А Сара? Что будет дальше с ним, с ней, с ними обоими? Он всегда привык бороться за то, что было ему дорого и за то, чего он хотел. А он хотел её. Хотел, чтобы она всегда была рядом с ним, чтобы она улыбалась и дарила ему свою нежность и доброту, которую она обычно дарила всем людям. Он хотел, чтобы она была только его, хотел ощущать её присутствие, возвращаясь в домой по вечерам. Хотел, чтобы его простыни всегда пахли её духами, а его руки чувствовали её мягкую кожу. Хотел целовать её чувственные губы, смеяться или плакать вместе с ней. Всё равно. Лишь бы она была рядом. Но ещё больше он не хотел заставлять женщину, которую любил всем сердцем, страдать от его эгоистичных желаний.

Как объяснить Дилану всё, что произошло между ним и Сарой за это время и что сказать маме? Какое решение принять ему самому? Что ему вообще делать со своей жизнью?

Макс покачал головой и вздохнул, наливая кофе в чашку.

Порой такие вопросы душили настолько сильно, что не оставалось сил даже на то, что бы найти ответы на самые простые из них.

Но хотя бы одно он мог сказать со сто процентной уверенностью: звонить Дилану он точно пока не станет. Он определенно точно знает, где сейчас находится Сара, но не скажет ему этого даже под дулом пистолета, и будет прав. Выбор его сестры всегда будет стоять для него на первом месте. Это Макс понимал, как дважды два. Нет, он совсем не сомневался, что его лучший друг не наброситься на него с кулаками и ему в голову даже не придет мысль начистить ему лицо за то, что он посмел дотронуться до его сестры. Но что-то просто на время отводило его от этого разговора, он не знал что именно, но привык доверять своей интуиции.

Дилан и так не слишком сильно поверил в сказку Макса о том, что ему нужно было срочно решить дела с рестораном, именно поэтому сегодня он так резко уехал. Его друг был одним из самых проницательных людей, которых он когда-либо знал, и порой, это совсем не играло в его пользу.

Внезапно в дверь позвонили, и Макс даже слегка вздрогнул от столь громкого и противного трезвона. Либо у нег сдают нервы, либо стоит менять этот ужасный звонок.

- Я открою, - Дженнифер соскочила с дивана и в мгновение ока оказалась около входной двери. Её лицо озарила ослепительная улыбка. – Привет, м…

- И не вздумай нежничать, Дженнифер Пирс, ты здорово накосячила. – Их мать прошествовала в квартиру, а Дженнифер так и застыла на месте, не в силах пошевелиться от повелительно-обвинительного тона своей матери. – Вы оба, сию же секунду, но каждый по очереди, скажете мне, что всё, что я сегодня узнала – полная чушь. – Оба молчали, непонимающе глядя на мать, и Пэгги медленно повернула голову к дочери, нисколько не смягчив свой тон. – Ты можешь закрыть дверь, дорогая, я уже вошла.

Дженнифер тихонько толкнула дверь, после чего заперла её на замок. Макс так и замер с чашкой кофе в воздухе. Когда его мать смотрела на кого-либо таким взглядом, это означало только одно: она жутко расстроена и недовольна, причем одновременно и то и другое. Последний раз Пэгги смотрела на него подобным образом ещё в раннем детстве, когда он изощренно издевался над маленькими Дженнифер и Сарой, потакая Дилану в его идее разукрасить их ночью цветной краской. Наутро они обе визжали, и видимо, тихо ненавидели своих братьев, потому что вся эта «красота» отмывалась несколько дней. И эти дни стали для девочек настоящей пыткой. Тогда он почувствовал себя дико виноватым, и хоть и прошло уже много лет, он никогда не забывал взгляд, которым Пэгги наградила его. Сейчас она смотрела на него практически так же, разве что в её взгляде не было материнского сожаления, она просто злилась. В его голове уже потихоньку начали закрадываться мысли о том, что стало этому причиной.

- Мама, что случилось?

- С тобой, юная леди, у нас будет отдельный разговор, - Пэгги сузила глаза, - не трудно догадаться, кто именно стал зачинщиком всей этой истории. – Она смерила дочь суровым взглядом и, убедившись, что он возымел должный эффект, повернулась в сторону сына, оставив Дженнифер тихо дрожать у двери. – А вот от тебя я жду объяснений. Немедленно.

Дженнифер переводила взгляды с брата на маму и пыталась понять, что вообще здесь происходит. Выражение её лица начало меняться от посетившей её догадки как раз в тот момент, когда она увидела глаза Макса. Он поставил свою чашку на стол и коротко кивнул.

Когда-нибудь это должно было случиться.

- Я оплошал.

- Ты не просто оплошал, мальчик мой, ты поступил, как самый настоящий трус, – Макс дернулся от её слов, но ничего не сказал. Пэгги смягчилась. – Но ведь ты давно уже не тот маленький испуганный мальчишка, у которого не было достаточно сил для того, чтобы суметь справиться со своими страхами. Ты вырос, и я жду, что твои решения будут соответствовать твоим годам.

- Она могла отказать мне. Отказать нам. Это бы поставило наш ресторан на край обрыва…

- Розмари Браун совсем не та железная леди, каковой вы все её считаете, - Пэгги перебила сына, в её голосе снова появились повелительные нотки. - Она совершенно обычная женщина со своими чувствами и мыслями, которая просто не хочет, чтобы её деньгами распоряжался эгоистичный избалованный сноб. Она бы увидела, какой ты хороший человек и без этого никому ненужного спектакля.

Подумать только, как сильно его мать походила на Розмари: не внешностью или голосом, а характером и внутренней силой. Она точно так же могла всего лишь одним взглядом пригвоздить человека к земле. Она могла быть одновременно мягкой и жесткой и это никогда не было для неё минусом. Все, кто знал Пэгги Пирс, относились к ней совершенно по-разному, но, в общем-то, вариантов было всего два: они либо очень сильно любили её, либо от всей души ненавидели.

- Я всё рассказал ей. Я позвонил и во всем признался, потому что понял, что был не прав.

- Но сначала ты ей солгал.

Макс кивнул в знак согласия.

- И очень об этом сожалею. – Потом он кинул короткий взгляд на сестру. – Мы оба сожалеем. Я и так знаю, что уже лишился её поддержки, которую ставил выше своих ценностей, но я просто больше не смог играть.

Пэгги медленно подошла к сыну, и когда её ладони коснулись его лица, он ощутил, что нервничает, как самый настоящий мальчишка. Мнение матери всегда было для него первоочередным и чем-то непередаваемо бесценным.

- Ты не знаешь, какой ты замечательный, Максимилиан. – Она ласково погладила его по прохладным щекам. – Этот обман был совсем ни к чему. Ты с легкостью доказал бы Розмари Браун, что ты именно тот, кто ей нужен, а главное, что на тебя можно положиться. Я понимаю твоё желание сделать всё для того, чтобы сохранить дело нашей жизни, но это не стоит тех жертв, на которые ты хотел пойти ради него.

Макс накрыл ладони матери своими руками, после чего спустил их к своим губам и медленно поцеловал, прикрыв глаза. От неё пахло её фирменным ягодным пирогом, а от её рук веяло бесконечной нежностью, которую она ежедневно отдавала ему и Дженнифер. Стоя вот так вот, рядом с ней, он снова ощущал себя двенадцатилетним пацаном, нуждающимся в маминой защите и ласковых руках, успокаивающих его после телесной боли, которую причинял ему его отчим.