18.11.08. 9–50
Вчера пришел с ужина, открыл дверь в секцию – и стальная пружина, от которой в этот момент оторвался крючок, отлетела и с силой ударила мне в лицо, в верхнюю губу чуть левее носа. Опешив, я в первый момент подумал, что кто–то швырнул что–то тяжелое из секции, но потом увидел пружину на полу. Слава богу, зубы выдержали, да и видимых следов, похоже, не осталось.
Потом я сцепился с одним из подонков, захвативших соседний проходняк, с самым злобным из них, – именно он делал эту пружину. Оказалось, он не видел, как она сломалась, не знал, что она сломана и дверь открыта. Видимо, был занят чем–то очень важным. :) Не иначе, брагой. Заметил, по его словам, только когда замерз; но, видимо, ему сказали, что “сломал” я, потому что, починив пружину, он напустился на меня, что ни я, ни кто–либо еще ему не могли сказать о поломке, и что это мол, “иждивенчество”. Как будто он делал эту пружину изначально для кого–то, а не для себя! Я ответил этой нечисти, как следовало, с тем юмором, без которого не могу общаться с этими существами, глядя на их бешеное самомнение и сознание своей важности, – тем большее, чем ничтожнее они на самом деле. И точно: даже не столько мои конкретные слова, а сам факт ответа, то, что я не молчу смиренно, в сознании своей глубокой вины перед этим сопляком (1986 г.р.), а улыбаюсь и отвечаю, а когда он пытается закончить беседу этаким резюме: “Дятел ты!” – отвечаю моментально: “Сам ты дятел!”, – все это его просто взбесило, довело почти до истерики. Уже уходя, но услышав в спину мой ответ насчет дятла, это чмо вернулось, зашло в мой узенький проходнячок и стало бормотать что–то очень злобное, держа меня как бы “на мушке”, вот–вот готовое ударить мне, сидящему перед ним, по лицу кулаком. По счастью, наученный недавним печальным опытом, я встал в проходнячке и беседу продолжал уже стоя. А оно, насекомое это 22–хлетнее, тоже, надо сказать, росточком не вышло, – мелкое, щупленькое, ниже меня и уже в плечах. Так что желание грозно махать кулачонками у этого существа (весом килограмм 60, вряд ли больше, тогда как я – 106, по последним данным) сразу отпало, остались только грозная матерщина и угрозы. И потом, я с удовольствием слышал, оно уже в своем проходняке долго и с возмущением описывало этот инцидент своим; особое возмущение, как я понял, вызвал именно тот факт, что я встал. :)))
Всю ночь эти мрази рядом со мной жгли у себя свет, крутили музыку (специально приносят к себе на ночь магнитофон из того конца секции) и “базарили” по телефону со своими девками, выясняя отношения. Девки, надо сказать, по всей видимости, такая же уголовная шваль и нечисть, как и они сами, – судя по непринужденности матерного общения с обеих сторон. Один из этих подонков с ночи продолжает еще эти разговоры до сих пор.
Вот только что, сей момент, в соседний со мной проходняк заходил еще один блатной выродок, конченный наркоман и бандит, – попробовать рукой сумку, которая неожиданно утром оказалась висящей над моим изголовьем, на торце шконки, между ней и стеной. Я пощупал ее с удивлением, заглянул внутрь, – конечно же, там были бутылки с брагой. Сумка, в которой они были, мне знакома, – принадлежит она, видимо, одному из самых мерзких здешних шнырей–брагоделателей, тому самому, который недавно запихнул протекающую бадью в наш проходняк.
Вот так вот! Как говорится, оцените! Эти наглые ублюдки просто пришли ночью – и повесили этот свой вонючий понос в бутылках над моей головой, не только не попросив разрешения и не предупредив, но и абсолютно плюя на то, что если бутылки взорвутся (при брожении ведь выделяется газ и давление в закрытом сосуде все время растет), то вся эта мерзость польется мне прямо на голову, на постель и на мои вещи, сложенные за шконкой. Мрази! Эти неописуемые, феерические, запредельные наглецы действительно постоянно, на каждом шагу ведут себя так, как будто они тут одни, как будто кроме их мерзких “интересов” типа браги, карт и т.п., ничего на свете не существует, а УВАЖАТЬ интересы других людей совершенно не нужно. Какие этим сверхнаглым мразям “права человека”, какие им “права заключенных”, какое уважение, и кто в здравом уме вообще согласится считать их людьми? Их надо истреблять и только истреблять, как бешеных собак!
Пока писал это, блатной подонок – видимо, заказчик пойла – зашел еще раз, снял свою сумку с крючка и унес. Но нет сомнения, что он принесет и повесит ее снова. И любые слова, любые мои просьбы и резоны – абсолютно бесполезны, не стоит даже тратить слова... Я поискал – странно, крючка, на котором висела эта сумка, я за шконкой не нашел.
Ну что ж. Завтра среда. Опять ларек. Опять с ножом к горлу будут вымогать и вытрясать деньги, требовать купить им чай, конфеты и пр. Обхохочешься: эти твари не только “доят” меня, – они меня еще и пытаются “воспитывать” на свой лад. Некоторые из них упорно пытаются читать мне проповедь о том, что эти деньги я должен, якобы, не “платить”, как налог, “чтобы отвязаться” или “откупиться”, а “от души”, добровольно, САМ хотеть и стремиться отдать их!.. :))) Поистине, глупости их нет предела, и только этот интеллектуальный опыт – наблюдения над быдлом и уголовной нечистью, этакие психологические зарисовки этой среды, – слегка развлекают при вынужденном общении с ними. А такого вынужденного общения еще осталось, увы. 852 дня...
19.11.08. 13–30
Мрази... Как тошно среди вас жить... Как я вас всех ненавижу... За что меня загнали сюда, к вам, в этот ад, в эту жопу? Вылавливать и давить каждое утро вшей в своей рубашке и носках – самое подходяще занятие для цивилизованного человека с высшим образованием в XXI веке...
Этот наглый блатной подонок снова повесил свою сумку с бутылками на мою шконку вот сейчас, только что. Если прорвет и зальет – все мои вещи и подушка будут в этом липком, вонючем дерьме... А ОНО, это чмо, и в этот раз даже не подумало мне что–то сказать или спросить разрешения. И вообще, оно делает такой вид, что как бы вешает это Сапогу, живущему надо мной, как бы с его молчаливого разрешения (уж этому–то он не откажет, этих он боится). Но потечет–то не на Сапога, а на меня...
Утром, как пришли с завтрака, какая–то наглая тварь выключила в секции свет. Как же, – они ложатся спать, значит, и ты сиди в темноте. Завтракал я и впрямь впотьмах, а искать вшей в одежде – частично ходил в раздевалку, где лампочка яркая, частью (в носках) – при тусклом свете из окна в секции. Только около 11 часов один из зэков все же включил свет.
Сегодня среда – день ларька. День растраты, как я стал его называть. :)) Требовать чай–конфеты etc. пока еще не приходили, – скорее всего, начнут одолевать уже в самом ларьке, а м.б., еще по дороге на обед.
Комиссии–прокуроры, ларьки–растраты, шмоны, бани да стрижки – вот самое неприятное и омерзительное здесь. Стрижка, положим, неприятна не сама по себе, а тем, что каждый раз надо искать, кто пострижет, чтобы не наголо (“официальная стрижка в бане). Баня омерзительна тем, что заняты все лавки и “лейки”, а идти заранее – можно налететь. Комиссии и прокуроры – САМОЕ неприятное – прятаньем “сидоров” в каптерку, того и гляди – насильственным со стороны блатных... Ну, а шмоны – переворачиванием всего твоего жилого места вверх ногами. Осталось мне этого ужаса и пакости еще 851 день.
22.11.08. 10–11
Вчера весь день так дико, невыносимо болел живот, что не было ни желания, ни сил что–то писать. Адские боли, которые бывали у меня порой и дома, но там – 2–3 часа, и то уже было много, а тут – весь день, с полдевятого утра и до ночи! Мать, как я и думал, была в шоке и панике, когда я сказал ей об этом (хотя, м.б., и не стоило говорить, но больше, увы, мне сказать о такой беде некому в целом мире...). Болело даже ночью, хотя не все время и не сильно. Когда я просыпался в 12 и в 2 часа, – боли еще были, а когда проснулся с 4 – все уже прошло, и наступило сразу же ощущение блаженства. (Да, вот такой тут сон – каждые 2 часа просыпаюсь...)
Да, собственно, писать–то особо и не о чем. “Настоящая” ноябрьская зима, со снегом и легким морозцем, постояла буквально пару дней. Потом снегу навалило больше, но все начало таять. Капает и сейчас; снег мокрый, рыхлый, – t° явно плюсовая. На вечерней проверке вчера по такому случаю с 7–го барака (через забор от нас; другой конец нашего же здания начали, как часто бывало и прошлой зимой, обильно кидать снежки. Отсюда вся эта веселая и задорная уголовная молодежь, конечно же, начала отвечать. Апофеозом был массовый залп снежками сразу же, как только “мусор” сосчитал нас (на эту минуту, не больше, они кидать прекратили), и мне, хотя я стоял на противоположном конце двора от забора 7–го и в битве, разумеется, не участвовал, все–таки попали снежком прямо в лицо – где–то между правой скулой и ухом.