Первым европейцем, сконструировавшим металлический цилиндр, из которого можно было метать снаряды, взорвав порох, стал немецкий монах и алхимик Бертольд Шварц. Таким образом, первая пушка была изобретена около 1313 г.

Первые пушки были неудобными, малоэффективными и намного более опасными для собственной обслуги, чем для тех, на кого они были нацелены. Впервые в боевых условиях пушки использовал в битве при Креси (1346) Эдуард III, а на следующий год тот же монарх применил их во время осады Кале. Однако в обеих битвах они служили главным образом для создания психологического эффекта, и прошло еще несколько десятилетий, прежде чем пушки стали широко использовать в военных действиях.

В 1402 г., когда состоялась битва при Холмдоне, пушки еще были редкостью. Хотспер выиграл сражение с помощью лучников; пушки в сражении не участвовали. Что же касается ручного огнестрельного оружия, то тогда его еще не изобрели. Таким образом, жалоба хлыща на селитру — анахронизм.

Однако два века спустя, в эпоху Шекспира, стало предельно ясно, что артиллерия полностью победила на поле боя и изменила не только характер войны, но и всю социальную систему в Европе.

Вплоть до 1400 г. крепостные стены были неуязвимы, и город или замок можно было взять только после долгой осады, а рыцари в латах могли участвовать в битве, не боясь быть убитыми (убить их мог только другой рыцарь в броне, но все же гораздо чаще дело заканчивалось пленом и выкупом). Иными словами, знать, чувствовавшая себя в безопасности, могла позволить себе быть смелой и свысока смотреть на простонародье, не умевшее владеть сложным оружием и ездить верхом, плохо вооруженное и сражавшееся в пешем строю, а потому погибавшее сотнями и тысячами.

Но тут появился порох. Пушки, из которых стреляло простонародье, разрушали стены замков. Более того, пуля, выпущенная из ружья, которое держал в руках какой-нибудь сапожник или крестьянин, могла пробить доспехи самого лучшего рыцаря задолго до того, как копье или меч рыцаря достанут стрелка. (Конечно, при этом стрелку должна была улыбнуться удача, потому что прошло много времени, прежде чем ручное стрелковое оружие приобрело меткость.)

С появлением пороха отпала необходимость в замках и рыцарях; именно это, а не что-то иное подорвало основы феодальной системы. Эпоха Перси и Дугласов прошла; отныне исход войны решали пушки, но они стоили так дорого, что иметь артиллерию могли позволить себе только короли.

Ясно, что аристократия вздыхала по добрым старым временам, когда еще не изобрели порох, уравнявший дворянина с простолюдином; но рассуждения хлыща на эту тему относятся не к 1402 г., когда происходит описываемое событие, а к 1597 — году, когда пьеса была поставлена на сцене.

И тут мы подходим к главному (по сравнению с которым вопрос о пленниках, где еще можно достигнуть компромисса, кажется незначительным). Король Генрих сердито говорит, что упрямый Хотспер передаст ему пленников только при соблюдении одного условия:

В этом все дело. Сестра попавшего в плен сэра Эдмунда Мортимера — жена Хотспера. (Таким образом, Хотспер по жене приходится дядей Эдмунду Мортимеру, пятому графу Марчу, законному наследнику престола.)

Естественно, эта родственная связь тревожит Генриха IV: Перси, которые помогли ему сесть на трон и знают, как это делается, с радостью помогут претенденту, который не только является более законным наследником короны согласно строгому порядку престолонаследия, но и приходится им родней. (В данном случае то, что Хотспер приходится законному претенденту не шурином (тут Шекспир повторяет ошибку Холиншеда), а дядей, значения не имеет.)

Кроме того, немалую роль здесь играли деньги. Волнения увеличили расходы Генриха и уменьшили его доходы, поэтому Генрих IV просто не мог себе позволить заплатить выкуп за Мортимера, хотя ни за что в этом не признался бы.

Отсюда следует, что предложение Перси вовсе не компромисс. Если они сохранят пленников, то используют деньги, полученные от скоттов, для выкупа Мортимера у валлийцев. Если пленников передадут королю при условии, что он выкупит Мортимера, это ничего не меняет. Деньги перетекут из Шотландии в Уэльс; разница лишь в том, что в последнем случае король сыграет роль посредника.

Чтобы оправдать свой отказ выкупить Мортимера, разгневанный король обвиняет взятого в плен военачальника:

Упоминание графа Марча — еще один пример путаницы, которую Шекспир унаследовал от Холиншеда. Еще раз повторим, что пленный Мортимер был всего лишь дядей молодого графа Марча, находившегося (и продолжавшего находиться) в руках Генриха.

Упоминание о «великом колдуне Глендауре» соответствует средневековым представлениям о том, что валлийцы якшались с нечистой силой. Частично это объяснялось разницей культур. Религиозные представления валлийцев возникли еще до нашествия англосаксов, и таинственные обряды друидов казались англичанам не только странными, но и устрашающими. Например, ходили слухи о том, что Мортимер проиграл битву Глендауру потому, что валлийские колдуны наслали на англичан бурю. Естественно, ни валлийцы, ни Глендаур не рассеивали страхов англичан, такая психологическая поддержка шла им на пользу.

То, что Эдмунд Мортимер женился на дочери Глендаура, в какой-то степени дает возмущенному королю право назвать пленника предателем (естественно, Перси считают это обвинение оскорбительным). Однако в данном случае Шекспир явно несправедлив к Мортимеру.

Мортимер попал в плен в июне, а Хотспер захватил своих пленников в сентябре 1402 г. К тому времени Мортимер уже три месяца томился в плену, но за эти месяцы никто не попытался его выкупить. Об этом не позаботились и после пленения скоттов, а король, пытавшийся забрать пленников себе, тем самым сводил на нет надежды на выкуп.

Поэтому едва ли можно осуждать Мортимера, согласившегося добыть свободу ценой женитьбы на дочери Глендаура. Это произошло в декабре, через полгода пребывания Мортимера в плену. После столь долгого заключения вполне естественно вспомнить, что законный английский король не неблагодарный Генрих, а твой собственный юный племянник.

Хотспер, с негодованием отвергнув обвинение шурина в измене, описывает поединок Мортимера с Глендауром. Он говорит:

Река Северн берет начало в центральном Уэльсе и течет по восточному Уэльсу (где состоялась битва Мортимера с Глендауром) сначала на восток, а потом на север. Затем Северн пересекает западную Англию, сворачивает на юг и впадает в Бристольский залив.

То, что бой произошел на берегу Северна, маловероятно. Хотспер рассказывает о единоборстве между полководцами; такие поединки часто описывают в рыцарских романах и былинах, но подлинная история подобных случаев не знает. Хотспер описывает подробности (например, как бойцы договорились о трех перерывах, чтобы отдохнуть и выпить воды из Северна); об этом говорится и в легендах о короле Артуре, но не в официальных хрониках.