2.2.10. 8–51

Сразу после обеда вчера, прямо из столовки, погнали в санчасть – на прививку от гепатита. Проторчал там 2 часа, почти минута в минуту; второй, добровольный укол – от “свиного гриппа” – делать не стал; но и с гепатитом медсестра “обрадовала”, что нужно будет приходить еще 2 раза, через месяц (1 марта?) и через полгода.

Пришел оттуда “домой” – смотрю, на “продоле” у забора 11–го сидит на снегу Маня. Пришла–таки! Я ее позвал – она вскочила и побежала мне навстречу; глажу ее прямо тут, а она мурлычет и трется об мою руку – узнает меня, радуется встрече, и это мне безумно приятно. Грязная вся, хвост полон какого–то мусора, брюхо тоже, – как потом оказалось, это опилки, и из этого двое местных кошатников сделали однозначный вывод, что она лазила где–то на “кечи”.

Занес ее в барак, дал ей поесть, погладил – и пошел на 8–й, звонить Гоше – бывшему моему “запасному варианту”, ныне освободившемуся и пребывающему в Москве. Дружок его и, можно сказать, “преемник” сказал мне еще накануне, когда после обеда, как обычно, толпились на запертом дворе столовки, что Гоша звонил и спрашивал телефон моей матери. Сразу же и с несомненностью я понял, что он хочет как–то развести ее на деньги (тем паче, что, как сказал “преемник”, в Москве он сидит сейчас без денег). Отказаться неудобно – мало ли что еще может понадобиться мне здесь от этих людей за оставшийся год с небольшим; но мать я в тот же вечер предупредил, звоня от “телефониста”. Потом сразу пошел на 8–й – там сидел отрядник, так что облом–с. Вчера – “мусоров” не было, но не было и денег на “симке”, с которой звонили. Скинули ему гудок – не перезванивает; но потом я позвонил домой, и телефон остался в памяти.

Ничего не случилось больше важного, ни вчера, ни сегодня. Приперся, правда, неожиданно вечером “телефонист” со своим дружком, и я набрал с его “трубы” Мане – сообщить ей, что ее заказного письма, отправленного еще в декабре, так и нет. Она поразила меня тем, что, оказывается, на сайте “Почты России” теперь можно отслеживать прохождение заказных писем по номерам квитанций, и она, таким образом, знает, что до Нижнего ее письмо точно дошло (а потом квитанция, что ли, потерялась). И весь день, с утра и после больницы, читал книженцию Акунина “Пелагия и белый бульдог” :) – чтиво, не читанное мной на воле, а здесь подсунутое вчера утром мелким стукачонком – любителем Акунина. Забавно читать все это описание кондового провинциального благолепия годов этак 70–х XIX века, – хотя и несколько сусальное, но написанное в конце века ХХ–го – со всем его печальным опытом и с долей юмора (“руководящая и наставляющая сила” православия :). И вспомнить, как славно бомба Гриневицкого разнесла в марте 1881–го все это благолепие и всю “святую Русь” к черту!..

А так скучно и грустно, пусто и тоскливо. В подъем сегодня – удивительно! – никто вообще (!!) не орал и не тряс шконок. Зарядка была, но “мусора” к нам не заходили – и вышло на зарядку эту всего человек 5, я в том числе. Пока я завтракал, приходил Палыч, но уже ушел...

Пусто, скучно, тоскливо... Осталось мне год и полтора, 411 дней. Уже февраль – больше света, длиннее дни, дело явно идет к весне. Еще одна весна здесь, а потом еще одно лето – последнее... Устал я страшно... Вымотался, истрепал все нервы, – и еще не кончено это испытание, хотя и появилась уже привычка, нечто вроде 2–го дыхания. Но сил уже нет... Я писал об этом, хорошо помню, и в 8–м году – что устал страшно и сил больше нет. Как уж протянул еще 2 года в таком состоянии – сам не знаю... Смертельная усталость и апатия...

16–40

Окунь, Гриша, обходы, шмоны... Приперлись сейчас втроем, и какая–то из этих мразей, мне незнакомая, принялась усердно шмонать тумбочку “обиженных”, дотошно называя все то, что из содержимого тумбочки, по ее мнению, “запрещено”: ножницы, стальные ложки, фарфоровый “бокал” и т.п. Новый “обиженный” 25 лет – тот самый, что постирал–таки вчера мне вещи – имел неосторожность сказать, что “бокал” разрешен – ему подписал заявление на этот “бокал” Вячеслав Иваныч (Агроном). На это животное в камуфляже тут же заявило, что ему наплевать на то, что там разрешил Вячеслав Иванович, – можете, мол, прямо сейчас пойти и передать ему это; или принесите мне подписанное им заявление – и я его изорву! Вот так...

При этом никто даже не удосужился спросить, где же это конкретно сказано, что “запрещены” стальные ножи, ложки, “бокалы” и пр., и попросить предъявить соответствующее место в правилах. Наоборот, все злобно накинулись на несчастного “обиженного” с руганью (я уж думал, что и ударят, но, м.б., присутствие начальства их сдержало): ты что, хочешь, чтобы у всего барака сейчас эти “бокалы” отобрали (наглый “мусор” это пообещал)?!! Подлые, трусливые твари, способные наброситься на одного слабого, который сказал, но при многократном численном превосходстве чуть не на брюхе ползающие перед всего–то тремя (!) подонками – вместо того, чтобы собраться и успокоить их... Слава богу, дальше шмонать эта мразь не полезла, до меня не добралась, – ушла. А то в ответ на ее: “Запрещено? Запрещено!!” – так и хотелось сказать ей: а ты сам–то не запрещен, нет? А то ведь можно собраться сейчас всем бараком – и прямо тут тебя запретить, раз и навсегда, – м.б., прочие после этого по тумбочкам будут аккуратнее шарить, да и вообще – предпочтут пореже появляться в бараке, среди зэков...

3.2.10. 9–30

Короче, новая чума: будут вывозить!!!!! Со вчерашнего вечера вся зона гудит, обсуждая самые невероятные слухи и версии вокруг одной главной темы: с Буреполома зэков повезут этапом на 11–ю зону, около г. Бор, почти рядом с Нижним. Даже цифры уже называются: вывезти якобы решено 740 человек до 1 мая. И вчера вечером, и сегодня утром – только об этом и разговоров в бараке. Основная, преобладающая версия – что вывозить будут “второходов”, тех, у кого больше одной непогашенной судимости. То их тем летом собирали на 13–м, потом раскидали; вот только на днях, в январе, пошли слухи, что таких всех соберут уже на 6–м и 9–м бараках, или же только на 9–м, – и сейчас еще эти планы не отменены, переводы ожидаются вот–вот; но прикол в том, что 740 человек не поместятся ни в 6–й, ни в 9–й... :)

В общем, такие дела. То ли “второходов”, то ли всех подряд, – хрен поймешь. Если только “второходов”, то я не попадаю, – и это счастье! Досидеть оставшийся год спокойно, на одном месте... Но “телефониста”, например, запросто могут увезти, или еще кого из нужных людей. Вон, пока пишу, за спиной делятся: 7–го числа уже 1–й этап, – сперва соберут на 9–м бараке и отправят, потом – 13–й... В общем, надвигается очередной кошмар, темный ужас, и еще неизвестно, выдержу ли я его – это очередное испытание. Последний год до дома может оказаться таким же страшным, как 2007–й – и будет так обидно подохнуть, не дожив всего нескольких месяцев...

9–43

Короче, последние новости. На 9–м – какое–то построение с вещами; дальше по нашему “продолу” уже прошла и шмон–бригада, и куча “мусоров” небольшими группками. Видимо, на 9–й, куда же еще. И, видимо, 9–й таки раскидывают, – тамошних “первоходов” оттуда, со всех прочих бараков “второходов” – туда. Тусуют, тусуют... Покоя – нет... Пришло на мысль, что, если здесь, на 11–м, тоже будут переезды сюда–отсюда, то и свою шконку в секции я могу не сохранить, – заставят перекладываться, сволочи...

А завтра здесь – очередная “генеральная уборка”. Ждем–с...

4.2.10. 9–16

Ну что ж, вот и... :) Вчера, говорят, уже отправили 1–й этап куда–то (говорят, повезут не только на 11–ю в г. Бор, но и на 9–ю зону – в Дзержинске). 9–й барак раскидали, из него на 11–й, в частности, попал мерзкий злобный шнырь – мой сосед по проходняку в 2007 на 13–м, нечисть, известная всей зоне и в том году, говорят, крепко битая Гошей–армяном за не отданный мне вовремя долг. :) С других бараков – с 6–го, с 12–го и пр. – говорят, перевили на 9–й по 16, а то и по 26 человек, и теперь там одни блатные. С 11–го туда перевели всего 8–рых, хотя завхоз с утра говорил про 18 человек. Одного шныря–заготовщика, кого–то из “красных” со 2–го барака, 1–го стремщика и прочую мелочь.