Несколько подобных лабиринтов было построено и в США для привлечения туристов. Один появился в городке Пиджен-Фордж, штат Теннесси, но, как и следовало ожидать, большого числа посетителей там не нашел. Другой, под названием «У-У-Х!», с четырьмя башнями, шестью мостами, переброшенными через лабиринт, и сорокаминутным ограничением по времени, некоторое время просуществовал в Вакавиле, Калифорния, где в 1989 году его посетил Алекс Чемпион. Впоследствии он написал в своей книге «Земные лабиринты»: «Я думал, что, если забраться на один из этих мостов, обзор будет получше, но башни и мосты сами по себе этому препятствовали — типичный лабиринтный трюк: соблазнительное, но фальшивое сокращение дороги». Они с женой смогли вырваться из «У-У-Х!» только часа через полтора.
Джефф Соуард проследил всю историю этого феномена. Оказалось, что популярность временных лабиринтов — дело рук англичанина по имени Стюарт Лендсборо, который вырос недалеко от дворца Хэмптон-Корт и затем переехал в Новую Зеландию. В 1973 году он построил деревянный лабиринт для туристов в курортном городке Ванака, посчитав, что на панели уйдет куда меньше сил и денег, чем на живую изгородь. Следующие несколько лет научили его тому, что минут через двадцать терпение человека, идущего по лабиринту, обычно истощается, но в 1982-м он дополнил лабиринт мостами, отчего у идущего человека появилось ощущение третьего измерения и возможность активнее использовать то же самое пространство, а потом к этому добавились еще и башни — еще один отвлекающий маневр для посетителя, не позволяющий ему заскучать. Лендсборо обнаружил, что теперь посетители чувствуют себя хорошо минут сорок, а то и больше. Похожие лабиринты стали появляться в туристических городах по всей Новой Зеландии и Австралии, и в 1985 году он построил первый образец в Японии и столкнулся с такой популярностью, о которой не мог и мечтать. Он продолжал проектировать все более и более сложные лабиринты с большим количеством мостов и башен. Толпы продолжали расти до 1990-го или 1991-го, и вдруг в один прекрасный день стало ясно, что народ наигрался, сорок минут истекли.
Лабиринт, опубликованный Льюисом Кэрроллом
Не по всем лабиринтам можно ходить. Концепция лабиринта лежит в основе большинства компьютерных игр. Игрок проходит через паутину тупиков и многократно сталкивается с необходимостью принятия решений, каждое из которых может стать для него роковым, — ради того, чтобы добраться до цели. А книжки и журналы с головоломками, основанными на принципе лабиринта, уже много десятилетий составляют надежную статью дохода издательского бизнеса. Роберт Эбботт, создатель хитроумных «Суперлабиринтов» (сложных головоломок с прилагающимися правилами, например: «не сворачивать налево»), изучил историю этих лабиринтов, которые проходят на бумаге с помощью ручки или карандаша, вплоть до времен Чарльза Доджсона, оксфордского математика, который под именем Льюис Кэрролл написал книгу «Алиса в Стране чудес». Кэрролл включил безумно сложный лабиринт, в котором дорожки пробегали под и над друг другом и запутывались едва ли не в клубок, в «Мишмаш», журнал, который он выпускал с 1855 по 1862 год для своей семьи. И Эббот, и Эд Пегг-младший, математик, который иногда сотрудничает с Эдрианом Фишером, отмечают еще более давние корни в мучительной головоломке «Семь мостов Кенигсберга». Задача состоит в том, чтобы пересечь семь мостов, двигаясь по дороге, которая проведет тебя через каждый мост только по одному разу. Этот лабиринт настолько сложен, что его можно сравнить с романом «Тайна Эдвина Друда» — загадочной книгой об убийстве, которую Чарлз Диккенс начал писать, но так и не закончил. Математик XVIII века Леонард Эйлер доказал, что у задачи с мостами Кенигсберга нет решения, и все же люди из века в век продолжают над нею биться.
Каким станет лабиринт будущего? Вероятнее всего, он изменится физически. Его тисовое прошлое — возможно, лишь на некоторое время — заменят цифровые технологии. Но загадка все равно останется его главной сутью. Джим Бьюканан, дизайнер огромного лабиринта на вершине холма в Честерфилде, называет себя «земляным художником», однако он экспериментировал не только с землей, но и с лабиринтами, сделанными целиком из лучей света. Лорд Батский из Лонглита мечтает о создании трехмерного лабиринта, похожего на гигантский кусок швейцарского сыра, в котором люди будут ползать сквозь дырки, — правда, он признает, что, возможно, такой лабиринт придется не по нраву посетителям, страдающим клаустрофобией. А Дон Франц, шоумен до мозга костей, подумывает о том, как здорово было бы сделать лабиринт, окруженный трибунами, на которых сидели бы зрители, заплатившие за вход. Поле выглядит пустым, за исключением нескольких башен и, возможно, винтовой лестницы. Как и в лабиринте Уилли Коула, здесь нет никаких размеченных дорожек. Зрители наблюдают за людьми, которые осторожно бредут по лабиринту, — на них, как на собак за электронной невидимой оградой, надеты специальные устройства, которые легонечко бьют током каждый раз, когда идущий сходит с невидимой тропы. Задача посетителей — отыскать дорогу и пройти по невидимому лабиринту так, чтобы получить при этом как можно меньше ударов электрошоком. А может быть, в будущем весь мир будет играть в одну большую компьютерную игру?
В конце концов, все самые известные современные лабиринты — те, которые люди, ничего в них не смыслящие, упоминают чаще всего, если такая тема возникает в разговоре, — никогда не существовали в действительности, по крайней мере, в том виде, в каком их помнят. Фильм 1986 года «Лабиринт» называют то фильмом Джима Хенсона, то фильмом Дэвида Боуи — в зависимости от того, к какой части поклонников картины принадлежит говорящий. Для любителей «Маппет-шоу» это фильм Хенсона, режиссера. Для более взрослого поколения подземелий и драконов это — картина Боуи, сыгравшего здесь короля гоблинов. Возможно, найдется еще и третье мнение, согласно которому это — фильм Терри Джоунса, последнего из труппы «Монти-Пайтон», написавшего сценарий картины. В чем-то это «Алиса в Стране чудес», в чем-то — «Волшебник страны Оз», еще немного тут есть от Золушки и М. К. Эшера, а в результате — история о скромной девочке-тинейджере, которая отправляется выручать брата, похищенного гоблинами. Отыскать брата — значит отыскать дорогу в лабиринте, точнее, в путанице, построенной на Болоте вечной вони. В действительности при создании фильма построили лишь часть лабиринта — около пятидесяти квадратных ярдов — на киностудии «Пайнвуд» в Лондоне, а чтобы он казался большим и законченным, использовали оптические устройства, спроектированные Терри Поупом. Юмор фильма часто саморефлексивен — во многом именно из-за этого картина приобрела чуть ли не культовый статус. В какой-то момент угрожающая фигура в лабиринте говорит девочке: «Путь вперед иногда оказывается путем назад» — тяжеловесное, таинственное заявление, которое нередко встречается в книгах о лабиринтах. Но здесь, в этом кукольном мире, мудрое высказывание встречают заливистым хохотом.
Самый известный кинолабиринт XX века, впрочем, не имеет к смеху никакого отношения. Это лабиринт из живой изгороди высотой 13 футов в отеле «Оверлук» в фильме Стэнли Кубрика «Сияние» (1980), который тоже является по большей части киношной иллюзией. В фильме рассказывается о крахе Джека Торренса, неудавшегося писателя и алкоголика, который устраивается на зиму сторожем в огромный летний отель и селится там вместе со своей семьей. Все помнят кульминацию картины, когда обезумевший, размахивающий топором Торренс (конечно, Джек Николсон) гоняется за своим маленьким сыном по ледяным ходам занесенного снегом лабиринта у пустующего отеля. Внешний план «Оверлука», по словам историка фильма Томаса Эллена Нельсона, снимали в Колорадо, но лабиринт — и к тому же не весь, а лишь его часть — был построен в студии «Элстри» в Лондоне. Оригинальный сценарий — тот, который Кубрик с Дианой Джонсон написали на основе романа Стивена Кинга (где никакого лабиринта нет), — требовал лабиринта в сто футов длиной. В конечном итоге он получился гораздо меньше, но вообще в фильме фигурируют целых три лабиринта. В начале фильма, когда на экране еще осень, жена и сын Торренса входят в солнечный лабиринт из живой изгороди и по пути проходят мимо доски с его картой. Карту показывают всего на мгновение, и на ней лабиринт выглядит довольно простым. Внутри гостиницы Торренс смотрит на модель лабиринта куда более сложного, чем тот, что мы увидели на карте, и ему приходит видение, «сияние», в котором его жена и сын бродят по дорожкам лабиринта. Таким образом, три лабиринта в фильме — это «настоящий», карта и модель.