Садовый лабиринт в Чивнинге (графство Кент, Англия)

Многие знают, что «секрет» Хэмптон-Кортского лабиринта состоит в том, чтобы повернуть налево сразу, как только войдешь, два раза свернуть направо, а потом все время поворачивать налево, пока не встретишь два белых дуба, которые растут в самом центре. (Тех, кто не считает левые повороты, приключения догонят уже на обратном пути.) Но авторы лабиринтов с давних пор научились сбивать с толку любителей пожульничать. Четвертый герцог Стэнхоупский славен тем, что дополнял свои лабиринты «островами» — чтобы еще больше запутать идущего. Острова — это миниатюрные лабиринты в составе большого лабиринта, которые не соединяются с основным общей стеной, и поэтому поклонники приема «рука на стене» здесь сначала ходят и ходят кругами и в конечном итоге отправляются обратно ко входу. Острова могут быть простыми, как одиночный, отдельно стоящий меандр. В 1820-х годах герцог, большой любитель математики, построил как минимум три лабиринта в своем поместье в Чивнинге, графство Кент. На первый взгляд они кажутся похожими на уже знакомые нам — даже, если честно, слишком знакомые — римские напольные лабиринты, но в действительности центр здесь отгорожен «островами», и благодаря им создается впечатление, что добраться до него сложнее, чем на самом деле. Только один из трех сохранился.

Но кому нужен простой лабиринт? Как понял Ларри Уэллер во время своего медового месяца, весь смысл лабиринта — именно в том, чтобы заблудиться, причем заблудиться основательно, а потом снова найтись. Это похоже на то смешение чувства опасности и сменяющего его облегчения, которое заставляет путешественников отправляться без карты в прогулки по городам-лабиринтам, таким как Венеция или марокканский Фес.

Лабиринтовый бум — по крайней мере, первая его волна — не пережил XVIII век. Хотя эксцентрики, антиквары и энтузиасты вроде герцога Стэнхоупского продолжали строить новые путаницы, садовая мода кардинальным образом изменилась, сначала в Англии, а затем — по всей Европе. Возможно, во всем виноваты недавно обнаруженные (или, по крайней мере, недавно замеченные) китайские сады с их восхитительной искусственной «дикостью». А может быть, на ситуацию повлияли философы вроде Руссо с их речами о свободе и возврату к природе. Или, может, просто нужный человек в нужный момент взглянул на деревья и озера и увидел в них не пугающую дикую глушь, а прекрасный пейзаж. Так или иначе, к середине века английские ландшафтные архитекторы — такие, как Уильям Кент и Ланселот Браун по прозвищу Способный — срывали с земли такие «противоестественные» приспособления, как заборы, стены и лабиринты, заменяя их озерами, водопадами, холмами и цветущими рощами, еще более искусно безыскусственными, чем все, что придумал Создатель. Браун Способный служил королевским садовником и жил в Хэмптон-Корте с 1764 по 1783 год. Принято считать, что лабиринт уцелел только благодаря тому, что Брауну было наказано — возможно, даже самим королем — держать свои руки (и садовые ножницы) подальше от лабиринта.

Уильям Кент провозгласил: «Вся природа — это сад», а Исаак Уэр («Об Управлении промышленным строительством ее величества» — значится на титульной странице его книги «Полное собрание архитектуры») низвергал то, что он называл «змейками», с их «закрученными замысловатыми» узкими тропинками и плотно сомкнутыми кустами. От всего этого, по его словам, было «неприятно, сыро и темно». Или, если воспользоваться другой его фразой, лабиринты были местом «неприрученной темноты и ужасающей сырости». Словом, ничего похожего на нормальный сад.

Лабиринты, как уже упоминалось выше, по природе своей искусственны. Они — один из самых первых признаков победы человеческого интеллекта над «естественными» формами. Если садовые лабиринты были приметой урбанизации сада — ведь теперь по нему ходили пешеходы, которые играли на его узких проходах и аллеях, — их разрушение было логическим результатом нового восхваления природы и естественности, каким бы романтическим оно ни представлялось.

Бернард Рудофски, историк и критик архитектуры, писал о традиционном недоверии и даже ненависти англичан по отношению к городам и об их идеализированных представлениях о деревенской жизни. Он полагал, что эта неприязнь по крайней мере частично объясняет, почему английские города кажутся ему такими неприветливыми и неуютными (не говоря уже о том, что они очень некрасивы), в то время как в Италии, где, как он чувствовал, люди любят городскую жизнь, города такие живые и манящие. Рудофски мастерски отстаивал свое мнение, но не принимал в расчет разницу в климате между Северной и Средиземноморской Европой. Впрочем, отказ от урбанизированного сада действительно можно объяснить отвращением, которое жители Англии испытывали к городам. Проснувшаяся у англичан тяга к естественному, ненадуманному виду — даже если достичь его можно было только благодаря полному переустройству сельской местности — распространилась по всей Европе, и лабиринты там стали один за другим исчезать, а на смену им приходил «естественный» jardin anglais— «английский сад».

Лабиринты вернутся вновь в XX веке. Ведь неспроста писатель Джулиан Барнс написал, что затяжная популярность лабиринтов среди англичан коренится в двух главных британских страстях: садоводстве и кроссвордах. Ну а вернутся они уже другими: новые лабиринты будут богатыми, искушенными, алчными и где-то даже вульгарными. И очень мало будут походить на «духовный» лабиринт, о котором мы говорили.

Семь. Девятнадцатый век

В 1879 году редактор христианской социалистической газеты из Бруклина опубликовал отчет о своей поездке по провинциальным американским утопиям — от поселения Амана в Айове до деревни шейкеров в Новой Англии. Впечатления Уильяма Альфреда Хиндса от этих «Американских коммун» (так называется его книга) в целом остались положительные, он и сам длительное время состоял в весьма успешном сообществе Онейда на севере Нью-Йорка. Но в коммуне «Гармония» на западе Пенсильвании Хиндс обнаружил нечто такое, что было, как пишет он, «совершенно неамериканским». Местные жители оказались достаточно приветливыми и весьма трудолюбивыми. Их деревня под названием Экономия, расположенная на реке Огайо неподалеку от Питсбурга, была ухоженной и чистой. Коммуна имела давно устоявшуюся экономическую традицию, долгие годы у них была собственная железная дорога (от Питсбурга до озера Эри); как минимум шесть работающих нефтяных скважин; хлопковая, шерстяная и шелковая фабрики; производство виски (завод «Золотое правило») и прибыльный бизнес «Семена — почтой». И все-таки, просто прогуливаясь по улицам их поселка, можно было подумать, будто «находишься в каком-то старинном городке в Германии». И впечатление такое создавалось не только оттого, что местные жители говорили по-немецки.

Хиндс упоминает и более удивительные нездешние вещи, которые встретились ему в деревне, и среди них — лабиринт. В 1879 году лучшие времена Экономии были уже в прошлом, и самого лабиринта Хиндс не застал, но на окраине деревни сохранилась постройка под названием Круглый Дом, которая когда-то стояла в центре лабиринта. Хиндсу рассказали, что, когда лабиринт был еще цел, «дом тщательно скрывался живой изгородью и виноградной лозой, и вокруг петляло так много пересекающихся друг с другом тропинок, что посетитель мог несколько раз заблудиться и даже потерять несколько часов, прежде чем добраться до входа».

Этот Лабиринт (автор писал о нем с большой буквы) и центральный сад с его загадочным Гротом были «объектами большого интереса и приятного времяпрепровождения в эпоху величия Экономии».

До наших дней не дошел и Круглый Дом, а на месте лабиринта находится теперь футбольное поле средней школы Эмбриджа. Но вот Грот до сих пор существует — из грубо отесанного камня, с обитой корой дверью и крытой соломой крышей, — его хранят как наследие Старой Экономии, исторический памятник государственной важности и музей. Многие посетители — и некоторые писатели — ошибочно полагают, что Грот и был Круглым Домом, который находился в центре деревенского лабиринта. Похожий грот, построенный членами коммуны «Гармония» на реке Вабаш в Индиане, действительно стоял в середине лабиринта, и, чтобы уж окончательно нас запутать, в центре лабиринта, который сейчас открыт для посещений в «Новой Гармонии», установлена реконструированная копия Грота из Экономии. Вот только в Экономии Грот находился в Райском Саду, а Лабиринт с Круглым Домом — за чертой города.