Через малые и большие препятствия, как через пороги, приходилось в жизни, и не однажды, пробиваться сибиряку. И не сам ли Енисей подает здешнему человеку пример неукротимого поиска на всем гигантском своем пути до Северного Ледовитого океана? На выходе из Саян река вскрывает залежь многоцветного мрамора. А за Северным полярным кругом Енисей уготовил человеку главный подарок — Норильские сопки, в недрах которых скрыты залежи богатых медно-никелевых руд.

После заполярной Игарки под стать океану становится Енисей, и морские суда свободно поднимаются в большой порт на реке. До этого же города, пустившись вплавь на каком-нибудь сухогрузе, пересечешь пейзажи среднесибирской полосы. В воду смотрятся высокие каменисто-глинистые берега со спутанной щетиной тайги и корневищами-выворотнями, отбеленными водой. Проплывают лесистые островки. А какие богатые выпасы по заливным прогалам! Островов, тайги, лугов все больше, а деревушек — меньше. Вот промелькнуло в тайге устье просеки. По просеке шагают ажурные серебристые опоры высоковольтной линии электропередачи. Они несут на своих крепких плечах провисающие провода. По тем проводам течет электроэнергия. На Север! Электричество, косяки птиц, человек и сама река стремятся на дальний Север.

Куда ни бросишь взгляд, везде приманчивые уголки. «Останься, поживи здесь, порыбачь, отдохни душой и телом!» — зазывают распадки, косы, деревушки, зимовья и загадочные люди на берегах.

Но даль манит сильнее.

За Курейкой начинается тундра. Берега сбегают к урезу воды, река успокаивается, уже от Туруханска начинает петлять и богатеть рыбой, судя по рыбачьим станам. В редких северных поселках меж старыми избами золотятся стены новых домов, а кое-где возвышаются и каменные строения. Разноязычна речь жителей Севера, брезентовая штормовка зачастую дополняется камусами, расшитыми бисером, оленья упряжка соседствует с вездеходом. В парках городков привлекают аллеи корявых березок, лиственниц, кедрового стланика в рост человека. Вдоль дощатых тротуаров тянутся газоны с дикой желтой ромашкой и нежной пушицей. Человек и на Севере по-своему украшает свои поселения.

За поселком местность может показаться совсем уж унылой и однообразной. Но приглядитесь внимательней к бледно-зеленому покрову! Пружинящий под ногами ягель — корм северного оленя, друга, кормильца, работника, скорохода у северных народов. Нежные мхи, лишайники, морошка, брусничник, дурманный багульник, голубичник, лиственница, стелющаяся березка, кедровый стланик—все это выросло на ледовой подстилке многолетней мерзлоты.

Поклонись жизнестойкости северной природы! Помяни добрым словом многие поколения ненцев, эвенков, селькупов, долган, нганасан, обжившие до прихода русских эти дикие берега...

В маршруте по тундре теперь нетрудно наткнуться на буровую вышку, флажок на которой трепещет, кажется, под самым летним «ночным» солнцем. Грохот мощных дизелей несется окрест, выхлопной дым стелется над тундрой и отгоняет даже тучи гнуса. А люди на буровой приникают попеременно к бурильной трубе. Бурильщик и помбуры прислушиваются к работе долота на глубине. Буровики всем сердцем переживают за проходку, которая должна дать доступ к нефти и газу, упрятанным природой в структурных ловушках на большой глубине. Даже под океанским дном прощупывают геофизики нефтегазовые структуры, и недалек день, когда буровые вышки вслед за рекой вторгнутся за пределы береговой линии, на океанский шельф.

Грозен, угрюм, неприступен Северный океан. Сам Енисей вмерзает в льды Арктики.

Но животворные истоки и притоки вновь и вновь пополняют ложе великой реки, труженика Енисея. Зимой кажется, что мертвящее дыхание Арктики навсегда погрузило реки, речки и ручьи в ледяной сон. Но с весенними лучами потянулись поверх льда тоненькие извилистые промоинки, захрустели забереги, задвигались льдины на стрежне... И вот под весенний разгулы и ветер над зацветающими островками багульника пошла вся ледяная армада. Енисей напирает, утюжит берега, выплескивает воду на цельный еще лед низовий, образуя надледное течение. Рыжие волны ворочают льдины, сталкивают их с прихваченными деревьями и крошат в мелкий хрусталь. А через некоторое время Енисей подхватывает на мощную спину суда, отстоявшиеся в затонах. Сверкая свежепокрашенными бортами и надстройками, оглашая берега гудками тифонов, устремляются они в низовья, на холодный, но влекущий Север.

И Енисей как большая улица Сибири начинает сиять: днем блеском многоэтажных «пассажиров», ночью — огнистыми «веслами» транспортов, идущих не только по главному направлению — в Туруханск, Игарку, Дудинку, но и в самые отдаленные уголки края — открывать лето.

Фото С. Ветрова, А. Лехмуса, В. Орлова, Л. Шварца

Геннадий Машкин

Несколько дней в Крыму

Нас было более пятидесяти человек. Из одиннадцати стран мира. В Крым, в Предгорное опытное хозяйство «Магарач» ВНИИ виноделия и виноградарства, мы приехали работать. И работали. Прореживали молодняк в питомнике, собирали виноград и персики. Мы — участники Международного рабочего лагеря молодежи, организованного под девизом «Добровольный труд — вклад в борьбу за мир и разоружение».

Распорядок дня был обычный: подъем в семь утра, потом завтрак, работа в поле, обед, дискуссии, ужин, культурная программа... От денег за работу мы отказались — они пошли в фонд XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов...

Несмотря на различие в политических, религиозных, философских воззрениях, нас объединяло главное — стремление своими руками внести конкретный вклад в борьбу против ядерной угрозы.

«Со страхом надо бороться!»

Лагеря, похожие на наш, организуются в разных странах уже около шестидесяти лет. Появились они в Западной Европе после первой мировой войны.

Работа в интернациональных трудовых лагерях уже по самой своей сути направлена против войны. Она помогает людям с различными политическими взглядами лучше узнать и понять друг друга, обсудить наболевшие вопросы и вместе искать пути их решения. Число таких лагерей растет по всему миру.

Борьба за мир на Западе в наши дни опасна. Против демонстрантов используют слезоточивые и нервно-паралитические газы, водометы, в них стреляют пластиковыми пулями...

Одна из участниц нашего лагеря — Руфь Ингрид — в свои двадцать четыре года все это испытала на себе. Но ей повезло — она не только не попала в тюремную камеру, как случилось со многими ее соратницами в Великобритании, но даже сумела приехать в Советский Союз.

— Подумать только,— говорит Руфь,— пятнадцать Хиросим в боеголовке одной-единственной крылатой ракеты! А их на нашей территории уже девяносто шесть. Ведь это смертельно опасно, если учесть, что вслед за — не дай бог! — запуском крылатых ракет практически немедленно — через несколько минут — последует ответный удар. С сознанием этого, с этим ощущением страшно жить... Страшно рожать детей.

Со страхом надо бороться,— сделав паузу, добавляет Ингрид...

Если попытаться объединить все встречи и дискуссии участников лагеря — а разговоры не прекращались и в поле, и за обеденным столом, и по дороге на работу,— то получится как бы молодежный форум в миниатюре. Форум, на котором мы обсуждали те же проблемы, которые войдут в повестку дня предстоящего Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве.

Забор в Белфасте

Рассказывает Питер Эмерсон (Северная Ирландия, Белфаст), в прошлом учитель, ныне безработный.

Когда я говорю об Ольстере, то всегда вспоминаю Вьетнам. В судьбах наших народов много общего — и многовековая война за независимость, и борьба против искусственного расчленения страны. Разница лишь в том, что мы начали выступать за воссоединение раньше и до сих пор не победили. Когда в 1921 году Ирландия отвоевала, наконец, права британского доминиона, шесть графств Ольстера из десяти остались «самоуправляющейся провинцией Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии». Для полумиллиона католиков-ирландцев это означало одно — независимость превратилась в мираж. Межобщинная рознь — вещь ужасная. Накал страстей порой достигает критической точки. Так и случилось 12 августа 1969 года. Использовав начавшиеся тогда волнения, британские власти ввели войска, и Северная Ирландия превратилась в фронтовую полосу. Она остается таковой и по сей день. С той трагической даты в Ольстере убито более 2300 человек. Пятнадцать из них — «гуманными» пластиковыми пулями. Ранено двадцать четыре тысячи человек. Сейчас на нас испытывают новейшие достижения карательной техники и химии. Скажем, газ «си-ар» — он создает заграждения из ядовитой пены...