Из ниши он извлекает четыре странных предмета — четыре набора тонких прямоугольных пластин — и некоторое время изучает их, разбирая чужие условные знаки. «Прахов Григорий…» На той планете (он уже знает о её существовании!) это называется именем. Даже если человек сменит работу или станет калекой, его всё равно будут называть Прахов Григорий…
— Ну-ка, дай сюда паспорт!
Гриша сунул руку в нагрудный карман рубашки и протянул мне красную книжицу. Я долго всматривался в фотографию. Гришкино лицо. Никакой разницы. Разве что чуть моложе.
— Чьи документы? — спросил я. — Как они вообще туда попали?
— Всё просто, — сказал он. — Это документы одного из… наблюдателей, работавших здесь, у вас…
Из-под меня чуть скамеечка не вывернулась.
— Но они уже все отозваны, — поспешил добавить он.
— То есть нет их сейчас на Земле?
— Ни одного. Я же говорю: все отозваны…
Я перевёл дыхание и малость успокоился.
— А почему отозваны?
— Из этических соображений, — сказал Гриша.
— Чего-о?
— Из этических соображений, — повторил он. — Было решено, что тайно изучать — недостойно. И наблюдателей отозвали.
Я ошалело поглядел на Гришу, потом на фотографию.
— Постой! А у него паспорт откуда взялся?
— Это его паспорт. Выдали, когда исполнилось шестнадцать лет…
— Ах, чёрт!.. — Я вспомнил давний разговор Гриши с матерью. — Так их, выходит, что? В самом деле сюда детьми забрасывали? И подменяли потом?
— В самом деле…
И ведь по-умному всё рассчитали, собаки! Знали, видно, что для нас они — на одно лицо. Вернётся такой пацан откуда-нибудь с каникул — да кто что заподозрит! Ну характер изменился, ну и что? Переходный возраст — бывает… Из этических соображений… Долго они что-то соображали.
— На, держи. — Я приподнялся и отдал паспорт Грише. — И что там с тобой дальше было?
— Дальше… Дальше я воспользовался «приёмником».
…Оказавшись внутри цилиндра, он закрывает люк, отсекая разом и Дом Стражи, и рыжеволосую преступницу с выжженной памятью, и всю свою прежнюю жизнь.
На пульте — всего одна клавиша. Утопленная, она вспыхивает и начинает наливаться сиреневым. Он ждёт, пока свечение станет ровным и ярким, затем нажимает её повторно. Клавиша гаснет. И хотя больше ничего не происходит, он всё же каким-то образом понимает, что теперь за стенками цилиндра — иной мир.
Справа от пульта он находит механизм ликвидации и приводит его в действие. Время пошло — нужно спешить. Скоро то, чем «приёмник» прикинулся на этой планете, исчезнет в неяркой беззвучной вспышке.
Он открывает люк, и лица касается несильный холодный ветер. Чужая ночь. Чужие мелкие звёзды. Их очень мало. Он делает несколько шагов, удивляясь тому, как неровна поверхность, по которой идёт. Наклоняется и ощупывает грубое бугристое покрытие, присыпанное тонким пачкающим порошком. Пыль. Это называется пыль. Прах…
Теперь первым делом — достать местную одежду. Любую. А ту, которая на нём, — уничтожить, чтобы и следа от неё не осталось.
А погоня… Погоня будет. В этом он почему-то уверен.
![Разные среди разных Img30.png](https://litlife.club/books/250648/read/images/Img30.png)
Глава 11
Рядом с дверью нужного нам кабинета стояли шеренгой четыре стула. На крайнем, поближе к двери, сидел этакий жировичок в мятом костюме. Наше появление его встревожило.
— А товарищ майор ещё не пришёл, — с опаской глядя на нас, предупредил он.
— Ничего, подождём, — проворчал я, присаживаясь рядом. Гриша подумал и тоже присел.
Уяснив, что перед ним всего-навсего посетители, жировичок успокоился.
— Будете за мной, — с достоинством сообщил он. Некоторое время сидели молча.
— Как она хоть называется, твоя планета? — негромко спросил я Гришу.
Гриша сказал. Я попробовал повторить — у меня не получилось.
— Понятно… А где находится?
— Не знаю…
— То есть как? Не знаешь, где твоя планета?
— Я ведь не астроном, — с тоской пояснил Гриша. — И потом это в самом деле очень далеко…
Я вспомнил, что где-то в кладовке у меня должен лежать старый учебник астрономии за десятый класс. Карты звёздного неба и всё такое… Хотя что с него толку, с учебника! Гриша-то ведь по своим картам учился, в наших он просто не разберётся. Да я и сам теперь в них не разберусь…
— А вы, простите, по какому делу? — поинтересовался жировичок.
— По важному, — отрезал я.
— Понимаю… — Он многозначительно наклонил голову. Потом сложил губы хоботком и принялся озабоченно осматривать ребро своей правой ладони.
У него было круглое бабье лицо, острые, глубоко упрятанные глазки и седоватая гривка.
— Вот ведь как бывает, — доверительно обратился он ко мне. — С виду рука как рука…
— Чего надо? — прямо спросил я. — Видишь же — люди разговаривают! Чего ты лезешь со своей рукой?
Жировичок тонко усмехнулся и, понизив голос, проговорил без выражения и почти не шевеля губами:
— Ребром ладони могу вскрыть любой сейф…
— Что?!
В этот момент в коридоре показался майор — крупный светловолосый мужчина лет тридцати пяти. Поздоровавшись, он задержал взгляд на посетителе в мятом костюме, и в его серых глазах мелькнуло беспокойство.
— Вы опять ко мне? — вежливо, с еле уловимой запинкой спросил майор.
— К вам, Павел Николаевич! — отвечал, влюблённо на него глядя, вскочивший со стула жировичок. — Знаете, я сегодня всю ночь думал… Всё-таки на учёт меня поставить надо! Ведь если человек способен вскрыть сейф без помощи каких-либо инструментов…
Майор поморщился.
— Давайте лучше пройдём в кабинет, — предложил он.
— Конечно-конечно!.. — засуетился жировичок, и дверь за ними закрылась.
У меня потемнело в глазах.
Да что ж это за невезуха такая! Прийти — раз в жизни, по делу, да по такому, что серьёзнее не бывает, — и сразу же наткнуться… Нет, вы прикиньте, что теперь получается! Заходит к майору этот чокнутый и говорит: «Здравствуйте, я вот ребром ладони сейфы режу, поставьте меня на учёт…» И тут же, следом, как нарочно, вхожу я, ввожу Гришу и говорю: «Здравствуйте, тут вот товарищ с другой планеты прибыл. Выговорить её невозможно, где находится — он не знает. Документы у него настоящие, но краденые, а что фотография везде его, так это вам только кажется…»
Я вскочил со стула.
— Гриша! — хрипло сказал я. — Айда отсюда.
Но тут дверь кабинета отворилась и в коридор вышел разобиженный жировичок. Быстро его майор…
— Ну? — с ненавистью бросил я.
— Всё в порядке, — неохотно отозвался он. — Поставил на учёт… Фамилию записал, адрес…
— А чего надутый такой?
Жировичок оскорблённо фыркнул.
— И здесь перестраховщики! — сердито помолчав, сообщил он. — Я, говорит, не могу доложить о вас начальству, предварительно не убедившись! Вот, говорит, вам мой сейф — режьте!..
— Ну? — еле сдерживаясь, процедил я. — А ты?
Жировичок опять фыркнул — на этот раз гневно.
— Неужели он сам не понимает? — с досадой сказал он. — Ну, разрезал бы я этот сейф, испортил бы казённое имущество, а отвечать кому? Ему же и отвечать! Странный он, ей-богу!..
— А ну пошёл отсюда!.. — прохрипел я, и жировичка не стало.
На шум из кабинета выглянул майор.
— Вы тоже ко мне? — спросил он, не увидев нигде поставленного на учёт посетителя. — Что ж вы не заходите?
Пришлось зайти. Мы отдали ему пропуска и опустились в предложенные нам жёсткие полукресла, стараясь не смотреть в угол, где стоял небольшой серо-голубоватый сейф.
— Слушаю вас, — деловито и в то же время доброжелательно сказал майор. — Только представьтесь сначала…
Представились. Услышав, что перед ним резчики холодного металла, майор насторожился и как бы невзначай покосился на сейф.
— Я вас слушаю, — повторил он.
Я поднялся и, ни на кого не глядя, полез в свою спортивную сумку за вещественным доказательством. Вынул, поискал глазами какой-нибудь ненужный предмет и, не найдя, установил на краешке стола спичечный коробок. Майор с интересом следил за моими действиями. Я отрегулировал рычажком дальность, аккуратно прицелился…