----” 1.2 “---- Лето. Остров. Вид с Северного Полигона. * Астроном. – Ну, что вам ещё от меня надо? Чего вы мне с самого утра спать не даёте, уроды? – Стеклярус, наполовину высунувшись из люка своего танка-обсерватории, неприветливо оглядел раннего гостя. “Раннего”, естественно, со своей точки зрения. Стеклярус – астроном-любитель с островным стажем три года всю ночь провёл в наблюдениях спутников Юпитера и сейчас пребывал в состоянии дремотной прострации и постоянного недосыпного раздражения. – Простите, но, по-моему, это не мне что-то надо, а вам, – робко улыбнулся гость. Его лёгкий разведчик – модель корпуса “сверчок”, имел вид совершенно нового, необъезженного дрона. – Да? – саркастически скривился сердитый Стеклярус и непроизвольным жестом попытался помассировать утомлённые ночным бдением глаза. Возмущённая прикосновением грубого пластика пальцев манипулятора точная цейсовская оптика тонко скрипнула, и он испуганно отдёрнул руку. – Я вас совсем не знаю, чтобы что-то от вас хотеть. – Я вас тоже не знаю, но некто Верзила Джон сказал, что у вас есть потребность в некой работе. За хорошие деньги. – Верзила? Такого я тоже не знаю. Тем более за деньги. Идите мимо сударь, я по пятницам не подаю. Если вы умеете читать, юноша, то обратите внимание на эту табличку: “Астрономическая обсерватория. Парковки НЕТ! Зарядка НЕ производится. Квесты НЕ выдаются”. Андестенд ми, чувак? – Он просил, передать вам привет от детей подземелий, – торопливо вставил визитёр. – Чего-о ещё? От каких таких “детей”? Вы бредите, новичок? – Или нет-нет, не от детей – от “теней”. Я, наверное, плохо расслышал. Привет от теней подземелий. Вроде так он сказал. Да? – Как он выглядел, этот Верзила? – насупился хозяин. – Как? Да как обычно. Средний разведчик, марку не знаю. Сказал, надо доставить важный груз на Третий Бастион. И всё. Сказал, что вы заплатите. Много. – А он их давал мне, эти “много”? – возмутился астроном. – Вернее всего, имелось в виду “немного” и “может быть”. Походу, вы опять что-то не расслышали, сударь? Давно на Острове? Корпус-то у вас совсем не обтёртый... – Четвёртую неделю. Уже пару мин откопал, да раз на граберов нарвался – глаза отвинтили, гады. Еле потом до парковки доехал, на одном дроновском зрении. И весь доход от мин в ремонт ушел... В компании никто меня не берёт – неопытен. В гильдии вступить денег не хватает на взнос. Вот и ищу, где можно перехватить пару монет без особого риска. Думал подзаработать у вас, чуток. Верзила сказал, что... – Через какую факторию заходили, новичок? – Через Среднеземную. Закончил учебку на Северном Полигоне, и сразу на Остров. Здесь круто, только очень уж тяжело развиваться вначале. Этот Джон сказал ещё, чтобы я вас держался. Если вы, конечно, не против. Говорит, если я вам приглянусь, то пусть вы... то есть, меня... – Что? – Ну... отправите меня потом на пулемёт. Только я не понял, зачем. И о каком пулемёте речь, – новенький “сверчок” переступил с ноги на ногу, нерешительно шмыгнул носом и, помедлив, сказал: – Ну, если нет, так нет. Извините. До свидания, я пойду... Хмурый хозяин оборвал его, недовольно пробурчав: – Погоди торопиться. Отнесёшь аккумулятор к Третьему Бастиону, тут недалеко. С северной стороны, есть небольшой бункер. У него подождёшь. И тому, кто за ним явится, отдашь. Если никого не будет, вернёшься обратно, а там решим вопрос с оплатой: много, или нет. Задание понял, волонтёр? * В кабинете начальника Службы Безопасности Северного Полигона расположенном на втором этаже здания Управления присутствовали трое: дрон самого начальника СБ – Василия Васильевича стоял, прислонясь к подоконнику приоткрытого окна с видом на плац, на постройки Портальной Зоны и на далёкий лес, состоящий в основном из северных низкорослых елей; дрон начальника Службы Безопасности Военного Сектора Острова Дронов – Николая Николаевича сидел за специальным канцелярским столом хозяина кабинета под красочной интерактивной три-дэ-картой всей территории Полигона; и дрон, стоящий по центру, “на ковре”, некоего субъекта, именуемого в разговоре “Ходоком”. Они беседовали. Точнее, Ходок отчитывался, а высокие начальники внимательно слушали, периодически прерывая его для уточнения, выдачи поправки или замечания. Шел первый час короткой летней полярной ночи. – Дальше я сделал всё так, как велел Стеклярус. Взял у него тяжеленный силовой аккумулятор и потащил к бастиону. Прождал напрасно у Северного бункера три часа, ну и вернулся с тем же аккумулятором обратно. Надо отметить, что Стеклярус нисколько не удивился моему возвращению с невостребованной посылкой. Он только недовольно пофыркал, заплатил один бон и посоветовал отправиться на рандеву к “Забугорному” пулемёту. На осторожные расспросы – “с кем встреча?” и “зачем?”, вспылил, послал меня на... ещё раз на то же пулемёт, только м-м-м... более энергично. И скрылся в своей обсерватории. Далее, по отчётам полевых агентов, он сначала отдыхал, затем занимался своими астрономическими наблюдениями, никуда не отлучался и ни с кем на связь не выходил. Прибыв на место новой встречи, я также выждал три часа, с тем же результатом. Вернулся на парковку у “Боржча”, оставил там дрона на хранение, и... занялся своими делами в институте – отчитывался за летнюю практику. Вот, собственно, по этому моменту и всё. Василий Васильевич “отлип” от подоконника, покачался с пятки на носок, недовольно сморщился, прислонился вновь и негромко задал вопрос: – Так, э... Ходок, у пулемёта ничего странного не заметили? Ходок переступил с ноги на ногу. – Заметил. Пулемёт по мне не стрелял. Начальник СБ Полигона вновь недовольно сморщился. – Так, э... Ходок, упустили важную деталь. Выговор вам за невнятный доклад... – Василий Васильевич, оставьте, – вступил в разговор Николай Николаевич, краем глаза рассматривая медленно ползающие по карте миниатюрные три-дэ-объекты. – Вы же видите, человек переживает о деле и поэтому слегка нервничает. Начальник СБ Полигона возмущённо вскинулся. – Он сейчас не человек. Он сейчас э... мой агент. Хороший, кстати, агент. И нервничать не имеет права! Я и сам могу э... Ладно, отменяю выговор. Продолжайте доклад, Ходок! По второй части. – Назавтра я прибыл к Стеклярусу за разъяснениями, – облегчённо вздохнув, продолжил Ходок. – Он меня опять послал... Уже в другую сторону, но не менее энергично. И сказал, что я ему не подхожу, и во мне и моих услугах он более не нуждается. Это всё. – Так-так-так, – Николай Николаевич оторвался от карты и внимательно всмотрелся в агента. – Каких-то необычных ощущений во время пребывания на бастионе и у огневой точки не испытывали? Ходок энергично потряс головой. – Нет. Я же в курсе. Если бы что-то произошло, то немедленно сообщил бы. – Вижу я, как вы э... немедленно сообщаете, – язвительно вставил начальник СБ Полигона. – Василий Васильевич, обождите, – нетерпеливо отмахнулся от него начальник СБ военного сектора Острова дронов. – Ходок, у вас есть дополнительные соображения по поводу ваших действий? Ходок, опасливо косясь на своего непосредственного шефа, продолжил: – Полагаю, меня раскрыли. Хотя я нигде не заметил ни слежки, ни чего-либо ещё... И э... вопрос можно? – Если вы не заметили слежки, то это ещё не означает, что её не было. И здесь вопросы задаёте не вы, – веско сказал Василий Васильевич. – Не забывайтесь, агент. Вы сделали запрос в службу Технического Обслуживания объектов Острова о состоянии э... “Забугорного” пулемёта? – Так точно, – чётко, по-военному, ответил Ходок, – сделал. Объект в норме. Перезарядку провели три дня назад. Тогда же тестировали электронику и механику. Замечаний у них нет. Кстати, почти сразу после моего ухода он обстрелял группу сталкеров. У них есть потери. – Тогда почему же он не стрелял в вас? – вкрадчиво осведомился Василий Васильевич. – Вы себя не обнаружили? Ходок отрицательно покачал головой. Секунду подумал и кивнул положительно. – Сначала да, я действительно скрывался. Ползал вокруг целый час по-пластунски. Затем смотрю – реакции на меня нет. Осмелел, стал высовываться сначала по-быстрому, а потом, когда обнаглел, и подолгу. Затем вообще к башне подошел, постучал... – Зачем? – задумчиво спросил Николай Николаевич в пространство. Ходок на миг запнулся, но тут же быстро продолжил: – Думал – может, внутри кто-нибудь ждёт. Но никто так и не ответил... – Это не к вам вопрос, агент, – прервал его Николай Николаевич. – Василий Васильевич, зачем ему это надо? Уже пошла вторая сотня тех, кого он гоняет по одному и тому же маршруту – то на бастион, то к пулемёту. И это, заметьте, только выявленные клиенты. А мы всё никак не поймём – зачем? – Похоже на то, что он тестирует людей, – также задумчиво ответил Василий Васильевич. – Может и похоже. Но, как? И, главное, – Николай Николаевич поднял указательный палец, – зачем? Василий Васильевич с уважением покосился на указующий перст начальства. – Э... он ведь, всё-таки, не совсем нормальный... психически. Не так ли? Можно предположить, что он ищет среди людей себе подобных. Николай Николаевич хлопнул в ладоши и театральным шепотом воскликнул: – Но, чёрт побери, зачем он это делает?!! – Не имею ни малейшего понятия, – невозмутимо ответствовал Василий Васильевич. – Возможно, что ему это действительно для чего-то необходимо, а возможно, просто пускает нам пыль в глаза. Он ведь догадывается, что мы его отслеживаем, ну и... И потом, не надо забывать, что он – обычный наш клиент, а этот Остров предназначен для игры. Вот он и играет... с нами. Клиент вправе играть так, как он того э... пожелает, не так ли? В рамках дозволенного, естественно. Формально-то он ничего не нарушает, ведь так? – За исключением того, что не входит в игру положенным путём, – саркастически хмыкнул Николай Николаевич. – Хотя если учитывать, что этот “его путь” не предусмотрен Правилами в качестве запрещённого, то да. Ничего не нарушает. И ничего необычного, на первый взгляд, действительно не происходит. Некоторое время он молча размышлял, затем продолжил. – Пожалуй, вы правы, вполне рядовая игровая ситуация – кто-то имеет желание заработать игровые деньги, а кто-то его использует для каких-то своих целей. За эти деньги. Игра есть игра. И мы бы не обратили на это никакого внимания, если бы специально не поставили себе цель отслеживать любые не совсем обычные явления... Простите, Ходок, этот Верзила Джон, он сам к вам обратился, или вы инициировали беседу первым. Я немного не уяснил этот момент. – Вот я и говорю – невнятный доклад, – сейчас же подал голос Василий Васильевич. – Такое ощущение, Ходок, что у вас сумбур в э... голове. – Василий Васильевич, – укоризненно склонил голову набок Николай Николаевич. Ходок встрепенулся. – Я же объяснил – отчёты на носу... – Да, чёрт возьми! – вскричал Василий Васильевич в праведном гневе. – А у меня процедуры на зад..., а у Николая Николаевича проверка из Департамента! Какое это имеет значение, если дело требует внимания! Шоу должно мастгоу невзирая ни на что! Должно мастгоу э... шоу. Что вы, как ребёнок! – Василий Васильевич! – повысил голос начальник СБ военного сектора. – Успокойтесь. Мне всё равно, кому там должно ваше шоу, но голова просто обязана быть холодной! Итак, Ходок? – Я сам к нему подсел, – обречённо выдавил тот. – Ага! – торжествующе вскричал хозяин кабинета. – Кибер! Ох, простите, Василий Васильевич, – Николай Николаевич, извиняясь, скупо улыбнулся. – Продолжайте, Ходок. – Да всё прошло чисто! – развёл руками агент. – В “Боржче” много народу тусовалось, и он не первый, к кому я подъехал. И не один я там приработок искал. – Ну, что же, ваш письменный отчёт о встрече мы прочитали, – покровительственно кивнул Николай Николаевич. – Есть у вас, что добавить ещё? Агент Ходок неловко замялся. – У меня сложилось ощущение, что он сильно устал и очень зол. Однако со мной был весьма корректен, даже немного шутил. Николай Николаевич поднял на него внимательный взгляд. – Поясните. – Да... – протянул агент, подбирая слова, – как-то он напряжен был. На меня смотрел пристально, с прищуром. Словно не просто смотрел, а всматривался. Куда-то внутрь. Я как голый средь толпы себя чувствовал. И шутил он странно, с каким-то подтекстом: “Ваши мысли не о том смысле”. И такое лёгкое презрение излучал. Пополам с жалостью. В общем... непонятно и неприятно было мне. – Хм, – задумчиво хмыкнул Николай Николаевич. – В каком контексте он так пошутил? – Ну... – вновь замялся Ходок, – я поделился своими взглядами на Островную игру. Говорил, что мечтаю о карьере сталкера. Что, мол, деньги собираю для вступления в гильдию, на прокачку и прочее в том же духе. Старался быть в образе зелёного новичка. Согласно легенде. – А он? – начальник островной СБ медленно потёр себе пластиковые виски. Ходок пожал плечами и виновато улыбнулся. – Похоже, что не поверил. Сначала скривился, как от зубной боли, сказал про мысли, а затем зло добавил: “Пока вы тут в игрушки играетесь, там гибнет человечность”. – Где гибнет, что? – Николай Николаевич убрал руки от висков и удивлённо приоткрыл рот. Ходок снова пожал плечами. – Далее он ничего не уточнял, просто предложил подойти к астроному. Затем встал и ушел не прощаясь. Николай Николаевич покивал, грустно улыбнулся и продолжил массаж висков. А Василий Васильевич недоверчиво хмыкнул и насмешливо сказал: – Интересно. Где-то гибнет человечность, а мы тут в игрушки играемся. Забавно, забавно. Именно, человечность, не меньше? Начальник СБ военного сектора покрутил головой, разминая мышцы шеи, со скрипом помассировал глаза, недовольно скривился и слегка сварливо ответил: – Ничего забавного здесь не вижу, Василь Васильевич. Ходок, вам кажется, пора к отчётам готовиться? – Да вообще-то, ещё рано... – начал было тот, но быстро спохватился. – Ох, простите, Николай Николаевич, понял! До свидания! До свидания Василий Васильевич! Хозяин кабинета небрежно махнул ему рукой. – Всего хорошего э... агент! Жду вас завтра в Гранте. К трём дня местного. Дрон Ходока отошел к внутренней стене помещения, погасил сигнал связи и неспешно принялся устраиваться в позу покоя. Дроны начальников Служб Безопасности остались на прежних местах и в прежних позах: хозяин, у светлого окна с видом на лес, а гость, у стены с три-дэ-картой Северного Полигона, оснащённой интерактивными информационными вставками. А над натуральным Полигоном, который хорошо просматривался из окон служебного кабинета Василия Васильевича, стояла глубокая белая ночь. Яркая зоря от спрятавшегося недалеко и ненадолго за полярным краем горизонта Солнца, равномерно освещала пустое, без единого облачка небо, слегка темневшее лишь далеко на юге. Однако даже там сквозь это сияние не просвечивала ни одна звезда. Даже самая крупная. Этакая непроглядная неясность при ровном свете и чистом небосводе. “Какая полная, однако, неясность, – подумал Василий Васильевич, рассматривая сквозь приоткрытое окно таинственно-туманные, отливающие голубизной таёжные дали, окружающие Полигон со всех сторон. – Всеобъемлющая такая и всеохватывающая неясность. Вот такое мы имеем видение ситуации. Да, что там! Никакого видения у нас вообще нет. Слепы мы аки новорожденные кутята. И слепоте этой нет конца... Может, бросить всё к чёрту и уйти уже на покой? Должность, работу, Остров, эту большую, беспокойную игрушку, бросить и уйти. Свалить дела на молодёжь и отчалить себе с богом? На того же Ходока и свалить... Только вот... чем же тогда самому заниматься? Что делать? Тупо сидеть и ждать прихода смерти? Годков-то мне... даже и вспоминать не хочется, сколько”. – Вы не обратили внимания на последнюю статистику посещаемости и численности постоянных игроков на Острове? – неожиданно спросил Николай Николаевич, задумчиво разглядывая стереокарту по которой еле заметно ползали различные объёмные точки, значки и надписи – Полигон жил и работал круглые сутки без перерыва. – Естественно, обратил, – хозяин вышел из задумчивого состояния. – Нехорошая статистика. В текущем году количество выбывших из игры впервые превзошло количество вновь входящих. Значительно превзошло. Причём это характерно так же и для почти всех Полигонов. Пик провала приходится на время инцидента зачистки Острова от агентурной сети Корпорации Д, с их варварскими экспериментами над игроками с применением психотропных артефактов. Европа просто впала в шок и дружно побежала прочь. В отличие от нас и азиатов – мы легкомысленней относимся к рисковым ситуациям. – Это, конечно, так, но я полагаю, что дело тут значительно серьёзней, – вздохнул Николай Николаевич, – наш проект теряет популярность, Василий Васильевич. Игре десять лет, основная идея её практически не изменилась – очитка Острова от военного хлама, исследование земель и подземелий, поиски различных артефактов. Кропотливый и опасный труд на минном поле, раскопки в казематах и на местах былых сражений, взлом коварных ловушек. В режиме полного эффекта присутствия... – ...а так же попытаться вырвать подрастающее поколение из дурмана бессмысленно кровавых он-лайн поделок, – добавил Василий Васильевич. – Дать новую идеологию, новую парадигму, новую цель жизни. Показать, что исследование мира, его преобразование и освоение не менее увлекательно, чем пускание крови себе подобным... – ...а игрокам больше нравится палить друг в друга из всевозможных оружейных систем, нежели заниматься добычей барахла и утомительной расчисткой местности, – презрительно усмехнулся начальник СБ военного сектора. – Вспомните, когда клан пошёл на клан, западники на восточников, наблюдался наибольший всплеск посещаемости игры. Секс и война – примитивные инстинкты, потакая которым можно легко добиться популярности и сколотить неплохое состояние. Не так ли, уважаемый коллега? – Естественно, дорогой коллега! Наши потенциальные друзья на своих полигонах так и делают – встраивают в свои модули различные э... фалло-имитаторы, искусственные вагины и прочие штучки-дрючки из секс-шопов. И добиваются хорошей посещаемости своих игровых зон. Что поделать? Кто-то поражает мир гениальными открытиями величайших тайн Вселенной, а кто-то добивается популярности, потрясая свет форматами своих гениталий. – Хе-хе... Кто во что играет, тот тем и становится, – Николай Николаевич хитро прищурился, – а, Василий Васильевич? Какие у вас были забавы в детстве, что вы стали... тем, кем стали? – Можно подумать, – фыркнул тот, – что ваши приоритеты чем-то сильно отличались от моих. Э... а вы случайно не собираетесь предложить руководству провести апгрейд наших модулей сексшоповскими гаджетами? – Да-да... Конечно, заманчиво, увеличить населённость такими несложными мерами. Но это всё лёгкие пути, которых мы не ищем и которые нам неинтересны. У нас свой контингент. Презирающий низменные инстинкты, чистый и непорочный. Он нас не бросит в такой сложный момент. Иначе всем нам придётся очень непросто. Какое-то время мы ещё сможем продержаться в зоне рентабельности, а затем придётся Игру постепенно сворачивать. А нам с вами подыскивать другое место работы, или... Николай Николаевич замолчал, грустно поглядывая на своего подчинённого. – Для меня остаётся только “или”, – мрачно усмехнулся Василий Васильевич. – Другого уже не дано. – Для меня, очевидно, тоже, – Николай Николаевич виновато улыбнулся, – с моей-то болячкой. – Да уж, – сказал Василий Васильевич. – Уж да, – поддакнул ему Николай Николаевич. – Ну, что? По пятьдесят? – Всё-таки ищете лёгких путей! – хозяин кабинета сурово погрозил гостю пластиковым пальцем и сказал, как отрезал. – Минимальный шаг – сто! Кстати, что там у вас в стакане в этот раз? – Кефир выдержанный, обезжиренный, рекомендованный Министерством Здравоохранения. А у вас? Василий Васильевич с омерзением скривился. – Какая-то витаминная дрянь, которой меня пичкают эскулапы всё последнее время. Ну, будем! – И вам не хворать! Они чокнулись кулаками манипуляторов, выпили, скривились, синхронно занюхали рукавом и немного посидели в задумчивой тишине, чуть слышно причмокивая губами. Время на целый час перевалило за полночь. Зубчатая стена леса к северу от Полигона всё отчётливее проступала на общем фоне светлеющего неба – Солнце неторопливо возвращалось из своего недолгого путешествия за далёкий горизонт. Розовеющая голубизна разливалась в сияющей вышине, набирала силу, и последние серые тени торопливо прятались от яркости его пронзительной глубины – ускользали в лесные буреломы, под гнилые пни и вывороченные корневища. Сжавшись в туманные комочки, порождения тьмы проваливались в подвалы учебных бункеров, казематов и крытых блиндажей. Проскользнув в вентиляционные окна подвальных помещений административных зданий, злобно посверкивали оттуда бездонными чёрными глазами и дышали ледяным холодом затаившейся полярной ночи. И ждали своего часа. Чтобы, когда придёт их время... Василий Васильевич хмыкнул и усмехнулся, почесав затылок, – аналогии, будь они неладны. До какого только бреда не додумаешься, идя путями, подсказанными услужливыми аналогиями. В здании Управления Полигона никогда не бывает абсолютно тихо. Всё время кто-то бродит по коридорам и лестницам, шаркает ногами по полу, переговаривается друг с другом, скрипит дверьми и мебелью, что-то роняет, чем-то брякает, иногда даже падает со ступенек с грохотом и воплями. В любое время суток здесь присутствуют дроны персонала: дежурные смены игровых и сетевых администраторов, инженеров и техников, компьютерщиков, аварийщиков и даже психологов. Игра есть игра, поэтому и персонал в ней должен быть только игровым. Вот и сейчас, в гулком коридоре первого этажа раздался шум, словно по крытому линолеумом полу короткими рывками тащат на верёвке мешок битого стекла. Скрипнула и громко хлопнула входная дверь, и шаркающе-хрустящий звук удалился по бетонной дорожке в сторону КПП административной зоны. Взревел, могучим движком удаляющийся грузовоз, металлически брякнули створки, и лязгнул привод механических ворот. На короткое время наступила неуверенная тишина. Затем вновь сиротливо скрипнула и глухо хлопнула входная дверь, прошлёпали чьи-то осторожные шаги в коридоре. Раздраженно проорала на улице потревоженная не выспавшаяся ворона. И смолкло всё на неопределённое время... Привычные звуки привычной обстановки. – Как вы вышли на него в этот раз? – печально вздохнув, спросил начальник безопасности Военного Сектора Острова Дронов. – Совершенно случайно. Нам просто очень повезло, – Василий Васильевич продолжил сосредоточенно любоваться лесом, озарённым призрачным светом уходящей ночи полярного дня. – Вообще, должен вам признаться, всё, что у нас с ним удаётся, происходит совершенно случайно. Закономерны только наши провалы. Так вот, мы постоянно отрабатываем выявленные нетривиальные случаи психических отклонений среди игроков Острова. И два дня назад наткнулись на интересный объект – молодой парень впал в ступор после посещения Игры. Перепуганные родители вызвали “скорую”. Медики, разобравшись в ситуации, отвезли его в “психушку”. Психотерапевты приступили к реабилитации и практически сразу связались с нами. Мы выяснили, что юноша оцепенел после экскурсии к “Забугорному” пулемёту. Когда наш агент посетил пострадавшего в клинике, тот уже слегка оправился и вышел из ступора. Правда, недалеко ушел – всё ещё пребывал в состоянии тяжелой э... прострации. – В чём это проявлялось? – отвлёкся от созерцания карты Николай Николаевич. Василий Васильевич, не меняя позы и тона, продолжил. – Да обычное проявление для подобных случаев – сидел, бездумно раскачиваясь из стороны в сторону, и беспрерывно бормотал, как заведённый: “...огонь, огонь, огонь... дайте больше огня...” А перед тем, как уснуть после инъекции успокоительного, пришел на секунду в себя и воскликнул с восторженным ужасом: “Ва-ау, такой ба-альшой остров!” – Какой “большой остров”? Какой-то другой остров? Или, что он имел в виду? – насторожился Николай Николаевич. – Ни малейшего понятия, – хмыкнул хозяин кабинета. – Даже догадок серьёзных у меня нет о каком таком острове может идти речь, кроме как о нашем. Вы же знаете, только Остров Дронов, является островом в прямом смысле этого слова. Все Полигоны располагаются на материках. Различные клоны Игры тоже. Так что, никакого другого острова просто нет. Тем более “ба-альшого”. – Возможно, это не связано с Игрой, а просто какие-то его личные ассоциации? – задумчиво предположил гость. – Конечно, возможно и так, – легко согласился Василий Васильевич. – И вполне допускаю, что из-за психической травмы он на какое-то время утратил память об Острове и таким образом выражает своё удивление от посещающих его смутных воспоминаний и видений былой реальности. То есть, видит всё, словно впервые, и... И это было бы простым объяснением в данной ситуации. Но мы обязаны предполагать худшее. Кстати, после своего э... возвращения из бессознательного состояния он ничего вспомнить не смог. Ни об огне, ни о “большом острове”. Помнит только, что после посещения пулемёта, по указанию Стекляруса, вернулся на свою Парковку в верховьях Гремучей Змеи и поставил дрона на хранение. Дальше ничего, провал в памяти. Мы нашли его модуль и проанализировали логи всех последних передвижений. Установили, что перед походом в обсерваторию он развлекался и отдыхал в таверне “Боржч”. Подняли записи камер наблюдения таверны за указанный период времени. Нашли, с кем он общался, проверили, запустили агента... Вот так мы на него и вышли в этот раз. Ну, а дальше вы в курсе. – А сейчас вы отслеживаете его на Острове? Где он, что делает? – Естественно, нет, – с лёгким раздражением ответил Василий Васильевич. – Упомянутый образ он уже не использует. Понимаете, в том-то и вся беда, что он никогда надолго не занимает одни и те же модули – проявил себя где-то, что-то сделал и всё, снова пропал. Мы разработали всех выявленных хозяев, в чьих аппаратах он появлялся на игровом пространстве. Но никто из них не заметил, чтобы кто-то пользовался их э... “конями” без их э... ведома. Изучение логов активации учётных записей показало, что их запускали только владельцы и больше никто. Поэтому вызывает удивление тот факт, что деятельность его проявляется именно тогда, когда сами хозяева находятся в Игре на Острове! В образе своих, так сказать э... Но никто из них, и знать ничего не знает, и никакого понятия не имеет об этой инородной активности. Даже ничего не подозревает! Лишь один вспомнил, что в тот день был излишне рассеян, что всё у него валилось из рук и шло наперекосяк. Но ничего странного в этом не усматривает – обычный “не мой день”. Николай Николаевич вздохнул грустно и посмотрел на собеседника с тайной надеждой. – И следов в инете никаких? Василий Васильевич, не оборачиваясь, нервно дёрнул пластиковыми плечами. – Естественно, никаких. Вы ведь знаете, что даже соединение по методу Алекса с модулями Корнея, через мнемо-обруч минуя компьютер, обходится без посредства Интернета и не поддаётся никакому контролю со стороны сетевых служб. А уж, какой метод применяет он, нам до сих пор совершенно не понятно. – Слушая вас, можно подумать, что “метод Алекса” вам понятен совершенно, – с плохо скрываемым сарказмом фыркнул начальник Службы Безопасности Военного Сектора Острова Дронов. – Напрасно иронизируете, Николай Николаевич, – укоризненно сказал Василий Васильевич и повернулся к нему. – Совершенно, не совершенно, но кое-что мы все же осмыслить смогли и выводы сделали. Кое в чём, если быть более точным. Прежде всего, кто такие Чёрные дроны? Э-э... Вернее, те разумные образования, которые, “поселившись” в процессоре дистанционно управляемого модуля имеют возможность самостоятельно этот модуль контролировать и при этом ещё общаться с нами, грешными. – Ну, допустим, не со всеми, а только с некоторыми, – улыбнулся Николай Николаевич. – Да-да, – нетерпеливо покивал головой начальник Службы Безопасности Северного Полигона. – Но... – И один из этих “некоторых” бегает сейчас по весям Острова и пудрит нам лысину, – улыбка гостя стала шире. – Да-да, да-да. Но не это главное! – оборотившись всем телом к нему, воскликнул хозяин кабинета. – А что же? Неужели вам и главное известно?! – с деланным восхищением изумился Николай Николаевич. – На вашу беспричинную и совершенно необоснованную иронию у нас есть веское и многозначительное “фэ-э”. Конечно, неизвестно. Конечно, это лишь догадки. Вот скажите лучше мне, что такое “разум”? У Николая Николаевича вытянулось лицо, что при существующей конструкции модуля считалось совершенно невозможным. – Вам научного определения из энциклопедии достаточно или же обязательно выдать воззрения всех философских школ за последние три тысячи лет? – спросил он с видом врача-психотерапевта, осматривающего безнадёжно больного пациента. “Безнадёжно больной” скорчил мину ещё более невозможную, чем у предполагаемого “врача” и с торжествующим презрением сказал: – Фэ, вам. А своими словами вы уже не способны? Начальник шефа Службы Безопасности Северного Полигона неожиданно посерьёзнел. – Ну, повеселились и хватит. Довольно схоластикой заниматься. Лучше направим наши усилия на поимку беглеца. Для нас это сейчас наиболее важный вопрос. “Невозможная мина” лица шефа упомянутой Безопасности мгновенно изменилась и стала выражать глубокое негодование по поводу несправедливого оскорбления в самых лучших и благородных чувствах. – Да что же это такое? – патетически воззвал он, обращаясь к медленно наливающимся лазурью северным небесам. – Стоит только задать начальнику прямой вопрос, требующий прямого ответа, как у того сразу же находится для вас неотложное дело! – Вот когда в моём стакане будет не кефир, а что-нибудь градусом повыше, я с вами с удовольствием поболтаю на любые отвлечённые темы, – миролюбиво, но с начальственным напором и отдалённостью сказал Николай Николаевич, – а пока прошу меня от них уволить. – Это не отвлечённая тема, Ник-Ник, – проникновенно и с глубоким убеждением в голосе сказал начальник СБ Полигона. – Это самая, что ни на есть, та тема. Вся история самомыслящих дронов показывает, что человеческий разум способен порождать... э... отражать в себе некие, относительно автономные образования. Которые... мыслят. А раз ты мыслишь, то и э... существуешь. Некоторые из людей, не будем сейчас указывать, которые именно, обладают способностью эти “образования” помещать на подходящий носитель. Где эти некоторые “образования” и обретают возможность самостоятельно же э... существовать. При этом, используя функциональные особенности носителя, они формируют некую мнемо-сеть с включением сознания людей. При этом... При этом повышаются некоторые способности как носителей, в смысле людей, так и носимых, в смысле квази-автономных образований... Николай Николаевич сморщился, как от зубной боли. – “Некоторые, которые”... Да-да... Вы сами-то поняли, что сейчас сказали? – Не нравится, скажите лучше, – отдуваясь, ответил Василий Васильевич. – Ну-ну, не будем обижаться. Лучше я не скажу, у меня тоже каша в голове. У меня вообще больше вопросов, чем каких-либо разъяснений. Вот, к примеру, почему именно сейчас? Почему именно сейчас случилось “оживить” эти “некоторые образования”? Неужели только суперпроцессоров Корнея для этого не хватало? Неужели раньше ничего подобного не существовало? – Ага. Таки и вы думали уже над этим, – Василий Васильевич с удовлетворением потёр механические руки. – Ну, тогда попробуйте спросить себя ещё раз: “А случалось ли ранее оживлять подобные фантомы? А нет ли в истории человечества чего-нибудь такого, похожего?” Спросите себя, спросите! А я прослежу за реакцией. Вы обладаете неплохой интуицией, курсант, возможно, она сумеет отыскать для вас нужные исторические аналогии и провести соответствующие параллели. – Эх... Кефир явно слабоват для подобных дискуссий... – с сожалением сказал бывший курсант Академии Генерального Планирования, после чего привычно наморщил лоб и через пару секунд ответил своему старому Учителю. – Вы что, имеете в виду Галатею и прочих там, големов? – Ну, почему э... только их? – проникновенно спросил бывший Учитель. – А кого же ещё? Зомби? – предположил курсант. – Ага, теплее-теплее! Давайте-давайте! Жмите на интуицию! – поощрительно воскликнул Василий Васильевич. Глаза Николая Николаевича азартно блеснули. – Ну, кто у нас следующий в очереди? Говорящие звери? Или того круче – “я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл!” А? Как вам? Колобок подойдёт? Василий Васильевич одобрительно кивнул. – Совсем неплохо, курсант! В ваших словах звучит дерзость мысли! Колобок может и подойти. Вы ведь не думаете, что раньше люди дурней нас были? – Куда значительно как не дурней. Поселить НМО в Колобке, надо догадаться... – Что, простите, э... поселить? – удивлённо поднял очистители оптики Василий Васильевич. – “Некоторые мыслящие образования”, – с лёгкой улыбкой разъяснил начальник островной СБ. – А-ха. У меня в отделе их прозвали – “мнемы”. Не совсем по существу, но на языке не вязнет, приживается потихоньку. Ещё – “кибер-духи”. А некоторые наглецы так и вообще – “духами Кибера” зовут. Чертенята наглые. – Мнемы... – Николай Николаевич задумчиво потёр пластиковую щёку, – где-то я такое название уже слышал. Надо будет в Инете попозже глянуть... Ну, впрочем, название названием, как там оно ещё сложится, не суть пока важно. А вот отследить главного “духовода” нам жизненно необходимо уже сейчас. Вы обратили внимание на момент в докладе Ходока – пулемёт по нему почему-то не стрелял? Василий Васильевич понимающе хмыкнул и вернулся к созерцанию просыпающегося северного дня. – Естественно обратил. И у меня нехорошее предчувствие в связи с этим – либо наш главный “духовод” умеет вселять “мнемы” в “колобки”, либо... Либо что-то э... около того. – Так-так-так. А не попахивает ли здесь мистикой, дорогой коллега? – Мистика, дорогой коллега, – менторским тоном ответил Василий Васильевич, – это то, что мы пока не понимаем. А мы пока в данном деле не понимаем ни черта. Каким образом, например, ему удаётся использовать модуль в присутствии хозяина и без его на то разрешения? Даже без его ведома. Словно... – Вы считаете, что он как-то может использовать и людей тоже? – Николай Николаевич подошел и встал рядом с хозяином кабинета и так же сосредоточился на вдумчивом изучении вида дикой таёжной дали. За окном медленно, но уверенно становилось всё больше и больше света – близилось утро. – А нам ничего и не остаётся, как принять такую возможность в разработку, – обречённо вздохнул шеф СБ Полигона. – Вы же знаете, он как-то управлял уже десятью дронами сразу и смог вывести из строя Назгула. Вместе с его подсобными. Каким-то неизвестным нам образом так на него повлиял, что тот в реале повредился умом и в данный момент находится на излечении в одной из клиник Цюриха. И по нашим данным он безнадёжен – изменения психики необратимы. Николай Николаевич кивнул. – Да-да, я в курсе. Для нас это был минус потерять такого свидетеля. Кстати, на его примере они пытались предъявить встречные обвинения в незаконном использовании психологического оружия уже с нашей стороны. Но у них ничего не срослось, ибо не удалось собрать никакой доказательной базы. Ни одна их система не зафиксировала никаких пси-воздействий от нас. Зато нам как раз удалось нагрести на два Нюрбергских процесса. И наш вал аргументов смог сломить даже предвзятость европейской Фемиды. Да... Это нам большой плюс. Они помолчали немного, предаваясь воспоминаниям недавнего прошлого. Затем синхронно глубоко вздохнули и синхронно же хмыкнули. – А что ваш глубокомудрый друг Карчмарь говорит по поводу разумности дронов? – неожиданно спросил Николай Николаевич. – Э-э-э! – отмахнулся начальник СБ Полигона. – Что он может говорить? Он же практик с мозгом в костях. Он не теоретик. Даром что в молодости науку грыз с остервенелостью бешеного бизона... – Ну, у вас и сравнения, Василий Васильевич! – улыбнулся Николай Николаевич. – Как это бизон может грызть? Или вы имели в виду – рыть копытами или рогами? – Вы его просто не знаете, Ник-Ник, – убеждённо ответил Василий Васильевич. – Этот бизон может грызть так, что львы издохнут от комплекса неполноценности. Нет, заслуг его я не умаляю – практик он великолепный. В вопросах роботостроения некоторые считают его вторым после Кузнеца. Хотя я бы тут очень поспорил. – Ну, а... с точки зрения практика он что-нибудь высказывает? – Ничего такого особенного он не высказывает. Да для него уже и так любая железка одухотворена! Он с молотком может спокойно целый день на возвышенные темы болтать. Ему гайка дороже коллеги по работе. Он... – То есть что? – прервал его Николай Николаевич. Василий Васильевич поперхнулся. – Кхы... Э... Его сей факт нисколько не удивил. Разумность своего любимого железа он признал сразу и безоговорочно. И совершенно не интересуется, откуда она берётся. Тем более что Корней, как человек и учёный, был и даже после смерти остаётся для него кумиром. А раз прозрение дронов непосредственно связано с ним, то и они попадают под сияние святости. Сама же мнемо-сеть, ими образуемая, для Карчмаря явление вторичное и чудом не является – обычное “дело техники”. Вот, собственно, и всё. Николай Николаевич скептически улыбнулся. – Как-то вы, Василий Васильевич, своего старинного друга... раз-раз, легко так по полочкам разложили! И всё-то у вас просто выходит. Неужели у столь серьёзного практика нет своего мнения на столь важную тему? Никогда не поверю. – Ну... Понимаете, Ник-Ник, он, собственно, в том же духе высказывается, что и мы. Ну, почти. Он считает, что кумир его Корней буквально вложил в дронов частицы своей души. То есть, они как бы его духовные дети. Посему и Карчмарь их держит за родственников. Ну, почти. Более того, он считает, что если все эти частички каким-то образом собрать вместе и слить в единую суть, то от этого соединения возродится душа самого Корнея. В новом, так сказать, э... высшем качестве. И его кумир, стало быть, воскреснет в механической плоти. Не больше и не меньше. Ну, не псих ли он после этого? Беседы с молотками, знаете ли, даром не проходят... Николай Николаевич задумчиво помолчал. – Да... – протянул он со странным выражением минуту спустя, – а ведь он поэт. Карчмарь ваш. Не находите? – Да бог с вами, Ник-Ник! – возмутился начальник СБ Полигона. – Какой поэт? Да этот сухарь и книжек-то никаких не читает, кроме технических справочников! Вы ему только об этом не обмолвитесь, а то нас тут завалят поэмами на производственные темы. С его-то дикой работоспособностью станется... – А что, Василий Васильевич, может быть, стоит напрямую спросить у Стекляруса, как его там – Антона Тузова, зачем ему всё это нужно? Встретиться с ним вне Острова, и спросить. Как вы считаете? – Кхэ... – снова поперхнулся хозяин кабинета, – э... Вообще-то это э... грубо и не эстетично. Выпадает из рамок Игры, чего мы априори не должны допускать. Но мы уже попробовали и этот вариант. Э... инкогнито и очень осторожно, естественно. Ну, вы понимаете. Так вот, Тузов абсолютно не в курсе, зачем ему надо играть глупую, как он сам считает, роль “поставщика тупых квестов”. Все эти “задания”, с его точки зрения не имеют никакого смысла. Никого он ни для кого не “присматривает”, никто ему ни для чего не нужен совсем. Всё это простая э... обманка. “Дурилка картонная”, как он выразился. Все проходят бастион и пулемёт и все уходят ни с чем. С его точки зрения, естественно. А исполняет он эту роль исключительно по личной просьбе своего старого друга, э... сами знаете кого. Я предполагаю, астроном до сих пор испытывает чувство вины перед ним. За то, что бросил его одного в подземельях Четвёртого Бастиона. Ну, вы помните, два года назад. Мы проверили практически всех, прошедших этот э... тест. Можем подтвердить: ничего необычного в их поведении не выявлено. Ну, разве что, среди них несколько больший процент забросивших игру и покинувших Остров без видимого желания вернуться. Но в свете последней статистики это не выглядит чем-то совсем уж из ряда вон – возможно они просто не желают больше играть. Потеряли интерес. Мы прогнали некоторых наших людей через этот э... квест. Но, как вы только что убедились, также ничего не выяснили. Практически совсем ничего. – Не могу в это поверить, – через минуту размышления произнёс начальник СБ Военного Сектора Острова дронов. – Во что? – быстро спросил Василий Васильевич. – В то, что за этим ничего не стоит, – уточнил Николай Николаевич. Василий Васильевич улыбнулся. – Ну-у, я тоже не верю. Только вот, ЧТО за этим стоит? В кабинете наступила настороженная тишина. Два скромных серых робота, дистанционно управляемые двумя удалёнными от Острова людьми, задумчиво стояли перед окном, сосредоточенно наблюдая туманные голубые дали низкорослой тайги под долгим северным летним рассветом... А за окном, по просторному бетонному плацу в направление Клуба, где располагался музей Боевой Славы Полигона, робко протопала небольшая группа экскурсантов в невзрачных корпусах, ведомая импозантной Ниночкой Царенко, младшим сотрудником отдела Общественных Связей, в образе изящного, тонкой эксклюзивной выделки дрона выставочного образца. Экскурсанты явно чувствовали себя неважно в своём нынешнем электронно-механическом виде – не к месту взмахивали манипуляторами, не по делу вертели головами, смешно подпрыгивали при ходьбе, постоянно сталкивались друг с другом и часто спотыкались на ровном месте – далеко не каждому удается правильно рулить модулем с первого раза. Василий Васильевич непроизвольно пересчитал посетителей. Семеро. Всего семеро. А ведь совсем недавно их было много больше, и менее десяти человек группы не водили. И шляющиеся повсюду толпы завсегдатаев полигонных тусовок заполняли общественные места и заведения круглые сутки. Невзирая на непогоду и неблагоприятные сезонные условия. А теперь на всём обозреваемом им в данный момент пространстве можно насчитать от силы с пару десятков передвигающихся объектов. И то многие из них являются представителями сервисных служб или сотрудниками различных ведомств, занимающихся здесь разработкой и тестированием образцов новой робототехники. Правда, наполняемость учебных групп пока по-прежнему находится на достаточном уровне, но... Видимо это действительно “пока”. Тенденция спада ощущается уже и там. – Как обстоят дела в реале, Николай Николаевич? У него дома, э... были? Начальник островной СБ отошел от окна к столу и вновь принялся бесцельно рассматривать интерактивную карту Северного Полигона. Некоторое время он молчал, затем удручённо вздохнул. – И были, и... И не только дома. Нет его нигде. Мать отвечает, что он под конец зимы уехал в гости к своей подружке, в Закарпатье. Несколько раз звонил оттуда по скайпу, выслал свои фотографии – вместе с девушкой на природе в горах. Сообщил, что домой не торопится, ещё не нагулялся, достаточно не отдохнул и не до конца поправил здоровье. В общем, его мать ничем не встревожена, наоборот очень довольна – потенциальная невеста ей понравилась. За судьбу сына она теперь спокойна и уверена, что тот в скором времени женится и останется жить на Украине. Кстати, с работы на авиапредприятии он уволился. Друзья и коллеги не в курсе его возможных планов и в недоумении от такого резкого поступка. И ничего не знают о его возможном местонахождении теперь. Даже не догадываются. По Комсомольску-на-Амуре это всё. По Ивано-Франковску. Гелена Полонски, “Снеж”, проживает с родителями (мать, отец) и с младшей сестрой в пригороде, в частном доме. С объектом провела две недели в поездках по Карпатам. Особой цели для отдыха не имели – пешие и конные прогулки по горам, ночёвки в приютах и гостиницах, посещения минеральных источников, катания на лыжах – обычный недорогой набор неорганизованных туристов. Выглядит она как совершенно счастливый человек, хотя на осторожные расспросы о дальнейших отношениях с объектом отвечает уклончиво. Где он теперь находится, так же не знает, но думает, что у матери в Комсомольске. Связь с ним поддерживает постоянно, хотя на Остров больше не ходит – боится. Но, как и через что держит связь? Ничего вразумительного не говорит, а самим нам выяснить не удалось. Наблюдение ни с неё, ни с его матери не снимаем, но результат пока нулевой... Не надо забывать, что наши возможности вне Игры весьма ограничены. Это всё. А у вас? Как дела в Карчме? Василий Васильевич, продолжая изучать занимательный вид из окна своего кабинета, вздохнул не менее удручённо. – Да, никак... Э... То есть, всё уже в порядке. Страсти немного улеглись. Алекс работает, учится. Собирается взять к себе в гости домой своего электронного друга. Если, конечно, мы разрешим. А мы ведь разрешим, да? Далее. Эти новенькие ребята, Дмитрий и Николай... Хорошие ребята, перспективные и э... усердные. Миша ими доволен... Николай Николаевич, а вы не думаете, что уже пришла пора подключить э... – он похлопал щётками-очистителями оптики и задрал глаза в гору, – соответствующие уровни? – Уже, уже, – усмехнулся Николай Николаевич, – и не по моей инициативе. Вчера был вызван на ковёр, выслушан, распят и препарирован. Разложен по полочкам, высушен и поставлен на вид. Вкратце – наша работа признана неудовлетворительной. Сам сказал, что мы заигрались в детские игрушки, расслабились и допустили преступную халатность. Нас пристыдили, что мы до сих пор не смогли создать даже предварительную внятную версию понимания того, каким именно образом у дронов образуется разум. И чем им в этом способствуют такие люди, как Алекс. Снова припомнили нам Корнея. А уж уход его из “Карчмы”... Мне было высочайше указано, что я потерял чутьё и утратил контроль над событиями. Что в теперешней ситуации непростительно выпускать инициативу из рук. Что подготовке оперативного и аналитического персонала я не уделяю должного внимания. Что структуры возглавляемой мной службы поросли мхом, а рычаги управления проржавели насквозь. И что старые заслуги не бесконечно могут покрывать мои нынешние промахи. Надеюсь, не мне вам объяснять, что всё это может означать. И не только для меня. – Да-а уж, – понимающе протянул начальник СБ Полигона, – не надо ничего объяснять... Оргвыводы? – Пока никаких. Потому что, во-первых, все ресурсы брошены, сами знаете куда, и нами пока никто заниматься не может. Так что, во-вторых, приказано выкручиваться своим силами, и в средствах не стесняться. В разумных пределах, естественно. И, в-четвёртых, это последнее китайское предупреждение. Василий Васильевич слушал его, изображая спиной полное внимание. – Ага, – сказал он с удовлетворением, – казнь откладывается до лучших времён. Э... в-третьих? – Эх, – горестно вздохнул Николай Николаевич, – а когда они бывают, лучшие времена? В-третьих... Приказано выделить ряд конкретных агентов для конкретной работы в Большом Мире. – Совершенно не интересуюсь, для какой именно работы, – быстро сказал Василий Васильевич, – и мне страшно спросить, кого именно необходимо выделить. Его гость криво усмехнулся. – Вот-вот. Его и выделить. Вместе с его электронным другом. – Ага. И при этом обеспечить скорейшее раскрытие тайн появления разумности... Это, простите, как же мы станем выяснять? И, главное, кем?! – с праведным возмущением воскликнул начальник Службы Безопасности Северного Полигона. Николай Николаевич оторвался от созерцания карты и произнёс с лёгким налётом горести: – Дорогой Василий Васильевич, старый мой учитель! Вот в том-то и состоит весь ужас данной ситуации, что никто уже не ждёт от нас никакого раскрытия никаких тайн! Нас просто отодвинули в сторону, к обочине. Поставили, так сказать, на своё истинное место, на свою полку в магазине игрушек. Потому как дело разумных дронов слишком серьёзно для нашей с вами... игры. Их игры значительно масштабнее, а острова значительно обширней. И пулемёты там перезаряжают не спецы-техники из Сервисной службы, а... – И делом Мэта они тоже займутся сами? – перебил его Василий Васильевич. Николай Николаевич сдавлено кашлянул и прочистил горло. Затем как-то странно посмотрел в спину, стоящего у окна, собеседника. – Как, вы говорите, он сказал? “Такой большой остров”? Дрон Василия Васильевича резко обернулся к дрону Николай Николаевича и выпучил объективы своей и без того лупоглазой оптики. – Южный Континент! Не-ет! Не верю! Не может быть! Господи! Этого нам ещё не хватало! В кабинете надолго повисла напряжённая паническая тишина. Далеко, на северной от них стороне, глухо хлопнул учебный взрыв, и раздалось звонкое “та-та-та” учебного пулемёта. И в ту же секунду, из-за огромного здания бывшего радара Системы Дальнего Обнаружения Космических Войск, на базе которого и был создан Северный Полигон, выглянул ослепительный краешек взошедшего, наконец, Солнца. Кабинет начальника Службы Безопасности Полигона вмиг озарился пронзительно ярким светом. Размытый полумрак предрассветья разом исчез, словно выключился, и на его месте воссияло лучезарное утро с контрастно-чётким видением реальности. И многое сразу стало простым и предельно ясным. :