Однако в пьесе происходит возмутительная фальсификация исторических событий в угоду английскому тщеславию.

В начале второго акта Толбот, Бедфорд и герцог Бургундский встречаются у Орлеана, пытаясь вернуть потерянное. Толбот говорит двум собеседникам:

Артуа, Валлонь[176] и Пикардия — области в северо-восточной Франции; их упоминание лишний раз свидетельствует о том, что англичане побеждали французов в основном потому, что часть французов перешла на их сторону. Англичане продержались во Франции так долго главным образом благодаря союзу с бургундцами, но шекспировские хроники, как правило, об этом умалчивают.

Однако после смерти Генриха V союз с бургундцами ослабел, и виновата в этом была некомпетентность лорда-протектора Хамфри Глостера.

В 1423 г., через год после смерти Генриха V, Глостер женился на Жаклине Энольской, которой принадлежали большие владения в Нидерландах. Это не понравилось Филиппу Бургундскому по нескольким причинам. Во-первых, ранее Жаклина была замужем за герцогом Брабантским, родственником Бургундца. Эта дама бежала с Глостером и добилась признания брака с герцогом Брабантским недействительным, обратившись к папе, которого никто на Западе не признавал. Это оскорбило Бургундца, считавшего, что с его родственником, герцогом Брабантским, обошлись несправедливо. (Кстати говоря, герцог Брабантский был вторым мужем Жаклины. А в первом браке она была замужем за тем самым дофином Луи, который послал Генриху V теннисные мячи, — см. в гл. 10: «Буйства дней былых…»)

Во-вторых, жадный Глостер решил присвоить нидерландские территории, на которых находились имения его жены, и даже высадил в Кале пять тысяч солдат, чтобы начать войну в Нидерландах. Это не только отвлекло английские силы от гораздо более важной войны с дофином, но и нанесло Бургундцу новое оскорбление, потому что он считал Нидерланды сферой своих интересов.

Все это едва не привело к дуэли между Глостером и герцогом Бургундским, несмотря на отчаянные попытки Бедфорда примирить их. Дело кончилось тем, что в 1428 г. брак Глостера был объявлен недействительным. Затем Глостер женился на своей любовнице Элеоноре Кобем, женщине относительно низкого происхождения. (Именно о ней, упреждая дальнейшие события и при этом допуская грубейший анахронизм, вдруг невпопад упомянул Уинчестер на похоронах Генриха V: «Твоя жена горда…», см. в гл. 11: «Ты протектор…»)

Все это сильно осложнило дружбу Бургундии и Англии, а поражение англичан под Орлеаном охладило ее еще больше. Тем не менее Бургундия, хотя и без прежнего энтузиазма, продолжала оставаться союзником Англии, и это сыграло важнейшую роль в судьбе Жанны д'Арк.

Толбот объясняет, что французы празднуют победу (которую он, конечно, приписывает колдовству) и потеряли бдительность, поэтому город можно взять внезапным штурмом.

Герцог Бургундский соглашается с тем, что тут не обошлось без колдовства, потому что он имеет все причины ненавидеть дофина и примет любую точку зрения, порочащую его врага. Он говорит:

В результате Орлеан взят (чего в действительности никогда не было). Французы, включая Жанну и дофина, вынуждены с позором бежать из города в ночных рубашках.

Однако в пьесе Орлеан больше не упоминается, а французские владения англичан продолжают неуклонно сокращаться. Англичане отступают, а Шекспир так и не объясняет, почему каждая якобы одержанная победа приближает англичан к полному поражению.

После взятия Орлеана Шекспир закладывает почву (абсолютно фиктивную) для демонстрации непобедимости Толбота не только на поле боя: англичанин получает приглашение посетить замок графини Овернской, находящийся в 150 милях (240 км) к югу от Орлеана.

Видимо, это должно стать маленькой любовной интрижкой, потому что Бедфорд и Бургундец подсмеиваются над Толботом. Никого не волнует, что Толбота приглашают углубиться на территорию, контролируемую французами. Прозорливый Толбот, неизмеримо превосходящий французских дам так же, как и французских воинов, вынашивает собственные планы, о которых публика пока не догадывается. (Он подзывает капитана и о чем-то шепчется с ним.)

Зато дама в следующей сцене недвусмысленно заявляет, что она замышляет убить Толбота. Графиня говорит:

Кир был великим завоевателем, создавшим Персидскую империю — величайшую из когда-либо существовавших в Западной Азии — в VI в. до н. э. В 529 г. до н. э. страсть к захвату как можно большего количества земель привела его на восточное побережье Каспийского моря, тогда принадлежавшее кочевому племени массагетов. Согласно Геродоту, этим племенем правила царица Томирис. В битве с массагетами Кир потерпел свое первое поражение — оно же и последнее, потому что в этой битве он погиб. Томирис нашла труп царя, отрезала ему голову и бросила его в чан с человеческой кровью, что символизировало кровожадность Кира и его ненасытное стремление к сражениям.

Шекспир называет Томирис скифянкой — именем, которое легко дать любому кочевому племени. На самом деле массагеты вытеснили скифов из области за Каспием и заняли их место.

Когда Толбот прибывает в замок, поначалу графиня разочарована тем, что он оказался таким тщедушным, а затем пытается арестовать его.

Однако Толбот только смеется и зовет своих солдат (именно об этом он шептался с капитаном). Толбот привел с собой сильный отряд; он не так глуп, чтобы прибыть на зов французской дамы без провожатых.

Французская графиня тут же влюбляется в Толбота (что елизаветинская публика считает само собой разумеющимся), и сцена заканчивается к всеобщему удовольствию.

Но затем следует сцена, которую все признают шекспировской. Ее вставили, чтобы рассказать о начале Войны Алой и Белой розы — долгой и кровопролитной гражданской войны, описанной во второй и третьей частях «Генриха VI». Благодаря этой сцене и нескольким вставным эпизодам старая пьеса, первоначально посвященная исключительно описанию подвигов Толбота, становится почти приемлемой первой частью «Генриха VI».

Причиной гражданской войны стал набивший оскомину вопрос о престолонаследии. Кто был законным наследником Ричарда II?

Возможно, Генрих IV, Генрих V, а теперь и Генрих VI. Все они потомки Джона Гонта, герцога Ланкастерского и четвертого сына Эдуарда III (ветвь Ланкастеров).

А возможно, Эдмунд Мортимер, пятый граф Марч, который (по материнской линии) является потомком Лайонела Антверпенского, третьего сына Эдуарда III.

Права Мортимера защищал Хотспер, выступавший против Ланкастеров в лице Генриха IV; эта история описана в первой части «Генриха IV», а также граф Кембридж, составивший заговор против Ланкастера Генриха V в «Генрихе V».

Теперь права Мортимера собирается защищать другой человек. Именно с его вопроса начинается четвертая сцена второго акта:

Эти слова произносит Ричард Плантагенет, сын уже упомянутого нами графа Кембриджа. Ричарду дали такое прозвище, потому что он являлся наследником по нерушимой мужской линии, восходящей к уже упомянутому прапрадеду — Эдуарду III Плантагенету (об Эдуарде III см. с. 261, 263).