Судя по «описанию вертикального колеса», соляная машина, изобретенная Кулибиным, представляется нам в следующем виде.
Колесо задумано было величиною около 10 саженей в диаметре и двигалось «на лежащем вале с двумя железными пятами». По ободу этого вертикального колеса должны были ходить две лошади. Через особую систему подачи колесо приводило в движение поршень соляного насоса. Конечно, все было наперед обдумано: обод делался из выпруженных сосновых досок, была предусмотрена максимальная легкость колеса, уменьшение трения в пятах его, по особо хитро-придуманному «вымостку» (подмостки) предполагалось «взводить лошадей на равную высоту с поверхностью вертикального колеса» и на самое колесо. Для лошадей на вертильном колесе устроена была «за падня» — место, где они беспрестанно ходили, не продвигаясь вперед. Лошади привязывались поводами к свесным брусьям над колесом с таким расчетом, «чтобы центр тяжести корпуса лошадей был над центром колеса». Сама «западня» была хитро устроена: если бы даже лошадь оборвала повод и попятилась назад или побежала вперед, то все-таки не смогла бы свалиться с колеса.
Кулибин давал практические советы на тот счет, как и где ставить колеса. В низких местах промыслов, где вешний разлив особенно опасен, он предлагал так ставить колесо, чтобы ободья его с «вымосткою» до воды не касались, а перильные брусья на это время могли бы сниматься.
Механик очень жаловался, что на старости лет уже не может изготовить чертежи чище, а знакомым чертежникам он не доверял. (О чертежниках этих он был вообще невысокого мнения. Они доставляли ему огорчения заносчивостью — «много о себе думают» — и, видимо, особо плохим к нему отношением. Есть смутный намек на какое-то с ними столкновение: Он вспоминает о них «с неудовольствием по «особливому происшествию».) В отдельном «дополнении» к своему «описанию» Кулибин просит, чтобы отдали сделать колесо опытным людям: «Не сыщутся ли там искусные мельничные мастера и особливо железных заводов». Мотив этот — надежда на первосортных мастеров, практиков дела — встречается у него очень часто.
Кулибин долго переписывался по поводу соляных машин с администрацией баронов Строгановых и отсылал к ним чертежи с сыном Александром, приезжавшим к отцу из Петербурга, по-видимому, на каникулы.
Разыскать прямые указания на то, что изобретение было реализовано, нам не удалось. Можно предполагать, что Строгановы все-таки им воспользовались или пытались воспользоваться. Не зря же велась переписка, составлялись детальные «описания» действия колеса, «дополнения» к этому «описанию», не зря же заходил к изобретателю Сивков. Потом длительная переписка происходила с «Николаем Сергеевичем — его превосходительством». Кто он был, этот Николай Сергеевич, расшифровать нам не удалось. Может быть, один из управляющих или главный управляющий соляных заводов. Что это не был кто-либо из баронов Строгановых, легко устанавливается «Российской родословной книгой», в которой Николая Сергеевича нет.
В письме к «его превосходительству» Николаю Сергеевичу есть интереснейшие строки Кулибина, в которых он сказывается целиком со стороны его сокровеннейших качеств: огромнейшего уважения и неистребимой веры в творческие силы простого народа и его практическую мудрость. Ознакомившись с соляными промыслами, Кулибин обращает внимание администратора на сметку и знания простых работников на строгановских заводах: «…в продолжение уже нескольких сот лет время от времени доводят заводы до лучшего успеха работными людьми, находящимися там с молодых до старости лет и упражняющимися в такой практике».
Из литературных источников известно, что на Камских промыслах конные машины, которые осуждал Кулибин, вскоре вышли из употребления как действительно негодные.
Историограф Пермских соляных заводов Дмитрий Петухов в своем труде «Горный город Дедюхин» с той же резкостью, как и Кулибин, осуждает прежние способы добывания соли. «Раньше, — пишет он, — лошади ходили по колесу, действуя не силою, а тяжестью, но такое хождение было так трудно для лошадей, что они в полчаса и много что в час покрывались мыльной пеной. Колесо было заменяемо пальцами или рычагами, вделываемыми в вал. Хотя такое устройство действовало легко, но требовало скорой гонки, а потому оба устройства таких двигателей вышли из употребления скоро».
Но он не говорит о том, кто заменил эти способы новыми. Не называет он и фамилии Кулибина.
Не подлежит сомнению, однако, то, что Кулибин участвовал в технической реконструкции и этой одной из важнейших отраслей промышленности тогдашней России — соляного промысла.
XVI
«СЕЯЛЬНАЯ МАШИНА»
Люди давно думали над тем, как равномернее уложить семена в землю и удобнее их прикрыть. Сеялка, разумеется, самая примитивная, ручная, изобретена была очень давно; говорят, что древние китайцы и жители Аравии уже знали такую сеялку. В Европе же она известна только с середины XVII века. Рядовая сеялка привилась раньше всего в Англии. Уже в 1669 году появилось описание ее, сделанное Варлейдом. В XVIII веке англичанин Булл усиленно пропагандировал рядовые сеялки среди своих соотечественников. Из многих изобретенных в Англии систем наибольшее значение имела ложечная сеялка Джемса Кука, которая после усовершенствования ее Уэльсом в 1790 году оставалась без изменения до наших дней. В это же время в Германии началось улучшение разбросных сеялок с различными выбрасывающими аппаратами: щеточным, ячеистым и т. д.
В наше время вводится наиболее совершенный вид сеялок — гнездовые сеялки и даже такие из них, которые выбрасывают лишь по одному зерну.
Как известно, посевы бывают разбросные, рядовые, ленточные, гнездовые и, как вариант гнездового посева, посев по одному зерну рядами. Изменяясь, сеялки, конечно, улучшались, но принцип их остался таким же и до сих пор. Одни сеют вразброс, как в ручном севе, другие распределяют семена рядами. Первые носят название разбросных, а вторые рядовых. До наших конных сеялок были ручные. Сеятель или подвешивал их на грудь, или возил по полю, как тачку. В таких тачечных сеялках семена протираются в отверстия ящика щеточным снарядом. Число отверстий и величину их можно регулировать. Таким образом устанавливается желаемая густота посева.
Всякая сеялка позднейшего времени состоит из ящика, куда насыпаются семена, и особого прибора (например, семяпроводных трубок), с помощью которого семена укладываются в пашню. В основу «сеяльной машины» Кулибина положен тот же принцип. Она состояла из трех решеток: из «решетки с крючками», которые подавали зерно в жестяные отверстия, названные «конусами», и вставленные в деревянные ячейки другой «решетки с конусами», и из третьей «решетки с палочками». Жестяные конусы второй решетки внизу не выходили концами из своих деревянных ячеек. Система сеялки была такова, что, когда «решетка с конусами» прилегала к земле, на нее надвигалась «решетка с палочками», которые входили в конусы, отпечатывая в земле ямки. Потом эта «решетка с палочками» отодвигалась или вынималась, и третья «решетка с крючками» клала в ямки зерна.
В архиве Академии сохранилась тетрадь Кулибина с неоконченным описанием изобретенной им «сеяльной машины» и отдельный лист, исчерканный со всех сторон. На нем намечены детали машины вперемежку с математическими вычислениями. «Описание» Кулибина открывается главою «О посеве». Тут на трех страничках излагается система «решеток», новый же раздел, «о палочках», только начат. Все остальные листы тетради остались чистыми. Никаких пометок о ходе работы и о дальнейшем росте этого замысла нет. Что за причины помешали ему окончить «сеяльную машину», неизвестно.
