Томас Вудсток был одним из тех, кто активно подавлял крестьянское восстание. Кроме того, в 1380 г. он возглавлял последний большой поход из Кале на Францию. Как и все кампании после Пуатье, этот поход выглядел впечатляюще, но результатов почти не принес.

Тем не менее энергии Томаса хватало и на то, чтобы управлять страной; именно из-за Томаса Джон Гонт отправился в Испанию.

Во время отсутствия Джона Томас оставался за старшего и фактически был некоронованным королем Англии. В 1385 г. он заставил юного короля (которому было тогда восемнадцать лет, и он считал, что способен править самостоятельно) сделать его герцогом Глостером. Так «дядя Том» превратился в Томаса Глостера. (В «Ричарде II» он упоминается именно как Глостер.)

В 1386 г. линии фронта были четко обозначены. Молодой Ричард был убежден, что законный король что-то вроде полубога. Бог сделал его единственным сыном старшего сына Эдуарда III, поэтому он больше не собирался терпеть опеку дядьев, которые всего-навсего младшие сыновья покойного короля. Когда Ричард бросился в самую гущу разнузданной и враждебно настроенной толпы, та расступилась, не посмев прикоснуться к помазаннику Божьему; после этого Ричард уверовал, что он не чета простым смертным. А вот Томас Вудсток в этом не был убежден.

Именно Томас Вудсток обеспечил в парламенте антимонархическое большинство; когда король Ричард восстал против опеки дяди, Томас пригрозил лишить его трона.

Тогда Ричард II создал в парламенте собственную партию, собрав в нее всех, кто был недоволен Томасом Глостером. В августе 1387 г. Ричард решил добиться независимости и обвинил Томаса Глостера и видных членов антимонархической партии в государственной измене.

Конечно, решение было непродуманным. Томас Глостер и его союзники тут же «апеллировали» — то есть обвинили в измене всех друзей короля. Впоследствии Томаса Глостера и других аристократов, предпринявших этот ответный шаг, стали называть «лордами-апеллянтами».

В последовавшей за этим борьбе верх одержали «лорды-апеллянты». Королю пришлось созвать парламент, который применил драконовские меры по отношению к друзьям короля, а некоторых из них приговорил к смертной казни. Ричард потерял друзей и остался беспомощным, а влияние Томаса возросло.

Во время этого сражения между племянником-королем и могущественным дядей Генри Болингброк стоял на стороне дяди, который был также и его дядей и свояком. Иными словами, Болингброк был одним из «лордов-апеллянтов».

Несомненно, Томас Глостер считал его сильным и надежным союзником. В конце концов, если бы Джон Гонт умер в Испании, Болингброк унаследовал бы все богатство и власть Ланкастера. Однако в данном случае две головы оказались хуже, чем одна. Томас действительно был готов низложить Ричарда, но тогда вставал вопрос, кого посадить на место племянника.

Конечно, Томас предпочел бы сам стать королем, но Болингброк ясно дал понять, что логичным преемником Ричарда является Джон Гонт, как старший из оставшихся в живых сыновей Эдуарда III, а следующим по очереди будет он сам, как старший сын Гонта. Томас Глостер не видел смысла в замене слабого короля на умного и решительного Болингброка. Поэтому Ричард уцелел, и кара пала не на короля, а на его сторонников.

Это преподнесло Ричарду хороший урок. Он понял, что нуждается не просто в собственной партии, а в очень большой партии, численно превышающей партию ненавистного дяди и способной нанести сокрушительный удар. Поэтому он несколько лет пытался создать новую группу союзников, представлявшую собой настоящую частную армию.

Более того, Ричард сумел переманить на свою сторону многих «лордов-апеллянтов», пользуясь личным обаянием (которое он при желании мог проявить). В результате Томас Глостер и его главные союзники оказались в изоляции. Но больше всего Ричард обхаживал Болингброка. Лесть сделала свое дело: в решающий момент тот перешел на сторону короля.

Успех вскружил Томасу Глостеру голову; он потерял бдительность и недооценил Ричарда. Застигнутый врасплох, Глостер слишком поздно начал применять контрмеры. Летом 1397 г., встревоженный растущей силой короля, Томас Глостер предпринял еще одну попытку низложить Ричарда, но к тому времени он уже потерял всех своих союзников. Джон Гонт (которого поддержал сын) выступил против этой попытки, и она провалилась.

Теперь король Ричард мог нанести удар. В сентябре 1397 г. он приехал в замок Томаса Глостера, внезапно арестовал хозяина и выслал его в Кале. Главные союзники Глостера также были арестованы, а затем либо казнены, либо высланы из страны.

Наконец-то Ричард получил верховную власть и смог вознаградить своих сторонников. Болингброк получил титул своего тестя графа Херефорда. Однако, в отличие от тестя, Болингброк стал герцогом Херефордом. Именно поэтому Ричард называет Болингброка Генри Херфордом в уже цитировавшихся строках.

Однако в 1397 г. Болингброк поддерживал короля не так решительно, как кажется на первый взгляд. О благодарности в политике быстро забывают, а Болингброк находился слишком близко к трону, чтобы не вызвать подозрений.

Сыновей у Ричарда не было, поэтому он, в полном соответствии со строгим порядком престолонаследия, собирался завещать трон потомкам Лайонела, третьего сына Эдуарда III (поскольку сам Ричард был последним представителем ветви старшего сына, а у второго сына наследников не было).

Однако наследники Лайонела не могли тягаться в богатстве, престиже и важности с четвертым сыном, Джоном Гонтом, и его сыном Болингброком. Ричард должен был понимать, что умный и честолюбивый Болингброк подбирается к трону, хотя и не является следующим в очереди; ранее Болингброк уже доказал это Томасу Глостеру. Ричарду II приходилось зорко следить за опасным соперником, чтобы при необходимости успеть принять против него жесткие меры.

Возможно, эта необходимость уже настала. Ричард чувствует щекотливость положения и спрашивает Джона Гонта, который привел сына:

Томас Моубрей родился в том же 1366 г., что и Болингброк. Он был другом юности короля (тот был его на год младше), который в 1383 г. сделал его графом Ноттингемским.

Но потом Моубрей сменил ориентацию. Он ревновал короля к другим фаворитам и в пику ему присоединился к партии Томаса Глостера, став одним из «лордов-апеллянтов». Однако экстремистом Моубрей не был, и, когда встал вопрос о низложении короля, он поддержал умеренных, выступивших за предание суду фаворитов короля.

Впоследствии король обхаживал Моубрея так же, как и Болингброка, и тоже добился успеха. Моубрей снова стал другом Ричарда. Стремительно атаковав Томаса Глостера и арестовав его, король отдал дядю под надзор Моубрея. Именно Моубрей, доставив Глостера в замок Кале, стал его тюремщиком. Как и Болингброк, Моубрей был награжден за службу и стал герцогом Норфолкским (или Норфолком)[64].

Но что произошло с Томасом Глостером? Как-никак он являлся сыном Эдуарда III, и убрать его с глаз долой было просто невозможно. Его должны были судить за государственную измену; ради этого созвали парламент. Но сессия так и не состоялась: из Кале пришла скорбная весть о том, что Томас Глостер умер.

Конечно, в то время внезапная смерть никого не удивляла. Медицина находилась на очень низком уровне, и малейшая инфекция быстро сводила людей в могилу, а подхватить инфекцию, когда о гигиене не имели никакого представления, не составляло никакого труда. И все же смерть Глостера в сложившихся обстоятельствах была настолько выгодна Ричарду (которому было бы трудно доказать факт государственной измены, потому что Глостер пользовался популярностью в парламенте), что тут же поползли слухи: мол, зловредный дядюшка был тайно убит по приказу племянника. Такая же ситуация сложилась, когда Артура Бретонского тайно убили по приказу его дяди, Иоанна Безземельного (см. в гл. 5: «…Своей супруги Бланки предъявишь ты права»).