Только их поставили – продолжение банкета: выкидывайте все старые тумбочки и идите за новыми!! Поволокли старые, поперли на горбах новые, тоже завернутые в бумагу... Выделили их, сказал завхоз, 70 штук, т.е. в каждый проходняк надо ставить по 2, одна на другую, и еще останутся – на ту секцию. Именно потому, что поставили одну на другую, на нижней нельзя есть – свободна только маленькая приступочка, т.к. верхняя тумба сдвинута назад; потому–то и понадобилась сразу дощечка – хорошо, что у меня была подходящего размера – положить на выдвинутый верхний ящик, подпертый снизу приоткрытой дверцей, и получается импровизированный столик. Теперь вот этой, идеально подходившей, дощечки нет, она выброшена, есть мне не на чем... Да и внутри эта тумбочка оказалась немного поглубже, но заметно уже старой, так что помещается в нее явно меньше. И очень неудобно, что нет открытого отсека, к которому я привык в тумбочке старой – туда во время еды очень удобно было что–то класть, например, пакет с хлебом, масло, шоколад (к чаю), ставить чайник и пр. Там же я хранил мягкий и нежный, боящийся давления и грубых прикосновений вольный сандвичевый хлеб – и теперь не знаю, куда его положить – все забито. В 2–х тумбочках – 4 отсека, как раз на 4–х человек в проходняке (реально в этом их даже 5 – включая недавнего выходца с 12–го), и никого не попросишь потесниться...

Состояние шока от первой вести о погроме (еще у вахты) быстро сменилось у меня, как обычно, яростью. Мрази какие!.. Ублюдки!.. Комиссия их напугала, как же!!! (Азербайджанская обезьяна сказала по дороге, что творилось это все еще позавчера, но комиссия зашла на 1–й – и все.) За это, ей–богу, надо убивать!.. Малолетний ублюдок–шнырь, нюхавший полжизни клей (что по его умственному развитию и поведению сразу заметно) сказал мне, что общее указание, как всегда, “все убрать” дал завхоз, а конкретно мою шконку – ему сказали “пацаны” (блатные, но кто конкретно – не назвал, побоялся), и книги, бумаги мои и пр. грузил в баул именно он. Обрадовал меня сперва, что все мои пропавшие фанерки валяются на улице; пошли с ним смотреть – в “курилку” и на свалку тумбочек в дальнем углу двора, где я, как пришел, и там, и там ходил, смотрел лично, – разумеется, ничего не нашли! Зато эта мразь, как я пришел, тут же накинулась клянчить у меня себе курево “за уборку”...

Да, так вот, не дописал тему. Ненависть и остервенение (вполне справедливое!) у меня этот погром вызвал такое, что, ей–богу, ни на секунду не задумался бы залить всю эту секцию хоть по щиколотку бензином как–нибудь с утречка, часа в 4 – в 5 – и поджечь! Пылайте, твари, поджаривайте свои задницы, прыгайте из окна, ломайте ноги, как я – вы это заслужили!!!

11–20

Пришлось прерваться ненадолго и лечь – не было сил сидеть писать. После всех этих тасканий баулов, поисков, укладываний, да еще перенервничав – ЧТО из вещей пропало? – я абсолютно без сил. Да еще опять жара, духота эта проклятая, опять весь мокрый постоянно. Дождались–таки момента, добрались, дорвались, суки, до моих вещей!..

А на свиданке ведь – именно об этом собирался писать! – все было так хорошо. Настоящий праздник получился, как я и мечтал, – только знать бы, что праздновали мы, оказывается, погром и вырос всех моих вещей в это самое время!.. V.I.P.–комната оказалась замечательная – большая, просторная, это было самое главное! – красиво отделанная, составленная из 2–х маленьких бывших комнат, между которыми Миша–дневальный, как он говорил, лично, руками ломал стену. Пластиковые 2 окна, бра на стене, роскошный диван и большое раскладное (чтобы спать) кресло; собственный холодильник (!!), большой ж/к телевизор, микроволновка, большой вентилятор на ножке (без него бы мы там умерли!!!), а под столиком еще стоял – ждал зимы – небольшой нагреватель. Еще бы свою отдельную плиту, да водопровод, чтобы не ходить на кухню, – и был бы полный комфорт! :)

Завели перед самой проверкой, около 12–ти. Мишу, вопреки моим ожиданиям, не убрали от меня по “оперативным соображениям” на 2–й этаж, как уже бывало. Он заходил поговорить (видимо, тоже достало общаться с одним быдлом вокруг) и днем, и – ежедневно – пить чай вечером. Мать читала Маринину, потом засыпала, переставая лезть в разговор – и мы могли поговорить за чашкой чая и после нее. На 2–й день засиделись за полночь, потом подошли к раскрытому настежь окну подышать ночной прохладой и свежестью, – в общем, было очень романтично. На 3–й день, правда, Миша уже хотел спать и ушел довольно быстро. Увы, разговор наш особой содержательностью не блистал: Миша, как и вся эта русская гнилая интеллигенция, усиленно стал съезжать в религию, в христианство самого примитивного и дешевого пошиба, вплоть до идеи поступить в духовную семинарию (это после МГИМО–то!.. :), и я уговаривал его, как мог, не сходить с ума. Разговор вертелся вокруг бога, рая, ада, воспарял порой до высших философских вопросов вроде источника и первопричины существования вселенной, а порой опускался до неожиданного резкого отказа Миши не только читать Стругацких, но и вообще признавать их сколько–нибудь серьезной литературой. Чувствовалось – поразительная для меня вещь! – что он искренне задает мне эти вопросы насчет “божественного”, насчет “греха”, вечных (якобы) критериев различения добра и зла и пр. –неужели до 30 почти что лет дожив, получив образование, поработав в СМИ, повращавшись в сферах интеллигентных, продвинутых людей, Миша так еще и не смог до сих пор выработать свое четкое и однозначное отношение к этим общим вопросам!..

15–04

Самый злобный “козел” прежнего 11–го проходит после обеда мимо меня, разбирающего принесенную передачу, и говорит: вот сейчас ты все это снова занес, а в следующий раз я это все выкину в парашу! Таким образом, он де–факто признал, что автором этого хулиганства был именно он, верно? А не “пацаны”, как сказал мне непосредственный исполнитель. Да и еще один, друг сигаретчика, сказал мне на мой вопрос, кто приказал это сделать: “Козлы”.

Стал, как обычно, запихивать часть передачи в тумбочку – не лезет ничего! Клетушка раза в полтора меньше, чем была в той тумбочке. Пришлось убрать оттуда лапшу, не класть, как обычно, шоколад, – и все равно ничего не лезет, все вываливается, дверца не закрывается. Хлеб, кроме одной пачки, пришлось засунуть со всем прочим в баул (а потом его отволокут в каптерку, где на хлеб и пр. накинутся крысы...). Кошмар...

А всякая мразь злорадствует – как, мол, хорошо у меня все вытащили на улицу, и обещают: как еще пойдешь на свиданку – опять все вытащим и выбросим...

Ублюдки. Выродки. Нечисть... Я лично перестрелял бы всю эту мразь своими руками. Клянусь, я не шучу и не преувеличиваю!

18–40

Сколько ни спрашиваю разных тут насекомых с утра – проблема не решается. Пью воду из–под крана – или из ладошки, в несколько приемов (все равно так не напьешься), либо – прямо губами присосавшись к крану, чего не приходилось делать, наверное, со школьных лет... Сколько ни спрашивай – лишней бутылки ни у кого нет. Вот оно, глумление, “обращение, унижающее человеческое достоинство”, как это именуется в официальных правозащитных документах. Заставить взрослого, солидного, с высшим образованием, политической биографией и международной известностью человека, как школьника, лакать воду прямо из крана... А если опять отключат свет, или одну только воду – все равно, мне не во что даже будет набрать воды в запас. Хоть подохни – плевать им всем...

На свиданке, впервые с 25 мая (!), посмотрел телевизор. Главная, постоянная новость – гигантские лесные пожары, охватившие всю центральную Россию, Нижегородскую область в том числе. Только успел подумать, что вот тут, в Буреполоме и окрестностях, ничего почему–то не горит – и вот, пожалуйста, сегодня после обеда, ближе к ужину – уже какая–то смутная, еле различимая дымка в районе горизонта. Вышли на ужин, я присмотрелся – да, это дым, тонкая пелена дыма, окутавшая уже и Буреполом. Запаха дыма нет, но поблизости явственно что–то (лес) горит.