В 1293 году шведы заложили крепость Выборг, выбить их оттуда новгородцы не смогли.

В том же году Андрей Александрович (сын А. Невского) вместе со своим союзником Федором Ярославичем (как считают некоторые ученые, он был зятем Ногая) оговорили Дмитрия Александровича перед ханами. Повелитель Золотой Орды обрадовался прекрасной возможности «навести порядок» в подвластной ему Руси и послал туда крупное войско во главе с Дюденем, братом хана Тохты, с заданием поставить на великое княжение Андрея.

«Но сей предлог был только обманом, — пишет в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзин. — Муром, Суздаль, Владимир, Юрьев, Переславль, Углич, Коломна, Москва, Дмитров, Можайск и еще несколько других городов были ими взяты как неприятельские, люди пленены, жены и девицы обруганы. Духовенство, свободное от дани ханской, не спаслося от всеобщего бедствия: обнажая церкви, татары выломали даже медный пол собора Владимирского, называемый чудесным в летописях. В Переславле они не нашли ни одного человека: ибо граждане удалились заблаговременно с женами и детьми. Даниил Александрович московский, брат и союзник Андреев, дружелюбно впустив татар в свой город, не мог защитить его от грабежа. Ужас царствовал повсюду. Одни леса дремучие, коими сия часть России тогда изобиловала, служили убежищем для земледельцев и граждан»[35].

Войско Дюденя вел по истерзанной Руси к Твери князь Андрей. В городе поначалу царила неразбериха. С каждым днем в Тверь прибывали беженцы из разоренных врагом областей. Они готовы были драться с налетчиками, они не смирились с положением покорных овец в стаде. Эта решимость обездоленных, лишенных крова людей в значительной степени повлияла на тверчан. Жители города, почувствовав силу, решили дать бой войску Дюденя. Они вместе с бежавшими из разграбленных городов дали клятву на верность, стали вооружаться и готовиться к обороне.

Андрей и Дюденя, узнав о положении дел в Твери, не стали рисковать, изменили маршрут, вошли в Волок-на-Ламе, разорили его.

Опустошительный поход Дюденя прошел по обычному для той эпохи маршруту. Основной удар ордынцы наносили по богатой Ростово-Суздальской земле.

«Если собрать все летописные указания на населенные пункты в Суздальской области за XI–XIII века, — писал в XIX столетии профессор М. К. Любавский, — то совершенно ясно вырисовывается, что в этой области раньше и гуще заселились бассейны средней и нижней Клязьмы и Поволжье от впадения Шексны до впадения Оки. Здесь лежали все тогдашние важнейшие города-области — Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Стародуб, Ярополк, Гороховец, Нижний, Городец, Кострома, Ярославль, Молога, Кснятин, Ростов и Переяславль. По сравнению с этою населенною полосою область позднейшего Московского княжества являлась мало населенною. Здесь мы находим только Дмитров на Яхроме и… Звенигород. Точно также представляется и область позднейшего Тверского княжества. Здесь мы находим только Тверь и Кашин…»[36]

В средней и восточной частях Ростово-Суздальской земли находились и самые богатые княжения XIII века: великое княжение Владимирское, княжения Ростовское, Ярославское, Белоозерское, Костромское, Галицкое, Юрьевское, Переяславское, Суздальское и Городецкое. В западной части Суздальской земли находились только Тверское и Московское княжества. Но разорительные походы ордынцев привели к тому, что на рубеже XIII–XIV веков были ликвидированы княжества в Костроме, Юрьеве, Городце Волжском, и народ стал уходить из некогда богатых областей Ростово-Суздальской земли в безопасные районы, в глухие, лесные края — в том числе и в долины рек Москвы и Тверцы, увеличивая население здешних мест.

То была вторая волна переселенцев в Московскую землю. Она шла с востока на запад. Первая, начавшаяся в конце XI века, шла с запада на восток, с Поднепровья — в Залесье, в Низовскую землю. Как уже было сказано ранее, часть первой волны переселенцев осела в долине Москвы-реки. Теперь же в ближайшие и дальние окрестности Боровицкого холма и дальше — в землю Тверскую хлынул поток людей с востока, и эти два княжества стали усиливаться, причем на первых порах Тверское княжество развивалось даже быстрее.

Но Даниил Александрович Московский в последние годы своей жизни перехватил у тверчан инициативу, хотя в это еще трудно было поверить, это не бросалось в глаза.

«Даниил был первый князь, поднявший значение этого города (Москвы. — А. Т.), бывшего до сих пор незначительным пригородом Владимира… Даниил хитростью взял в плен рязанского князя Константина, воспользовавшись изменою рязанских бояр <…>. Это событие было первым проявлением тех приемов самоусиления, которыми так отличалась Москва…»[37]

Жизнь и биография Даниила Александровича не очень отличались от жизни младших сыновей других русских князей. Все они вынуждены были свою взрослую жизнь начинать с междоусобной войны, всем им доставались самые малые и слабые уделы. Даниилу дали в княжение Москву. В союзе с братом Андреем он участвовал в распре против старшего брата Дмитрия, а когда Андрей стал великим князем, то повелитель Москвы выступил в союзе со своим дядей Михаилом Тверским против великого князя, старшего брата своего. Ничего необычного для Русской земли. Брат на брата. Родственник на родственника. Распря.

Необычным для всей предыдущей истории Руси было отношение Даниила Александровича к своему Московскому уделу. Не он первый обратил внимание на стратегические и экономические выгоды этой непростой для освоения земли, но по разным причинам ни Юрий Долгорукий, никто из позднейших политических деятелей Руси серьезно, активно, целенаправленно Московской землей не занимался, она развивалась сама по себе.

И только Даниил Александрович стал осваивать Московскую землю как предусмотрительный, дальновидный хозяин. Он, как считают некоторые исследователи, построил в Москве церковь Спаса на Бору, основал Данилов и Богоявленский (1296 г.) монастыри. Но главное, за что «имя Даниила было в большом уважении у его потомков», это за то, что он стал родоначальником дома московских князей[38].

В 1301 году Даниил осуществил поход в Переяславль-Рязанский. Он разгромил войско Константина Романовича, пленил рязанского князя и присоединил к своим владениям город Коломну, важнейший стратегический пункт на месте впадения реки Москвы в Оку. В той малоизвестной русской истории битве сражалось немало ордынцев в дружине Константина Романовича, многие из них погибли в кровавой сече. Но повелители Орды спустили с рук столь дерзкое поведение младшему сыну Александра Невского, не придали значения самому факту крупного земельного приобретения московского князя в том походе.

Да, забот и дел у ханов Сарая и Каракорума в начале XIV века было немало. За всем не уследишь. К тому же чем неспокойней живут русские, тем стабильней положение Орды. Пусть русские князья дерутся между собой, пусть создают новые и упраздняют старые княжества — пусть так будет вечно! Ханы Сарая и Каракорума все равно землю Даниила Московского считали своей. Никто из них в первый год XIV столетия не догадывался о том, что усиление самого крохотного и незначительного княжества русских будет необратимо.

Слишком уверенные в своем благополучии, в своей силе, они не отреагировали на еще одно знаменательное событие, произошедшее в 1301 году, — на воскрешение обычая русских князей съезжаться для решения общих дел на съезд, в частности на Собор русских князей в городе Дмитрове. Очень беспечно вели себя сильные ханы Орды. Подумаешь, собор князей! Мало ли их было на Руси! Что они дали? Все ту же распрю. Странные русские люди. Со времен великого князя Святополка I проводили они съезды князей. И все это время продолжалась на Руси распря, и ни разу ни один съезд не исполнил свое предназначение: не объединил навечно силы русских, не искоренил навсегда самое большое для них зло — распрю между князьями. Какой же смысл, какая же польза в этих съездах? Мудрые ордынские ханы не поняли тонким восточным, да еще и степным умом, какой великий смысл таился в самом желании русских князей собираться на съездах, видеть друг друга, обсуждать друг с другом дела, в этом непрерывающемся тяготении русской души оставаться самой собой при любых обстоятельствах.