В середине разговора в кабинет вошел какой–то здоровенный, уже немолодой, с проседью, татарского в целом вида, одетый в зимнюю спортивную куртку и джинсы. С прокурором они, как старые знакомые, чуть не обнялись, здороваясь, и тот, незнакомый, сказал прокурору нечто вроде: ну, я тебя тут подожду.
Сидел, молчал, а когда я, уже подписывая прокурорское объяснение, стал подробнее говорить про книжки Халима, вдруг сказал: ну да, он одну мне прислал, а одну тебе. Только так я и понял, что это был Милютин, начальник зоны! Абсолютно незнакомое лицо, ни разу, по–моему, за год и 8 месяцев я его тут не видел.
Письмом Халима, где упоминаются 2 посланные мне книжки, это прокурорское чмо заинтересовалось (пока он писал, я смотрел на его седую голову и очки – и думал, что вот хорошо бы, действительно, выволочь его за ноги из его кабинета, поставить к стенке и расстрелять. И что с ним будет, какая у него будет физиономия, когда к его голове приставят ствол. Сами, лично, без своих бумажек, мундиров, кабинетов и подразделений ОМОНа эти твари очень трусливы, когда их вдруг берут за жабры. Словом. Представлял себе с участием этого старого хорька картины в духе “культурной революции” в Китае, или описанный Корчинским “наезд” УНСО на одесского прокурора прямо в его кабинете в 1993 г. Тот тоже был вне себя от страха... :) и послало меня принести ему это письмо, если оно у меня сохранилось. Я пошел, хотя 2–й раз тащиться в штаб мне очень не хотелось – по причинам “блатным”. Пришел в барак – все, включая шимпанзе, как раз выходили на ужин, я лоб в лоб столкнулся с ним в дверях. Ничего не сказало и не спросило. Потом – я шел обратно мимо столовой, все были внутри, но эта банда блатных стояла на площади, вне столовской “локалки”. Но, слава богу, и тут никто ничего не спросил, не крикнул, и я дошел благополучно.
Кончился разговор стандартными тупыми (солдафон, типичный Скалозуб) “наездами” Милютина на правозащитников – как конкретно Е.С. и Шаклеина, так и вообще. Даже Сахаров для него оказался не правозащитником, а только создателем известной бомбы. Но упоминанием Нобелевской премии Сахарова 1975 г. я сумел его заткнуть. :)
Прокурор под конец спросил, сколько мне осталось сидеть; я сказал, что 2 года, т.к. УДО мне не предоставляется, и напомнил ему предыдущую встречу в этом же кабинете полгода назад. Он понес обычную околесицу (точнее, они оба): что я могу подать еще раз, а решает суд, и в каком порядке ходатайство об УДО подавалось раньше, в каком теперь, что бывали случаи, что и 5 раз оказывали, и т.д. и т.п. Прокурор спросил, есть ли у меня взыскания. Я сказал, что есть, и, поскольку он мне напомнил, спросил Милютина, снято ли хоть одно. Он сказал, что 1–й выговор таки снят, предложил зайти к Русинову, пусть тот покажет в личном деле. А 2–й, устный, он, мол, не имеет права снять, а только начальник отряда, который его и наложил. На мой последний вопрос, будет ли вообще как–то принято во внимание, что рапорт Одинцова, по которому это взыскание наложили, был чистой ложью, вразумительного ответа получено не было, и я распрощался с ними. По баракам прокурор так и не ходил. :)
Я успел рассказать все это подробно и под запись матери. Но бурный день еще не был кончен; на улице перед самой проверкой подошел блатной “телефонист” и сказал, что, мол, “мусора” угрожают “положенцу” большими неприятностями для барака (как я понял) если меня не лишат связи вообще. Но он, мол, телефонист, такой герой, молодец и честный человек, что и против “положенца” не побоится пойти, все равно будет давать мне свою “трубу” (правда, постоянно сидя рядом при разговоре), но для отстаивания моих интересов перед “положенцем”, шимпанзе и прочими начальничками я должен “уделять” на их чайно–карамельный “колхоз” рублей по 200–300. Остановились на 200, и я несколько раз подчеркнул, что хочу, чтобы по ходу дела эта сумма не увеличивалась. Но все равно – было заведомо ясно, что все это ложь и блеф. После последнего текст на “моем” сайте о “Рыжем” и шмоне после свиданки – “мусора” действительно могли озвереть и потребовать лишит меня связи. “Положенец” – непроходимый трус и дурак, ничтожество, всегда готовое поддаться на шантаж и пожертвовать интересами моими и моей больной матери. Но что уж точнее и несомненнее всего – так это то, что “телефонисту” просто понравилось меня “доить”, он увидел, что деньги у меня есть, что от связи я достаточно сильно завишу, и под предлогом ее отстаивания от (якобы) запретов “положенца” можно трясти с меня одну крупную сумму за другой. Банальная разводка. Но, тем не менее, прекрасно осознавая это, я на нее все же согласился, ибо выхода у меня нет.
А мерзкий и наглый “евросетевой” вариант передал мне вчера вечером привет от “запасного”, с которым он дружит и который просил меня зайти. Зашел сегодня утром – перед завтраком и, получилось, вместо него. Хотелось прежде всего узнать судьбу 5 тысяч, отданных этой швали матерью. Он сказал, что “труба” куплена и лежит в Москве, но сейчас ее сюда “тянуть” нельзя и не надо: нет “дороги”, вводятся “ограничения” на “трубы” (блатные по баракам собирались, пересчитали все наличные “трубы”, “постановили” оставить несколько на барак, а остальные “отогнать” на “святые места”). Начал “кошмарить”: ожидается со дня на день страшная комиссия; кто–то прямо из зоны “сливает” всю информацию обо всем “движении” в зоне прямо в ГУИН (якобы из–за этого и забирали “лишние” “трубы”, а тот, кто отказался бы отдать, был бы сильно избит и стал бы считаться “сукой”, сливающей эту информацию в ГУИН; точнее, на нем было бы это “подозрение”); “хозяин” где–то недели 2 (точно не сказал) назад дал “положенцу” месяц на нормализацию обстановки в зоне (подъемы, зарядки, отбои, походы в столовку, и пр. и пр.), а иначе обещал ввести в зону ОМОН, который недавно уже тут был и даже хотел зайти под “крышу”... В общем, набор ужасов, стандартный и заезженный до того, что за год и 8 месяцев я лично уже перестал его бояться. В конце концов, ОМОНом они бить не посмели даже год назад, когда 8.2.08. тут был “кипиш”, битье СДиПовцев и уничтожение их будочек.
Пока пишу, уже говорят рядом: комиссия. Опять комиссия!!! Ну что ж, надо срочно стелить красное одеяло...
10–29
Что ж, застелил быстро, баул со жратвой убрал, отдельно сложил жратвы на 2 дня. Дело уже привычное... Каждое утро теперь, вставая и складывая еще затемно одеяло, я думаю о том, не придется ли его сегодня расстилать... Провокатор уже не спит. О комиссии знают уже даже “обиженные”. Да и вчера ночью кто–то говорил, что на 3 дня приехала. Как обычно... Ждем пробуждения зэков и предпроверочной истерики, выноса “сидорОв”, мата и угроз шимпанзе, и пр. и пр. Тоска, смертная тоска и отчаяние охватывают от этой уже знакомой перспективы. Когда же конец всему этому? Еще целых 739 дней...
15–30
То понос, то золотуха... Вечно что–нибудь случается... Про комиссию не орали, баулов не выносили, проверка прошла спокойно. После нее “телефонист” пришел ко мне с телефоном, я позвонил матери (которая уже звонила на его новый (!) номер, откуда–то узнала) и Е.С. (этот хмырь решил просить ее на моей старой “симке” поменять номер, для этого нужны ее паспортные данные. Типа, ему кажется, что она прослушивается, и т.п., хотя, как справедливо заметила Е.С., прослушать можно любой номер. Заодно наконец–то вспомнил и спросил ее, найдут ли мне адвоката (м.б., Трепашкина) на новое УДО.).
И пока я разговаривал, а хозяин “трубы” сидел на корточках на шконке напротив меня, – прорвало вдруг трубу в каптерке! То все несли “сидорА” туда, а теперь кинулись и понесли оттуда! :))) От одной этой метаморфозы, глядя на нее со стороны и философски, можно было помереть со смеху! Лампочка в каптерке почему–то “накрылась” (позже принесли от завхоза другую, на время); вещи, висевшие в сушилке, облило грязной водой (в том числе постельное белье стирмужика, – из белого оно стало темно–коричневым :))) ), из темноты валил густой пар; подбежавшее шимпанзе, как обычно, морщилось и орало, что “воняет как туалет!” (чувствительное какое! :) ). В общем, веселье продолжалось. И в разгар этой беготни и пара кто–то кому–то (стремщику) крикнул нечто вроде: пойди узнай, где там прокурор! Как?! Неужели он еще не уехал?..