ягодиц под ладонями. Она хотела всей кожей ощутить его обнаженное тело. Хотела принять его в себя. Она всю жизнь этого ждала и теперь была готова. От одного взгляда на него она становилась влажной.

Друстан вытащил ее футболку из шорт и затеребил ширинку, не прекращая жаркого поцелуя.

— Твои штаны, девушка… Сними их немедленно, — хрипло скомандовал он.

— Не могу. Мои ноги у тебя на талии, — пробормотала Гвен. — И… ой, твой нож упирается мне в грудь.

— М-м-м, прости. — Он прикусил ее нижнюю губу, засосал нежную кожицу. — Я должен отпустить тебя, чтобы мы могли раздеться.

Однако Друстан не сделал даже попытки отпустить ее — это было практически невозможно, пока горячий рот Гвен пощипывал его губы, а маленькие ручки скользили по его спине.

— Так опусти меня, МакКелтар, — выдохнула она ему в губы, когда их поцелуй прервался. Ей отчаянно хотелось ощутить кожей его голое тело. — На мне слишком много одежды.

— Я пытаюсь, — ответил Друстан, оставляя дорожку поцелуев на ее шее и снова поднимаясь к губам, которые просто невозможно было не поцеловать.

— Не отпускай меня, — всхлипнула Гвен, когда они перестали целоваться.

Губам стало холодно без его прикосновения, тело пронзило ощущение утраты.