Последняя осень... “Ах, Александр Сергеевич, милый, ну что же Вы нам ничего не сказали...” Осень 2010–го... Березы – около нас и около 6–го – уже почти все желтые. Осыпается листва, и желтый лист романтически задевает тебя по козырьку или по щеке, когда ты стоишь е проверке... Через год в это время я буду уже дома; буду так же вот идти домой темным, ветреным осенним вечером, под шорох падающей листвы, и смотреть на огни далеких фонарей впереди... Все будет – но зачем? Этих ощущений не удержать, всю жизнь, все чувства, каждый вздох – не втиснешь ни в какой фотоальбом, тем более книгу. А я все ищу смысл жизни, и не нахожу его, а жизнь–то уже, считай, больше чем наполовину прошла...
19.9.10. 15–15
Воскресенье. С утра лил дождь, – перед подъемом – слабый, а перед завтраком – такой силы, что я – наконец–то! – впервые на 8–м просто не пошел на завтрак. Ничего, обошлось. К проверке он опять ослаб, к обеду прекратился совсем; я пошел на обед – и как раз двое “мусоров” с обходом поперлись на наш “продол”.Я возвращался – они как раз вышли с 8–го и пошли дальше.
Лег после завтрака, – темнота, свет выключен, из окна света почти нет; все спят, но мне спать не хотелось. Стал думать – и вдруг мысли пошли сами, понесли меня, как река с быстрым течением. Вдруг стало так хорошо и приятно думать о том, что будет дальше, после освобождения, как конкретно–практически, шаг за шагом, надо будет договариваться с людьми, создавать давно задуманную организацию, восстанавливать газету, в какие города она пойдет, сколько появилось новых городов и знакомств, пока я сижу... Надо будет много ездить – к Мане в Питер летом, а хорошо бы увидеться и с Маглеванной – хотя бы в Украине, уж в Финляндию к ней я вряд ли смогу поехать – и виза нужна, и денег нет... Обязательно нужно, – ведь это единственный смысл моего существования, и теперь – еще больше, чем когда–либо; единственное ценное и дорогое, что есть у меня в жизни – это письма Лены Маглеванной, где она обращается ко мне “дорогой друг Борис”, да вот недавняя открытка от Мани: “Главное – осознавать, что ты очень нужное и правильное дело делаешь”, – пишет она там. Вспомнилось вдруг парадоксальное признание Миши Агафонова на одной из свиданок: что в прежние времена вся его неистощимая активность, все акции, листовки, газета и пр., что он делал – оказывается, всем этим он обязан мне, это, якобы, я своей энергией побуждал его не впадать в апатию и тоже что–то делать. Мне не верится, но так он говорил, я специально спросил его об этом. И, получается, эта дружба, теплые слова, это признание друзей и – будем честными – учеников, – единственное, что я нажил за свою жизнь, единственная в ней ценность. Дай бог, чтобы мне не пришлось во всем этом – в друзьях прежде всего, конечно – разочароваться, как бывало уже много раз...
Темно так, что трудно писать. За окном, да и из дверей барака – совершенно необычный вид, как будто я где–то не в Буреполоме, а на другой зоне. Все бараки побелили со всех сторон от земли до самой крыши, заборы полностью заменили решетками – все вокруг открыто, просторно, первое, на что падает взгляд, когда выходишь из барака – черные фигурки, гуляющие напротив, за решеткой, по двору 5–го...
Делать нечего, читать – тоже, писать – ничего не пишется, кроме дневника. Остается – как вот сегодня утром – лежать и думать (или спать, но с этим у меня всегда проблемы, – 5 минут сна и 2 часа приходить в себя после них). Для размышления времени еще полно, в бараке тепло, еда еще есть, и главное – пока меня тут никто не трогает. Воскресенье, комиссий нет. Короткая передышка. :)) Мне осталось ровно 26 недель, или 182 дня. Послезавтра, 21–го, я размениваю последние полгода срока.
20.9.10. 16–00
Вот и появился материал, о чем писать, а то все не было. :) Опять очень удачно сходил в ларек – и завоз, и очередь была не такая большая, хотя – одно окно. Выбил специально заранее побольше денег; но – опять прибежал “телефонист”, теперь он явно “доит” парня–инвалида, мне хорошо знакомого, с их барака, получающего по инвалидности пенсию, – каждый понедельник–вторник вижу их то в ларьке, то идущими оттуда. Эта тварь, как всегда, влезла без очереди – прямо передо мной, покупала 10 банок сгущенки (явно на брагу), а недостающие 15 рублей нагло и бесцеремонно (в своей всегдашней манере) сказала продавщице списать с меня.
Мне, слава богу, хватило на все, что я хотел (только рулетов не было, – даже в завоз). Прихожу с 2–мя пакетами в барак – а на дворе, у входа, уже сидит, поджидая меня, какое–то (полу–?)блатное чмо тощее, меньше меня ростом и явно моложе – лет 25–26. Вот, говорит, наконец–то я тебя дождался...
Уже с первых дней, как перевели на 8–й, данное чмо пристало ко мне с вопросом: не хочу ли я ему дать в ларьке рублей 200 – типа, оно собирает “на изолятор”. Я знаю давно и хорошо их “изоляторы”, “святые места” и прочую лапшу для лохов; причем – стал сейчас вспоминать – самый–то первый разговор с этой нечистью я толком и не помню – был ли он вообще?! – а помню уже 2–й, когда она подошла с напоминанием, что, мол, ты обещал... После хамской встречи, устроенной мне на 8–м с первого же дня, ни о каких деньгах не могло быть и речи, и я сказал, что потратил все деньги, когда появятся еще – поговорим...
И вот – это чмо сегодня подстерегло меня в ларьке, когда я выбивал чек! :) Но там, в толпе, ничего говорить не стало, а на бараке – в приказном порядке начало звать с собой в “обувничку” (здесь она открытая, без двери, как почти на всех бараках), выгонять оттуда кого–то, – короче, приняло все меры для обеспечения конфиденциальности разговора. :) Почему? М.б., потому, что не хотело при людях задавать столь невыгодные для себя вопросы: я что, похож на дурака?! :) Почему ты меня обманул??!!! :)) В общем, почувствовало себя оскорбленным, обманутым и... что же?! Потребовало удовлетворения? Вызвало меня на дуэль? Нет, стало грозить, что сейчас ударит доской, стоящей тут же у стенки. Впрочем, шансов на это было мало, т.к. мы были один на один (правда, люди мимо ходили, и один полублатной даже прицепился: мол, что это вы тут “рамсите”?) и ждать такого развития событий я бы не стал... Похож ли он на дурака? Да нет, ты не похож на дурака, ты и есть дурак! – хотелось мне сказать. :) Несмотря на то, что момент был неприятный – это чмо лезло прямо мне в лицо и, черт его знает, могло вдруг и ударить – в душе, про себя, мне было смешно. Уголовная (полу)блатная нечисть с немыслимо огромным самомнением, ровным счетом ни на чем не основанным, – ничтожество, пустое место, одним словом, – вот как оно начинает визжать, вдруг поняв, что для меня оно и впрямь никто, что я не ставлю его в грош и обмануть такую тварь тоже ни в малейшей степени не считаю за грех!.. :))) По той остервенелой ярости, с какой эта поганка кидалась на меня в “обувничке”, я окончательно убедился в том, о чем раньше уже догадывался вполне ясно: деньги с меня она трясла вовсе ни на какой не на “изолятор”, а себе (и своим друзьям?) А в ларьке, зайдя заранее, когда еще вообще никого не пускали в калитку, стояли у окошка, сменяя друг друга, 2–3 сборщика с 10–го и тоже с каждого покупающего трясли что–нибудь “на изолятор”...
Вечером вчера неожиданно произошло приятное событие: вышедший из ШИЗО блатной, в лицо памятный мне на 8–м еще по прежним временам, когда я заходил к еще прежнему “запасному варианту”, – узнал меня – и сразу, изначально, отнесся очень по–дружески, точнее, конечно, покровительственно (меня ведь они ровней себе не считают, смотрят свысока – но не с такого высока, конечно, как я на них :), первое же, что с ходу сделал, едва меня увидев – защитил от вздорных, крикливых “наездов” 18–летнего дурачка–стремщика, соседа по проходняку. Вечером, когда я ужинал, он же неожиданно пришел с “трубой” – типа, на, звони! Я никак не ожидал, – тут же набрал матери, но почему–то она не брала мобильник, а звонить на домашний – не было денег. “Симка” была, как сказал этот блатной, его, а “труба”, как я понял – телефонистова здесь, на 8–м, земляка (т.е. соплеменника), с которым (земляком) этот блатной живет в одном проходняке. Причем живут оба в этой же, совсем не блатной секции; честно говоря, – зная, что (вопрос только времени) и здесь непременно дойдет дело до скандалов с уборкой моих баулов в каптерку, мытьем полов и пр. – я предпочел бы, чтобы они жили в той...