Заходить внутрь здания не хотелось — инстинкт самосохранения категорически противостоял. Кому знать, вдруг тут обвал случится или наступлю куда? Кроме того, трещин в стене хватало. Вместо того, чтобы лезть в здание и что-то там искать, я только сказал громко:

— Покойтесь с миром, Вандолий и все те, кто отдали жизнь этому страшному бедствию!

***

День близился к закату, и я, морально уставший, стал искать место, чтобы отдохнуть. Целых домов вокруг не видать, ровно как и разрушенных. Всё погребено под сугробами, высотой в метр, а то и больше. Пару раз, заметив вроде похожие очертания дома, я откапывал их, но это оказывались лишь обломки с обгоревшими несущими колоннами и балками, на которых ничего целого не осталось. Даже просто проходить под ними я не решился бы, не говоря уже о целой ночи. А солнце-то уже коснулось горизонта и теперь даже глаза не слепило.

Отчаявшись найти хоть какой-нибудь целый дом, я вернулся на площадь ратуши и решил найти темницу, но увидел вместо входа в неё лишь руины, под которыми, возможно, ещё лежал подземный ход. Убрав снег от туда, я перетащил небольшие камни и очень удивился, так как, вопреки рассказам Вадиса, темницу не разрушило полностью, хотя вход и обвалился изрядно. За камнями, которые образовали горку, я увидел только темноту, но СНДВ открыл мне, что там ещё есть помещение, достаточно просторное, чтобы устроить там с комфортом десяток с человек.

Прежде чем самозабвенно начать туда копать, я долго изучал всё внутри и пришёл к выводу, что ещё одного обвала случиться не должно, даже если я там орать буду или вечеринку закачу. Несущие деревянные и каменные колонны там вообще не пострадали, не считая нескольких у входа, а так как тюрьма находилась ещё и в нескольких метрах под землёй, то и опасности там находиться не было никакой. К тому же, от куда-то взявшийся стереотип про марнов, строящих всё на века, как в Совке, придавал мне уверенности. Без понятия, где слышал, но решил довериться чувству.

Сил хватило, чтобы сделать кое-какой вход внутрь, но я истощился теперь не только морально, но и физически. Сложив несколько факелов в костёр, устроился в одной из камер на обгоревшей (из-за меня, несомненно) койке. Зато теперь появилась возможность снять с лица шарф и растопить весь лёд с него.

В темнице стоял несильный сквозняк, и это навело на мысль, что подземный ход всё ещё цел, но проверять свою догадку я не собирался, так как уже к завтру (Ох и набрался я словечек от ялов) решил отчаливать. Кому знать, повезёт ли мне на обратном пути, и лёгкой ли будет дорога, но даже если и нет, то оставшегося времени должно хватить, чтобы вовремя вернуться. Обещал же.

***

Проснувшись от слабого света, который всё-таки пробился сквозь выход, я увидел, что рукоятки факелов догорели и теперь от кострища исходило лишь слабое тепло. Он горел до утра только потому, что я магией всю ночь ослаблял пламя. Халун научил: направить руку на пламя и сжать её. После этого костёр не мог ни разгореться, ни погаснуть. Продрав глаза, я мысленно отпустил огонь, и вверх напоследок умчался сноп искр. Даже дыма не появилось — головешки хоть сейчас голыми руками бери.

Вздохнув глубоко, я размялся, снова натянул шарф на лицо и поел.

Меня ждал путь обратно, и в первый день погода пообещала не портиться. На небо заползло солнце, но почему-то я чувствовал холод сильнее, чем когда шёл снег. Ко всему прочему, глаза всё никак не могли привыкнуть к ослепляюще-белому свету от снега. Приходилось прикрывать их, и от этого они болели. Позже я и вовсе подключил СНДВ.

Первая треть пути пролетела легко, и уже к закату я в прежнем месте устроил ночлег. Пришлось чуть повозиться со вновь нанесённым снегом, но мои труды вознаградились хорошим сном. Чтобы не замёрзнуть, пришлось сделать так, чтобы воздух вокруг разогрелся, и тепло никуда не подевалось. К счастью, успешно, впрочем, как и в прошлый разы.

Так же удачно прошли и три оставшихся дня пути. Передо мной почти незаметно появилась Живая Стена с открытыми воротами, и я, поздоровавшись со стражниками вошёл в деревню. Ялы-пограничники меня узнали и даже спрашивать ничего не стали, хотя для приличия (Если это можно так назвать) луки всё-таки натянули. Да ну и корень с ними.

Когда отправлялся, я как-то не смотрел по сторонам — лишь бы успеть, но сейчас времени у меня имелось в достатке и с горкой. Топал теперь по нижнему Илибезу медленнее, рассматривая всё вокруг. Снег на скатах крыш, сосульки, свисающие с канавок черепицы. Даже певчий уголок, единственный выращенный среди каменных домов, не сильно выделялся сейчас, соответствуя общей палитре цветов. Ничего необычного, кроме, пожалуй что, улиц, почти до земли очищенных.

В пути я как-то размышлял про увиденный мной корабль канохов, оттараненный ялами к пристани близ Илибеза. Так вот, меня посетила мысль сходить к лорду Диданию и кое-что ему сказать, но перед этим я решил зайти на площадку и снять с себя всё лишнее.

Стражники стояли и смотрели на меня. В свою очередь, я немного нахально смотрел в их сторону и набирался смелости. Когда отметка превысила сотню процентов, я снял ножны с Полосатиком и кинжалом с пояса и, расставив руки, передал каждому стражнику по экземпляру.

— Сторожите, — сказал я, опустив шарф с морды, и с прежним выражением лица беспрепятственно вошёл внутрь. — Бон аппетит!

Лорд Диданий кушал, но передать его удивлённое выражение лица с торчавшей изо рта долькой какого-то фрукта было просто нереально. Немного подумав, он прожевал эту несчастную дольку и сказал:

— Приветаю. Ко столу, Гнису?

— Нет, спасибо, я на минуту. Ветаю. Скажите, лорд, что с тем канохским кораблём, у пристани? Думал, вы его тут же разберёте или сожжёте.

— Но корабль мне не принадлежит. — Диданий справился с удивлением. — Он твой.

— Так ведь это же Вам подарок от меня.

— Для чего мне ещё один корабль? — спросил лорд немного удивлённо. — Оставь себе. Я же плату за его стояние не беру.

— Но ведь все наверняка думают, что он Ваш.

— Это точно — никому о своём решении я не сказал, но и незачем.

Поразмыслив, я понял, что это правильно, зачем всем рассказывать, что в деревне человек с кораблём? Это попросту никому не интересно, да и слухи… да кого я обманываю? Они и так ходили и до сих пор ходят, правда, содержание там уже -надцать раз изменилось.

— Ладно. Кстати, а что с военнопленными? — во мне почему-то вдруг заиграло чувство гуманизма. — Так и не спросил.

— С какими?

— Ну, канохи, которые с корабля-то, — пояснил я. — Вы же их, очевидно, взяли в плен.

— Ах, конечно! Мы отправили их обратно. Давно уже.

— А я…

— А ты бесследно пропал, — Диданий угадал мой вопрос и сразу же ответил.

— Что ж, тогда у меня всё, — отдав салют, я вышел наружу. Удивлённые стражники посмотрели на меня, но оружие вернули.

После лорда я в отличном расположении духа, от части потому что корабль остался мне, направился к площадке, где, однако, никого не увидел. В доме я разделся уже окончательно и лёг на кровать. Ноги гудели и отказывались теперь подниматься.

Спать не хотелось, поэтому я очистил голову от размышлений и провёл так час, после чего встал, потянулся и прогулялся по дому. Подумав немного, с помощью СНДВ вылетел наружу и осмотрелся. Никого на площадке до сих пор не было, и мне подумалось, что до окончания срока моего путешествия никто так и не придёт. Вот так, поторопился.

Быть по сему. А я выгнал себя на улицу, так как согрелся, и начал заниматься мечом. Роулл это называл танцем, хотя мне сие определение нравилось не очень. Ну, какой тут танец, если приходится зачастую насильно навязывать противнику (Точно уж не партнёру) свою игру или пытаться как-то совладать с его ритмом. Нет общего такта. К тому же движения тут довольно резкие, а в моём понимании, это неприемлемо для танцора. Куда более тут подошло бы другое слово.

К счастью, мастер Халун свою магию никак по-другому не называл, а говорил всегда (Если снисходил до этого) так, как есть. Несмотря на это, у него было гораздо сложнее учиться, так как нередко я говорил английские слова вместо латинских, и условия, конечно же, не получались.

Магия и меч за оставшееся дневное время сделали своё дело — свели остатки моих сил на нет, и я со спокойной душой отправился в дом, где провёл в одиночестве остаток дня и ночь. Правда, перед тем, как уйти в мир грёз, решил с первыми лучами солнца сходить утром в порт, если, конечно, ялы к тому времени не вернутся. Купаться, конечно, рано, но хоть на корабли глянуть и на море.

***

Снова снег! Работы ялам привалило знатно, а осадки так и продолжались, заставляя чистильщиков выходить снова и снова. Сугробы очень затруднили движение на узких улочках, но ялы сами с этим отлично справлялись. Иным приходилось ждать, пока не уберут очередную порцию. А ведь даже у меня в Городе на Земле через такое время всё начинало таять. Сколько же месяцев у зимы в Давурионе? Неужели я оказался прав насчёт четырёх? Как же хотелось ошибиться!

С громким скрипом под ногами, пробираясь сквозь пока ещё рыхлый снег, я вышел в деревню и двигался теперь, используя изрядное количество магических сил на то, чтобы раздвинуть или растопить сугробы впереди себя. Однако, спустя пару минут пробился к уже очищенной от белой заразы (За такое время её уже возненавидел) улице и шёл теперь, отдыхая. Дорога к пристани оказалась куда длиннее, чем я полагал. Мне нужно было выйти за город и по неровной кривой тропинке, засыпанной тем же снегом, дойти до моря. Тут я снова использовал магию и, почти что истощив свои силы, дошёл-таки.

Без наглости нет счастья, как говорил один мой знакомый ещё на Земле. Не Серый — он на такие высказывания не способен. Прокатило как с Его Светлостью, так и со снегом. По чести говоря, с Диданием даже проще.