За много лет до развития таких дисциплин, как социобиология и биополитика, Флоринский утверждал, что «крепость физического и нравственного сложения нации» определяет ее государственную и социальную жизнь. Вообще способность нации творить историю он объяснял на основе ее степени запаса органических сил», вновь и вновь повторяя, что все они слагаются на основе ее «рационального бракосочетания» и никак иначе. Не учет данных факторов – профанация законов истории, когда, по меткому выражению Флоринского, и «деяния рук народов оказываются прочнее, чем сами народы». И действительно, где же сегодня можно увидеть во плоти тех самых египтян, греков и римлян, что создали свои величайшие образчики культуры, что определили каноны ее понимания и оценки? «Факт вырождения, о котором свидетельствует нам история, точно так же, хотя и в меньших размерах, совершается и в нашу эпоху, перед нашими глазами. Вырождение этих последних происходит или путем слияния, или перехода в другую нацию, или путем измельчания, ослабления и вымирания».

Не обошел вниманием В. М. Флоринский и влияние гигиены бракосочетания на социально-экономическую сферу жизнедеятельности общества. «Чем равномернее будет распределение народного богатства и сословных прав и преимуществ, чем меньше в обществе будет эксплуатирующих паразитов, тем с большей гармонией, с большим успехом будут развиваться народные силы, тем больше народные массы будут защищены от ослабления и вырождения».

Главный же вывод книги замечательного русского ученого состоит в следующем: если государство желает заботиться о своем будущем процветании, оно неизбежно должно регулировать чистоту и рациональность бракосочетания своих граждан.

Публикация этой книги В. М. Флоринского прошла незамеченной современниками, и лишь на короткий период расцвета русской евгеники, в начале ХХ века, обозначился интерес как к личности ученого, так и к его взглядам. Сам факт существования самостоятельной отечественной школы в области изучения наследственности человека, с целью дальнейшего воздействия на нее, официальной советской наукой тщательно замалчивался, и за евгеникой в СССР прочно утвердился штамп «буржуазной, реакционной науки». Лишь с началом изменений в идеологии Эпохи перестройки молчание вокруг интересующей нас проблемы было прервано. Но при этом большая часть публикаций по законному вопросу носит, на наш взгляд, слишком поверхностный характер и виной тому – отсутствие в научном обиходе первоисточников.

3.

Цель настоящей хрестоматии, вместе с предпосланным к ней авторским предисловием, как раз и заключена в том, чтобы показать все богатство идеологической палитры русских евгенистов, поскольку их мировоззренческие установки исчерпываются не одним только розовым цветом. Здесь, как и в других областях русской культурной жизни, все было весьма разнообразно и не так однозначно, как нам это силятся показать «политкорректные» историки науки.

К числу наиболее интересных и объективных современных работ, посвященных данной теме, следует отнести статью Е. В. Пчелова «Евгеника и генеалогия в отечественной науке 1920-х годов» из составленного им сборника «Родословная гениальности: из истории отечественной науки 1920-х годов» (М., 2008; из нее мы почерпнули ряд фактических сведений для биографий интересующих нас лиц). Автор совершенно прав, подчеркивая в ней, что такой резкий старт исследований в России в описываемый период обусловлен в первую очередь наличием академических школ в области медицины и биологии, а также высокой степенью природной одаренности самих ученых. Данный эта питательная среда и оказалась благодатной для расцвета евгенических идей под воздействием внешних социально-политических изменений, которые последовали за революцией 1917 года. Коммунисты пророчили радикальное изменение и обновление всех сфер жизни и открыто предрекали будущее человеку «нового типа». Именно этот идеологический импульс и вызвал к жизни феномен русской евгеники.

Множество ученых и общественно-политических деятелей причастны к возникновению и оформлению идей этой новой науки, но мы остановимся на рассмотрении взглядов наиболее ярких фигур.

Одним из главных создателей и признанным лидером направления был крупный русский ученый-биолог, основоположник отечественной генетики Николай Константинович Кольцов (1872-1940). Он происходил из купеческо-промышленной среды, которая во времена экономического подъема рубежа XIX-XX веков дала России множество талантливых людей в самых различных областях деятельности: от коммерции и производства до науки и искусства. С раннего детства Кольцов обнаружил кипучую энергию и неутомимую тягу к знаниям. В 1894 году он блестяще закончил Московский Университет, где был одним из лучших учеников знаменитого зоолога М. А. Мензбира. Получив золотую медаль за свою дипломную работу, в 1899 году он стал приват-доцентом; в 1897-1899 и 1902-1903 годах прошел стажировку в лучших европейских научных центрах, а в 1901 году защитил магистерскую диссертацию. В 1911 году в знак протеста против политики Министерства просвещения ученый покинул Университет, в который вернулся вновь уже после Февральской революции 1917 года. С 1903 года читал лекции на Высших Женских курсах. В августе 1917 года Кольцов организовал в Москве на частные средства Институт экспериментальной биологии. С января 1920 года Институт вошел в ведение Наркомздрава РСФСР, а в конце 1930-х под новым названием «Институт цитологии, гистологии и эмбриологии» был переведен в подчинение Академии наук. Целью создания данного научного учреждения было объединение в нем, на основе экспериментальных методов, различных отраслей биологической науки, особенно важных для тогдашнего этапа ее развития. Институт вскоре стал одним из ведущих научно-исследовательских центров в области биологии, причем тематика его исследований касалась наиболее насущных «злободневных» вопросов, к числу которых относилась и евгеника. В стенах этого учреждения Кольцову удалось собрать уникальный коллектив лучших специалистов в Советской России.

Коммунистические власти с самого начала насторожились и с опаской отнеслись к бурной активности ученого, за что он уже в 1920 году был в первый раз арестован ВЧК по обвинению в создании контрреволюционной организации «Национальный центр». Вскоре обвиняемым по этому делу, и Кольцову в их числе, вынесли приговор – вполне в духе времени – расстрел, который так же быстро и без особой волокиты и разбирательства был отменен, а все фигуранты освобождены без каких-либо последствий. Пока.

Будучи неистребимым энтузиастом и романтиком от науки, Н. К. Кольцов, едва покинув застенки Лубянской тюрьмы, тут же организовал при своем институте Евгенический отдел, а уже в октябре того же года вместе с другими сотрудниками создал Русское Евгеническое общество, которое и возглавил в качестве председателя. 2 октября 1921 года Н. К. Кольцов был избран официальным представителем Общества в Постоянной международной евгенической комиссии. Устав Русского Евгенического общества был им предусмотрительно утвержден в НКВД 6 ноября 1923 года. Основной задачей общества была объявлена работа в области евгеники и расовой гигиены, что у комиссаров вначале не вызывало никакого интернационально-идеологического отторжения. Был учрежден и главный печатный орган – «Русский евгенический журнал», выходивший с 1922 по 1929 годы. Позже он был закрыт властями, а Кольцов в 1930 году с началом репрессий был вынужден вторично оставить Московский Университет, из-за нездорового морального климата, царившего здесь уже по воле не царских чиновников, а большевиков. Незадолго до смерти Кольцов был выдвинут в академики, но в условиях травли и разгула «лысенковщины» его кандидатура была отклонена. Сохранилось письмо Николая Константиновича к Сталину, отправленное ему за три дня до смерти. В нем ученый откровенно недоумевал, почему его записали в разряд «фашистских евгеников», ведь данной тематикой он начал заниматься по прямому указанию Луначарского.