— Как? — воскликнул Айк, потрясенный. — Ты не видел встречу даже в записи?
Юпитер поддерживал урня, чтобы тот мог выглядывать поверх края сумки.
— Времени не было, — сухо сказал он.
Айк с упреком шевельнул нижней челюстью. Челюсть урней была почти единственной частью тела, двигая которой они могли выражать эмоции, наподобие того, как люди машут головой. Голова урней жестко крепилась к торсу, как у кита или клопа. Движение челюстью означало негодование.
— Ты пропустил самое важное событие в истории Мира! — сказал Айк и порылся в сумочке на поясе, отыскивая карманный просматриватель. Молния протестующе пискнула, когда углом просматривателя урень задел мягкую чувствительную подкладку набрюшной сумки.
— Смотри, — велел урень, набирая код записи, демонстрирующей встречу президента.
— Нет-нет, назад прокрути, — попросил Юпитер, и урень послушно выполнил просьбу. Юпитер, впившись взглядом в экранчик, ахнул от возбуждения, когда президентская яхта в точно рассчитанном месте ворвалась из переход-пространства в нормальное. Яхта не пыталась убежать от приблизившегося челнока. Захваты ловко поймали кораблик — «клак-клик!», — изображение расплылось, потому что урень включил ускоренную перемотку вперед, возвращаясь к сцене посадки, и Юп увидел Большую Полли, губернаторшу всего американского Мира, торжественно подъезжающую к яхте, чтобы поприветствовать президента. Урень заглядывал в экранчик через плечо Юпа.
— А президент совсем маленького роста, как ты считаешь?
Лицо у Юпа стало деревянное.
— Маленького роста? Рост у него вполне нормальный, — сказал он жестким, военным тоном. Нечего всяким урням критиковать Настоящих Американцев, да еще в присутствии Юпа! Что он себе позволяет? Впрочем, Большая Полли и вправду нависла над президентом, словно башня.
Не имеет значения. Главное, президент наконец ступил на поверхность Мира. Грядут великие события! Уже сейчас, как сообщил индекс-просматриватель, президент и две желтокожие сестрицы, прибывшие с ним на яхте, проводят совещание с сенаторами, которые успели собраться в Космогороде. И новые сенаторы, новые конгрессионессы, военные лидеры и офицеры, вроде Юпитера, поспешно стягиваются к Космогороду. С каждой минутой…
— Так поспешим же, — взмолился Айк. — Вдруг пропустим парад? Я не хочу пропускать парад!
— Молния и так летит как может быстро, — строго возразил Юпитер, но, тем не менее, тайком сжал управляющий сосок птицы. Молния вновь протестующе застонала, но скорости все-таки прибавила, самую малость. Юп понимал, что большего из птицы не выжать. Пристроившись рядом с урнем, он предался созерцанию местности, проплывающей внизу, и погрузился в мечтания; постепенно губы его раздвинулись в широкой счастливой улыбке, которая уже не покидала его лица.
Если бы, скажем, Кастор или Делила наблюдали за полетом Юпитера снизу, то их глазам предстало бы необычное и несколько пугающее зрелище. Над краем сумки торчали две головы: одна человеческая (пусть даже с очень загорелым лицом и суровым выражением), а вторая столь же мало напоминала человеческую, как морда какого-нибудь крота. Урни относились к млекопитающим животным, в известной степени. И по крайней мере, были они теплокровными, с преимущественно мягкой кожей почти по всему телу. Но внешне скорее напоминали насекомых размером с собаку-терьера; а лица их вообще ни на что похожи не были, невозможно было подобрать земного соответствия. Внешний вид Молнии, с ее плотным кургузым туловищем, набрюшной сумкой и восьмиметровыми стрекозьими крыльями, был тоже весьма причудлив — с точки зрения землянина. Скорее всего, землянин, завидев подобное создание, сначала застыл бы на месте, широко раскрыв от изумления рот, а потом бросился наутек со всех ног. Но внизу сейчас не было случайно заблудившихся землян. Работавшие в полях урни поднимали головы, провожая птицу взглядом, глупики в знак приветствия принимались весело кувыркаться, пока умник-бригадир щипками и угрозами не принуждал их вернуться к работе. Юп вел птицу на небольшой высоте, чтобы избежать лишних встреч с птичьими стаями, и они почти на бреющем полете проносились над зданиями и верхушками деревьев. Они отчетливо слышали все звуки, доносившиеся снизу, в особенности, если случайный умник или человек приветствовал пролетающую верховую птицу и ее седоков: «Почтение вашему Живому Богу — президенту!», «Свобода Америке — навсегда!»
Юпитер и сам не знал, почему с таким нетерпением ждет прибытия в Космогород. Что произойдет после этого? Он рухнет на колени перед президентом, а за спиной его будет реветь миллионная радостная толпа урней? Немедленного призыва к оружию, дабы отразить натиск китаез-коммуняк? Наверняка ему представлялось что-то драматически-возвышенное и воинственное!
Но вместо этого он получил брошенный мимоходом приказ сенаторши своего гнезда Марты-Дабл-ю:
— Беги вот в тот зал, Юп, скоренько! Освободи помещение! Нам нужен зал для чествования президента!
Поэтому битый час после своего прилета Юп занимался исключительно тем, что по-хорошему или по-плохому, то есть пинками под зад, изгонял из аудитории хихикающих глупиков. По слухам, президент был где-то здесь, неподалеку. Отдыхал, наверное. Или ожидал, пока подготовят зал и начнут парад. Аудиторию построили люди, добавив это здание к башням и призмам Космогорода, еще в те времена, когда все взрослое человеческое население Мира, и мужчины и женщины, поместились бы в нем целиком. Глупики устроили в нем себе логово, потому что здание было такое необычное, непохожее на остальные. Изгнать глупиков из зала было не легче, чем пасти стадо мышей. Глупики подчинялись, без сопротивления покидали помещение, но как только янки поворачивались к ним спиной, глупики, весело скуля от счастья, вкатывались обратно — происходящее представлялось им забавнейшей игрой. Только после того, как появилась команда суровых, видавших виды умников с электрическими жезлами-шокерами, глупики сдались и, весело повизгивая, отступили на обширную желто-зеленую лужайку.
Дело этим не окончилось: оставалось еще вымыть после них зал.
Люди передавали друг другу свежие слухи. Говорят, президент сейчас беседует с губернаторшей, заместителем губернаторши и главными урнями. Президент якобы призвал к немедленному освобождению Америки, и начата раздача оружия, боевого оружия. Наоборот, президент решил, что для вторжения пока недостаточно транспортных средств, что следует из этого — пока неизвестно.
Но своими глазами президента не видел никто.
Президент Соединенных Штатов Мелкинс Кастор, в свою очередь, уже слишком много всего насмотрелся! Он никак не мог оправиться от пережитого потрясения. Окружающая действительность напоминала жуткий сон, была слишком пугающа и непонятна, чтобы к ней приспособиться, и президент был близок к коллапсу, к побегу внутрь себя, чтобы хоть там обрести безопасное убежище.
«Сопровождающие лица» чувствовали себя не намного лучше. Цзунг Делила отделывалась краткими ответами, преимущественно из односложных слов, а на лице ее застыла, как замороженная, маска, представлявшая смесь отвращения и презрения. У Фенг Миранды началось словесное недержание, она тараторила без умолку, не в силах себя контролировать. Они сидели в комнате треугольной формы, полной цветов, и каких цветов! На Земле таких не бывает, с подобным запахом: толи тошнотворно-сладким, толи наоборот, ароматно-удушающим, и слушали, что им говорилось, и едва понимали то, что слышали. Слишком много всего навалилось сразу! Им предстояло выслушать лекцию по истории Мира, и губернаторша Полли, и так называемый «урень» по имени Джач все рассказывали и рассказывали!
Начнем с того, что само открытие способности разговаривать у существ вроде урней потрясло землян до глубины души. На Земле ничего подобного не существовало, и они оказались абсолютно не готовы к ситуации, от которой голова шла кругом: их почтительно приветствовали животные! — нет, насекомые! нет, просто какие-то создания — с чрезмерным количеством ног, с телами насекомых и усами, наподобие кошачьих. Даже присутствие людей (но почему практически все они — женщины, ради всего святого?) уверенности не прибавляло. Люди на этой планете были чрезвычайно крупные. Даже Кастор рядом с ними выглядел недоростком, а из двух китаянок-хань едва ли получилась бы хоть одна местная великанша.