12.4.10. 14–07

Очередной безумный день. “Строевого смотра”, о котором пошли слухи накануне вечером, пока не было. Если будет – я в вольных ботинках (“гадов” нет, они пропали при уборке к очередной комиссии) и в своих старых джинсах – так и хожу со времени свиданки, с конца марта, ибо мои “форменные” брюки ни одна “обиженная” сволочь в бараке так и не постирала.

Зато сразу после утренней проверки начался вынос баулов из секции, уборка телогреек и прочих вещей. Пошли сразу слухи о приезде комиссии, хотя завхоз обещал ее только завтра. Похоже, ехидна–предСДиП надумал вынос “сидоров”, как уже бывало, просто для того, чтобы удобнее было мести под шконками. В ответ на его требования убрать сумку и “телагу” я просто посмотрел на него и спокойно, тихо пробормотал несколько слов сквозь зубы (причем слов вовсе не ругательных) – это чмо тотчас же отвязалось от меня и потом, я слышал, другим тоже говорило меня не трогать. :)

Потом – неприятность куда крупнее. Тогда же, до обеда еще, пришел завхоз с графиком длительных свиданок на май: оказывается, Вася–козел, отрядник 1–го, заменяющий сейчас Палыча, всем, не только мне, исправил даты свиданий; в частности, мне сдвинул на день вперед, с 27–28–29 на 28–29–30. Но 30 апреля – последний день месяца, в этот день свиданок не бывает. Сперва была идея пойти к Васе–козлу и узнать; потом завхоз сказал, что он сам даст нарядчику все равно числа 27–28–29. Но дело в том, что копия списка отдается и в комнаты свиданий, и если туда отдадут уже переправленную, – черт его знает, пустят ли мать раньше этого их графика. Идиотская ситуация, когда я действительно не знаю, что делать – а эти свиданки – самое важное, что у меня здесь есть, кульминационные моменты этого моего загробного бытия; их всего–то осталось 5 штук.

А спать по ночам эти мрази не дают никак. Ночи превратились в сплошной кошмар. Жгут лампу и слушают музыку, слава богу, теперь не всю ночь, а только в начале; да еще вчера долго, чуть не полночи, возились и дрались “обиженные”, их все возмущенно унимали, включая цыганскую обезьяну. А сверхзлобная тварь, прошлогодний кандидат в убийцы Маньки, часа 2, уже долго за полночь, во весь голос, временами грозно вскрикивая, говорила по телефону с бывшей женой – на тему ее курения; он настойчиво объяснял ей, что “никакой человек женского пола, живущий со мной, не курит” и курить не будет – он, видите ли, не позволяет жене курить; а если той не нравится – “найди себе другого лося!”. :))) О себе он еще говорил, помню: “я – мужской пол!” – и чувствовалось, что он очень этим гордится (т.к. больше гордиться, увы, нечем...). И вот эту курительно–половую тематику эта тварь во весь голос и на крик развивала чуть не полночи, не давая мне спать, – тварь не заставило прекратить даже внезапное насильственное вторжение “мусора” Гриши с “кечи”. Гриша, не видимый с этой стороны стремом, сломал заложенную изнутри входную дверь и ворвался в барак. Но в эту секцию он не заходил, а после его ухода разговор этой мрази про запрет на курение жене продолжился. В результате я спал за ночь, наверное, часа 3, не больше, и встал утром без сил, почти ничего не соображая...

Что ж, ждем комиссию – и следующую волну наката на мои баулы. Слава богу, всю жратву оттуда я уже вытащил и рассовал по тумбочке и пр.

13.4.10. 9–58

Главное событие вчерашнего дня – я нашел–таки наконец опять Маню, свою любимую кошку! Шел от “телефониста” по “продолу”, смотрел по сторонам, и вдруг – впереди, у ворот 9–го, очень похожая серая спинка и хвост. Она! Сколько было радости, мурчания, как она терлась об мои руки!.. Но – в ужасном состоянии: вся шерсть свалялась, и по бокам, и на шее, и на брюхе – огромные комья слипшейся, спутанной шерсти; даже на спине, и то немножко было. Я принес ее, выдирал весь этот ужас 2 дня, сейчас, кажись, уже выдрал весь. Лежит на моей шконке, спит. Все как всегда, в знакомом уже месте: ночь провела в открытом отсеке тумбочки, залезая временами с мурлыканьем ко мне на шконку, а утром, когда я стал готовить себе завтрак упорно лезла на колени, не давая мне ничего делать. Все как всегда. :) Правда, заметил я, что брюхо у нее теперь почти совсем голое, розовое, без шерсти, – то ли это я столько выдрал этих комьев, то ли что еще, не знаю, но вид ужасный. Пока что ее никто не выкидывает и даже не орет, но это, без сомнения, еще впереди.

Про смотры, комиссии и пр. пока еще ничего не слышно. Но я жду вот–вот, – скорее всего, сразу после проверки. По милости этого долговязого подонка предСДиПа пришлось–таки мне вчера убрать под матрас и “демисезонную” свою телогрейку – чтобы он не гавкал все время “убери” да “убери”. По утрам и вечерам все еще холодно, утром даже лужи покрыты ледком – но вчера и сегодня приходится ходить на все эти зарядки–проверки, одев под спортивную куртку еще верх от нательного белья, сверху робу, а горло закутав демисезонным шарфиком. Только шарфик и выручает, иначе бы я вообще околел; но в любом случае и вчера вечером, и нынче утром в таком наряде мне было хоть и терпимо, но все же достаточно ощутимо прохладно.

Забавно, но все эти местные (буреполомские) обезьяны, оказывается, знают друг друга по воле. :) Та, что убирается в секции (ко мне до сих пор добродушная и улыбчиво–подмигивающая), на мое упоминание сказала, что, оказывается, знает по воле мерзкую шимпанзятину, освободившуюся в том году с 13–го. Говорит, они земляки, с одного района (в Азербайджане, видимо, имелось в виду) и потому знакомы.

А ублюдок “козел” из прежних (еще до 2–го барака), живущий наискось от меня, жег лампу всю эту ночь, и одно время она даже завешена как следует не была, била прямо в глаза. Всю ночь с км–то еще сидели с телефоном в руках, пялились в него, лазили с него по интернету (на тему развлечений, разумеется, поиска каких–то девок, знакомств и пр., а не чего–то серьезного, упаси бог!..). В результате сейчас, с утра, после завтрака, я еще более разбитый и сонный, чем вчера – выспаться эти твари не дали и в эту ночь...

15.4.10. 8–07

Вчера комиссия начала вместе с Макаревичем лазить по тому “продолу” только около 6 вечера, перед самым нашим ужином. Слухи же о ее скором появлении и лихорадочная уборка всего и вся с дужек начались еще перед обедом. Штаны с рамы шконки я снял, но баулы так и остались стоять под шконками, – “козлы” то ли забыли про них, то ли я так хорошо их замаскировал. :) Но точнее всего – “козлы” просто уже ничего не могут со мной сделать.

Матери вчера я так и не позвонил. Хотел пойти после ужина, поперся уже было, – но у них там, оказалось, сидит отрядник. Была мысль сходить после отбоя, когда “пробили”, что “все со всех”, – но еще до ужина, кажись, у меня вдруг прихватило спину, причем не поясницу, где был перелом, а почему–то выше, где–то между лопаток. Боль не сильная, но неприятная, прямо в позвоночнике, отдается каждое движение руками и даже головой, причем особенно когда лежишь. Проверка кончилась необычно рано, я пришел, завалился на шконарь, и от этой боли, да и вообще от всего – навалилась вдруг такая усталость что одолело какое–то тупое безразличие ко всему, и я подумал: ладно, ничего страшного, позвоню завтра...

И вдруг – в барак прется “мусор” и начинаются разговоры о новой проверке! Вот хорошо, что я не ушел никуда, – то–то был бы скандал то–то истерика у всех этих “козлов” и обезьян, если б меня на новой проверке не оказалось, и никто не знал бы, где я (хотя некоторые уже успели свалить на 9–й, и за ними побежали). Но – опять–таки вставать, одеваться, выползать...

Однако – диво дивное! – на этот раз на повторную проверку выгонять не стали, а дали, наоборот, команду типа: “падайте все по шконкам!” – оказалось, “мусор” будет считать прямо тут, в бараке, на шконках. Видимо, потому, что отбой уже, – но в 2008, я помню, не постеснялись выгнать как–то еще раз на улицу уже после отбоя, да и еще раз как–то было. Хотя – имеется ведь полная возможность всегда – 2 ли, 3 ли, или сколько там раз в день – считать зэков именно так, на шконках, а не на улице выстраивая, под дождями или на морозе...