У бани утром встретил “Макара”, осматривающего лично ведущиеся там работы. Он издали – и на “ты”, – вопреки своим же “ПВР”! – спросил, тоже ли я (как шедшие в баню впереди меня) на 8–м, с каких именно пор, и т.д. Я ответил. Теперь мучит непонятное предчувствие – как бы он не вздумал перевести меня еще куда–нибудь; чего доброго, обратно на 11–й!.. Вряд ли, конечно, но... Эти твари способны на все.
В бане ободрали уже все трубы отопления, сломав деревянную обшивку их под окнами. Пока баня работает, к железной бочке у новой бани–сруба еще не подведены трубы, – и, похоже, готово все это у них будет не скоро. Нет никакой надежды, но я молюсь, чтобы устройство этой новой бани застопорилось у них на зиму, до марта, и мне не пришлось в ней побывать. Осталось мне здесь 25 бань, 181 день. Сегодня понедельник, началась 26–я неделя до конца...
21.9.10. 15–45
В 6 утра сегодня, вместо привычного уже совкового гимна, вдруг завыла сирена. Выла долго; выхожу – зарядки нет, музыка не играет; вместо нее в 15 минут 7–го – опять сирена, но уже коротко всего несколько секунд, – такое ощущение, что включили по ошибке.
Потом – по секции прошло двое полублатных малолеток с объявлениями–призывами, как на митинге: мужики, в лагере комиссия, уберите все лишнее, снимите с дужек, сделайте так, как говорили (еще к прежней комиссии, в то воскресенье :)!..
Ах, вот оно что! Комиссия!.. :)) И понеслось – сразу же, а особенно после завтрака – как всегда: понесли в каптерку баулы, в раздевалку – “телаги” и обувь, стали отодвигать и снимать “шкерки”... “Обиженного” заставили несколько раз вымыть “продол” в секции, другие убирались во дворе, все полуразобранные шконки зачем–то затащили оттуда в раздевалку, загромоздив ее. Какие–то 2 (шныря?) оттирали даже стену под “фазой” – она залита стекающим чифиром и пр., но видно это, только если сильно присмотреться...
Кто–то со слов кого–то из “мусоров” сказал, что на вахте – 50 человек в масках. Опыт 6 мая, когда с самого подъема была и сирена, и “маски–шоу”, подтверждал это, так что все утро, вместо того, чтоб хоть немного подремать, я ждал шмона. Но шмона не было.
Но кто–то на самом деле приехал, это ясно по поведению “мусоров”. Шли на обед – недалеко от “нулевого”, посреди “большого продола”, около пожарного “водоема” под досками, стояли группой Наумов, Пименов, отрядник 10–го и, кажись, еще кто–то. Наткнувшись на них, толпа притормозила, построилась – и сразу в самой же толпе раздались ехидные голоса, что вот, мол, надо же – 8–й барак построился; типа, это большое событие; а “мусора”, мол, смотрят – хотят запомнить эту необычайную картину. :) Обратно я и тот полутораногий даун, что загораживал мне окно на 13–м, шли вместе – вышли вслед за 3–м, ждать было уж слишком долго и нудно. “Мусора” все так же стояли на том же месте, только Быня, отрядник 4–го, тоже присоединился к ним. Пименов, отделившись от группки своих, попытался, естественно, развернуть нас обратно; на мои слова, что у меня есть разрешение ходить одному, очень живо и заинтересованно (как все они) потребовал показать. Я показал. Придраться было не к чему, он пропустил (а заодно и второго), только спросил, какое у меня “хроническое заболевание”. Я ответил, что у меня их много (они и впрямь упомянуты в заявлении, как его первопричина, во множественном числе).
4 часа дня. Если комиссия пойдет–таки по баракам, то – ждать еще 2 часа, после 6 вечера уже вряд ли. “Масок”, я надеюсь, завтра уже точно не будет. Сегодня, 21 сентября 2010 г., я разменял последние полгода своего срока. Финишная прямая...
23.9.10. 14–58
Ну что? Все одно и то же, одно и то же – раз за разом, год за годом, по кругу... Сегодня был апофеоз паники: комиссия таки пошла шляться по зоне, – заходила и на наш “продол” – но на 8–й не зашла! О боже, что творилось в секции, когда они шли мимо нас – на 13–й! Полублатная глупая молодежь, с ее понятиями, что можно и что нельзя (вторые одеяла или баулы под шконками – нельзя, упаси бог, хотя про это нигде не сказано; а вот про картинки на стенах, прямо запрещенные ПВР, они понятия не имеют... :), взялась лично наводить “порядок” в секции, предварительно выгнав большую часть народа на улицу. Лично осматривали шконки, у кого что где висит (полотенца, носки и пр.), снимали, велели “обиженному” собрать и вынести все оставленные под шконками тапки (или их потом!..); поснимали, конечно же, все “шкерки” – точнее, приказали всем их вообще отвязать, но все, разумеется, только позапрятали их под матрасы верхних ярусов, я в том числе, и т.д. и т.п. Но – под мою шконку, завешенную до пола краем старого, дранного уже казенного одеяла, заглянуть никто из них не догадался!.. :)) (Соседи, кто знал, тоже, слава богу, не стукачами оказались.) И то сказать – не остервенелые “козлы” с 11–го (долговязая ехидна, всякий раз нагибавшаяся и специально заглядывавшая под мою шконку) и не бешеное шимпанзе с 13–го! Уж пережив столько, повидав таких запредельных, исключительных тварей – можно не бояться этих глупых малолеток!..
Было это перед самой проверкой. Зашли 4 каких–то “мусора” из пресловутой “комиссии” на 13–й, потом, на обратном пути, на 4–й – и ушли с “продола”. Я уж думал – уф–ф–ф, ну наконец–то, все кончилось, можно идти на проверку! – как вдруг, уже начало 1–го – “еще одна комиссия на наш продол!”!!! Народ поневоле начал спрашивать: может, это проверка, а не комиссия? Но нет – оказалось, это Фирсов (зам. по тылу) с каким–то “мусором” из “комиссии” (судя по виду и форме) идут на 13–й. Потом, пока считали, туда по одному прошли еще какие–то двое неизвестных. В бараке, понятно, поддерживается все это время состояние готовности № 1 и тихой паники (да, кстати, не такой уж и тихой, судя по крикам и ругани). Потом из этих 4–х двое ушли, двое (в т.ч. Фирсов, кажись) зашли на 10–й – и ушли тоже. Уф–ф–ф–ф!!! На этом (пока! – время всего четверть четвертого) все кончилось.
Видимо, прав был сигаретчик, сообщивший мне вчера утром, что приезжает обалдеть какая комиссия – целых “16 рыл”! Они, как и в мае, разбрелись по зоне – кто пошел в столовку (“пробивали” с самого утра), кто – под “крышу”, кто – в санчасть (сегодня как раз гоняли на взвешивание, и, стоя в очереди у кабинета Демина, я как раз переговорил с ним коротко, когда он вышел с каким–то приезжим старичком в форме. Увы, я забыл ему напомнить, чтобы 29–го он пришел ко мне в КДС – на свиданку – пропустить спортивные вещи, и из–за этой моей забывчивости мать скандалит теперь по телефону – новому телефону телефонистова земляка...) А идя со взвешивания, я увидел идущих по “большому” навстречу мне, т.е. уже от бараков, “Макара” и какого–то здоровенного – генерала, видимо. Я поздоровался – и “Макар” строго меня спросил, почему я иду один и откуда – опять на “ты”, сука!..
В общем, ничего страшного. Без потерь. Надеюсь, что это все же уже последний, финальный аккорд, и конец недели (сегодня четверг) пройдет спокойно. 26–й недели до конца, отмеченной нашествием очередной безумной комиссии. Следующая, 25–я, будет отмечена длительной свиданкой с матерью.
24.9.10. 15–50
Пока рано, конечно, подводить окончательные итоги моего путешествия на 5 лет... Надо сдерживать эмоции, сохранять спокойствие, нельзя позволить себе кричать от ужаса и махать руками... Никто, конечно, не будет собирать по случаю моего освобождения пресс–конференции, да и вообще, едва ли это событие будет замечено прессой... Но все же – если кто–нибудь спросит об итогах и выводах, о главном, самом сильном впечатлении, вынесенном из всего этого... то надо будет честно ответить: хотя я и до ареста хорошо знал все это, и об этом не раз писал – но все равно Я В ШОКЕ!!! В шоке от того, кем населена эта страна, среди кого мы, оказывается, живем... Знание дома, в Москве, было больше все–таки теоретическим, умозрительным, и, общаясь в своем кругу, среди интеллигентов и диссидентов, я мог по желанию выбирать, регулировать свой круг общения (вспоминается, как – и с каким трудом! – пришлось отшивать наглого идиота Уличкина, вздумавшего – по своей простонародной, грузчицкой сути – разговаривать со мной матом...), это зависело преимущественно от меня. А тут – выбирать себе окружение (не круг общения, а соседей по бараку, проходняку, шконке и пр.) от меня не зависит совершенно, – и тут уж я вдосталь нахлебался живых, реальных, грубых и зримых впечатлений. И вот – общее, суммарное за все эти 5 лет – я в шоке от того, какой мразью, каким тупым скотским быдлом, какой отвратительной нечистью и сбродом населена эта страна, – сбродом, который (не видев живьем, как и я до ареста!!!) Майсурян упорно считает какой–то потенциально революционной силой и, во всяком случае, “единственной альтернативой нынешней власти”, как он не раз писал. Увы, не приведи господь увидеть “русский бунт, бессмысленный и беспощадный”, рожи этих подонков в разгуле и вихре этого бунта – их описывал Шульгин в “Днях” и Бунин в “Окаянных днях”, у обоих эта торжествующая биомасса уже тогда вызывала законное и непреодолимое отвращение. Поневоле, вопреки левым глупостям и наивностям майсурянов и пр., мысль обращается в поисках альтернативы в сторону, лучше всех сформулированную еще Гершензоном в “Вехах”, в известной его цитате оттуда. Но – не знаю уж, как для других, а для меня и поддержка этой власти, какое–либо сотрудничество с ней невозможны, переступить через себя и через свой 5–летний срок, отсиженный ни за что, я тоже не могу. Это абсолютно невозможно, даже и не предлагайте – тем паче, что прогнозы того же Майсуряна, что, мол, я и все мы, оппозиция, еще понадобимся Медведеву для борьбы с Путиным после раскола “дуумвирата”, не сбылись и не могли сбыться. “Тандем” так и не раскололся, и 2012 – это тоже, увы, не шанс. С таким быдлом в роли “электората” им и придумывать даже ничего не нужно; даже “3–й срок” в 2008–м прошел бы на ура, без всяких протестов – побоялись реакции Запада, но никак не собственного “народа”...