— Я в этом уверен.

Маурили стрельнул сигарету у адвоката. Про него приятели говорили, что он выкуривает в день не менее тридцати штук, ни разу в жизни не купив сигарет. Свой коронный номер он отколол, когда однажды его старенькая машина стояла у светофора. К нему подошел согбенный нищий и протянул руку за милостыней. Маурили,. отрицательно покачав головой, сказал, что у него нет ни гроша. А потом спросил нищего, не найдется ли случаем у того сигаретки. Нищий поглядел на дышащую на ладан «Джульетту» и не мог не посочувствовать. Достал пачку американских сигарет и сказал: «Бери, бери, если хочешь, не одну, а несколько».

Терразини вытащил из кармана золотую зажигалку, поднес огонек к сигарете Маурили.

— Это не так-то легко; — продолжал хвалиться Маурили. — Я старался обойтись общими словами, не называя имен, не нанося смертельного удара. Тонкая работка, можно сказать, ювелирная! Кому надо, тот сам поймет.

— Мы так и хотели, — сказал Сорби.

Сквозь широкое окно гостиной было видно, как златокудрая Эллис, вооружившись перчатками и ножницами, подрезает в саду розы.

Маурили передвинул сигарету из одного угла рта в другой. Он не столько курил, сколько мусолил сигарету, словно лакричную палочку. Он сказал:

— Материала, который вы мне дали, хватит еще на пару номеров. Но потом вы должны снабдить меня новым.

— Вы получите все, что вам требуется, — заверил его Сорби.

— Гм, — пробормотал Маурили. — Я... — он взъерошил свои кудри. — Ну, в общем, мне пора идти. Так вот... — он сощурил глаза, выпустив изо рта облачко дыма, — я хотел еще спросить, когда зайти за деньгами...

— Я уже все приготовил, — сказал Сорби. Открыв ящик, он вынул кожаную папку и достал из нее чек.

Маурили сунул его в карман, даже не посмотрев на сумму.

— Ну, значит, до следующей встречи!

Выехав из ворот виллы, он повернул в сторону холма, где находилось автомобильное кладбище. Там не было видно никаких признаков жизни.

— Эй, есть тут кто-нибудь?! — крикнул Маурили. Солнце калило ржавые каркасы. Калитка была распахнута. Маурили сделал несколько шагов за изгородь.

— Все в отпуске? — вновь принялся он кричать. — Или бастуете?

Ему ответил Яростный лай приближавшихся овчарок. Маурили еле успел вскарабкаться на остов «альфы-ромео». Следующим прыжком он укрылся в кабине старого грузовика. От кузова, покрышек и всего прочего не осталось и следа. Уцелела только эта кабина, закинутая на самую верхушку горы бывших автомобилей.

Тут Маурили заметил нечто, заставившее его подскочить от изумления. Откуда взялся здесь, на этой груде, металлического лома, новехонький фотоаппарат самой последней модели? Стоит на штативе, укреплен под углом. А главное — снабжен телеобъективом. Маурили заглянул в глазок и увидел, что объектив устремлен на виллу Сорби.

Услышав голоса, быстро выскользнул из кабины. К нему приближался старичок с каким-то молодым человеком. Это был тот самый парень, который фотографировал гостей Сорби и номера их машин.

— Какого черта вы там делаете наверху? — грубо крикнул он.

— Ничего, ничего, — попытался успокоить его Mayрили.— Я залез сюда, спасаясь от этих зверюг. Они хотели меня сожрать. — И, приняв его за сына старика, продолжал: — Я говорил вашему отцу, что мне нужны кое-какие детали для моей машины. — Он соскочил на землю, увлекая за собой всякие обломки. — Так я еще раз заехал узнать, не подыскали ли вы их.

— Нет, — резко ответил молодой человек. — Тут вы ничего не найдете. Попробуйте на Пренестине [Пренестина — название одной из римских автострад, железнодорожной станции и прилегающего района].

— Хорошо, хорошо, — пятясь, ответил Маурили, не чаявший поскорее отсюда убраться. — Поеду поищу там. Хотя, наверно, лучше купить себе новую машину. — И деланно рассмеялся.

Молодой человек даже не улыбнулся. Он погладил ластившуюся к нему собаку. И запомнил номер «джульетты».

Совсем неподалеку, в ложбине, солнце бросала отблески на стекла широких окон виллы Сорби, сверкало и переливалось на водной глади бассейна. И здесь, на холме, играло на линзе телеобъектива.

Ветер предвещает бурю

Было за полночь. Последние парочки, целовавшиеся в машинах и медлившие уезжать, уже покинули Старую Аппиеву дорогу. Эта главная артерия Древнего Рима казалась погруженной в сон, тускло освещенная редкими фонарями.

Длинная, мощная машина на большой скорости прошуршала по асфальту. Свернула к холму автомобильного кладбища. Яркий свет ее фар выхватил из темноты еле держащуюся на петлях калитку. Мотор смолк, из машины вышли четверо мужчин. Хотя шаги их были почти бесшумны, овчарки проснулись, но не успели на них наброситься: их уложили на месте два выстрела, прозвучавшие как негромкий свист — благодаря глушителю. Четверо продвигались вперед короткими перебежками — от одной кучи лома к другой.

Среди гор утиля вырисовывались очертания домика-прицепа. Дверца его распахнулась, и на пороге показался молодой человек. Мгновенно прогнав остатки сна, он спрыгнул на землю с пистолетом в руке. Под его ногами заскрежетало железо. Четверо почти одновременно спустили курки, сразив его градом пуль.

Двое из нападавших бросились с электрическим фонариком внутрь домика. Старика прикончили спящим, выстрелом в упор.

Другая пара принялась обшаривать карманы убитого юноши, швыряя их содержимое на землю. Бумажник, сигареты, зажигалка... Из заднего кармана брюк они извлекли удостоверение в пластиковой обложке. Из документа явствовало, что юноша входил в особое подразделение отдела «Зет» спецслужб.

Прежде чем уйти, четверо плеснули бензином на стены прицепа. Занялось пламя.

Когда на место преступления прибыл Каттани, пламя уже почти погасло. За окрестными холмами прорезывалась заря.

Комиссар позвонил по телефону Ферретти, разбудил его. И вот теперь бродил вокруг дымящихся груд железа. Пожарные работали в масках, закрывающих рот и нос. Покрытый обгорелой краской, раскаленный металл издавал едкий химический запах.

Мигалки пожарных и полицейских машин были включены, и в их красноватом свете фигуры взгромоздившихся на кучи лома людей казались нереальными — они словно парили в воздухе.

Из полумрака вынырнул Ферретти. Он подошел к Каттани и проговорил:

— Я сюда направил одного из своих людей. Агента из моего отдела, приказав ему вести наблюдение за виллой Сорби. — Ферретти указал рукой на подножие холма, где в неверном свете уже можно было разглядеть изящные очертания виллы. — Они его прикончили, — продолжал Ферретти, — вместе со стариком сторожем.

Мы это выдадим за уголовщину, столкновение враждующих между собой банд угонщиков автомобилей. Дело в другом — в Каннито... Мне придется с ним встретиться немедленно — этим же утром. Об агенте, ведущем наблюдение, он, разумеется, ничего не знал. И будет вне себя от ярости.

— Да, уж конечно, — встревожено сказал Каттани. — Теперь-то он поймет, что вы работаете против него.

— Гм, пожалуй, пора уже раскрыть карты. Я больше не в силах притворяться. — Ферретти посуровел и, положив руку на плечо Каттани, тяжело роняя слова, продолжал: — Наступил решающий момент, мы близки к развязке. И если я поплачусь собственной шкурой, то продолжать борьбу предстоит вам. Слушайте внимательно: на складе электротоваров я спрятал документы, при помощи которых можно уничтожить Каннито. Я их до сих пор не использовал, потому что надеялся собрать материал также и против Ассоциации Лаудео. Но сейчас на это уже нет времени.

Глубоко засунув руки в карманы, он направился к своей машине. Но, сделав несколько шагов, вернулся назад.

— Ах, да, Каттани, — вполголоса сказал он, — сегодня нам с вами обязательно нужно целый день поддерживать связь. Я должен быть уверен, что в любую минуту смогу поговорить с вами.

— Хорошо, — кивнул Каттани, — буду дома ждать вашего звонка.