Древние старики успели расположиться на крошечных бордюрчиках около домов и теперь подслеповато всматривались в нас, сквозь плетёную ограду. Кто-то здоровался с Марьяной и даже вспоминал её имя, кто-то просто кивал, но отвечала девушка всем.
Зато истинное паломничество среди местной детворы, превратило нашу прогулку в своего рода торжественное шествие, с длинным хвостом детёнышей в рваных рубахах из-под которых торчали босые и грязные ноги. Малышня внимательно рассматривала меня и, по большей части, безмолвствовала.
- Я была против вашего приезда, - вдруг быстро сказала Марьяна, старательно пряча свой взгляд, - Усиновка не так уж далеко от столицы и нам хорошо известны истории о демонах его величества. О Королеве, способной убить одним взглядом; о Тени, таящемся во мраке и об Ангеле, пожирающем сердца своих любовниц.
- Как страшно, - я хохотнул, - ну и? Всё действительно так плохо?
- Пойдёмте обратно, - девушка сделала попытку повернуться, но я придержал её за локоток.
- Экскурсия не окончена, - я уже откровенно ухмылялся, - итак, насколько жуткий Ангел, трапезничающий разбитыми сердцами, соответствует байкам испуганных крестьян?
Тонкая рука в моих пальцах ходила ходуном: Марьяну изрядно трясло, а на глазах наворачивались крупные бусины слёз.
- Мне кажется, - едва слышно шептала моя спутница, глядя в серую пыль деревенского тракта, вы все намного хуже, чем кажется и даже хуже тех баек, которые я слышала. Не знаю, как там обстоят дела с сердцами, но внутри вас - холодная пустота. Думаю, это должно быть очень больно, поэтому вы всё время стараетесь её заполнить. А заполнить ледяную пропасть можно лишь чем-то тёплым: чувствами, желаниями, жизнями других людей, у которых всё это есть. Вот только, когда вы забираете это, вокруг остаётся та же ледяная пустыня, которая мучает вас изнутри.
Некоторое время я размышлял. Маленькая отважная птичка очень здорово чирикала на тему, которую иногда поднимал Илья и вскользь затрагивала Оля. Даже с большим талантом, чем мои товарищи. Я остановился, внимательно всматриваясь в её глаза: два зелёных озерца пылали непонятным мне пламенем. И вновь смутное чувство узнавания: точно слабый лучик света во тьме тесной каморки, заполненной плывущими клочьями тьмы.
- А ты не желала бы попытаться помочь? - негромко поинтересовался я и медленно провёл пальцем по щеке, мокрой от слёз, - постараться заполнить холодную бездну и унять боль, которая мучает меня?
- Это - невозможно, - Марьяна помотала головой, - сейчас вы даже наслаждаетесь этим страданием, смакуете его, как вино, поэтому ещё одно сердце просто бесследно растворится во мраке и холоде. Не знаю, кто или что вообще способно пробудить в вас человека, но я уж точно не смогу. Пойдёмте, пожалуйста, назад, у меня, почему-то сердце не на месте.
Я ещё раз оглядел скуластое лицо, усыпанное тёмными крапинками веснушек, тонкий вздёрнутый нос, зелёные глаза, размытые паволокой слёз и провёл пальцами по тёмно-русым волосам. Что-то внутри меня пыталось прорваться наружу. Та самая хрень, которая, под настроение, позволяла сочинять стихи и песни и временами могла доставить определённый дискомфорт. Это ощущение вполне можно было назвать той самой болью, которую упомянула Марьяна. Именно поэтому я никогда не позволю странному чувству возобладать надо мной.
- Хорошо, - я дал Наташе достаточно времени, для веселья, - пойдём обратно. Однако, поясни мне: ты не желала нашего приезда, даже зная, что лишь оно способно избавить тебя от Усинского. Или граф кажется тебе достаточно привлекательным?
- Нет, - она помотала головой, отчего слёзы дождём рассыпались вокруг, - граф противен мне, и сама мысль о близости со смрадным уродливым стариком не вызывает ничего, кроме ужаса. Но его светлость, он...
Она запнулась.
- Ну же, - с кривой ухмылкой подзадорил я, - режь правду-матку, раз уж начала. Люблю отважных маленьких мышек, которые пищат в глаза кошкам всё, что думают о них.
- Его светлость - меньшее зло.
Выпалив это, Марьяна повернулась и решительно направилась назад. Я остался один, задумчиво рассматривая плетни, на кольях которых болтались горшки и котелки; деревья, усыпанные розовым и жёлтым цветом и разбитый тракт, петляющий между дворами. Мерное жужжание блестящих мух над коровьими лепёшками и басовитое гудение чего-то, жёлто-полосатого, над цветами, успокаивало, погружало в некое подобие транса.
Да, нечасто мне высказывают подобное. Да и кто рискнул бы? Илья давно понял, насколько это бессмысленно и зарёкся: Вилена и Оля попрекают, настолько мягко, что их нравоучения весьма напоминают завуалированную похвалу, а Симон просто выплёскивает сарказм, предназначенный для других.
На мгновение мелькнула дурацкая мысль забрать Марьяну с собой, но я тут же отбросил её. Попади девушка во дворец и от былой откровенной непосредственности тут же не останется и следа. Двор за полгода превратит очаровательную селянку в стандартную даму со стандартным же набором фраз, а я, пресытившись ею, через пару недель напрочь выброшу из головы. Как и десятки до неё.
Наташу я встретил у входа в Витин двор. Девушка стояла, опершись спиной о каменную плиту ограды и задумчиво рассматривала семейство свиней, размеренно бороздящих пятачками глубокую лужу на противоположной стороне тракта. Облегающие штаны и короткая блузка с глубоким овальным декольте, настолько контрастировали с местной пасторалью, что старухи, шмыгающие мимо то и дело складывали руки крестом. Защищались от сглаза.
- Размышляешь о человеческой природе? - ухмыльнулся я, проследив за направлением Натахиного взгляда, - как всё прошло?
- Скорее о нашей, - она пристально посмотрела мне в глаза, и я не смог отыскать зрачка в бешеном бурлении огня, - никак. Даже забавно получилось, - в её улыбке не было и капли веселья, - отбился, точно девственница от насильника. Пойдём к графу прямо сейчас. Я так хочу.
- Как пожелаешь, - я пожал плечами, - в общем-то время не имеет ни малейшего значения. Так что там, касательно нашей природы? Порадуй меня ещё одной философской беседой.
Наташа даже не стала уточнять, кто вёл предыдущую.
- Никогда не задумывался, почему мы стараемся причинить людям так много бед и страданий? - поинтересовалась она, - ведь для питания достаточно убивать одного-двух в неделю, а не поставлять трупы пачками.
- Просвети меня, - скромно попросил я, постаравшись не вспоминать, кто из нас является основным "поставщиком".
- Всё дело в чувствах, - похоже, отказ Витька погрузил Нату в такие глубины метафизики, что я вряд ли смогу их постичь, - каждый нуждается в откровенных, истинных чувствах и мы, при всех наших различия с людьми, вовсе не исключение. Ожидание любви исключено априори...
- Эй, эй, стоп, - обиженно возразил я, - тут ты явно перегибаешь палку. Мои девушки меня очень даже любят. Некоторые так и вовсе, с ума сходят.
- Ты путаешь внушённую страсть с истинными чувствами, - Ната отмахнулась, обозначив кривую ухмылку, - ну а те, которых ты не подталкивал, любят не тебя, а лишь прекрасный облик. Думаю, та же Вилена, рассмотрев твоё нутро, тотчас бежала бы без оглядки. Страсть, вожделение, похоть, всё это - наносное и не способно насытить потребность в откровенном.
- Ладно, допустим. Однако, как же всё это связано с нашей жестокостью? - похоже, меня ждало очередное откровение, на какие Ната была горазда, если не штабелировала трупы.
- Есть лишь два истинных чувства, способных насытить любую душу, - глаза, сияющие желтизной, разом погасли, превратившись в два чёрных провала, - и если первое, как я уже говорила, мы не получим никогда, то второе - всегда пожалуйста.
- Это какое же?
- Ненависть.
Граф нервно суетился, точно домохозяйка, застигнутая врасплох внезапным появлением незваных гостей. Бедные слуги, не успевшие спрятаться куда подальше, обречённо выслушивали противоречивые приказы, бежали их выполнять, тут же возвращались обратно и получали ворох невнятных дополнительных указаний.