В центре семикругового лабиринта исландской рукописи xv века изображена довольно упитанная фигура льва, а по краям разъясняется значение названия «Дом Волунда». В краткой подписи на исландском, похоже, имя Тесея перепутали с именем его отца — Эгея. Здесь рассказана история Эгия, «очень умелого, плотного и быстрого» принца Сирии, который отправляется в соседнее королевство просить руки прекрасной королевской дочери. Но чтобы жениться на ней, он должен пройти испытание. Ему предстоит в одиночку поймать ужасного получеловека-полузверя Гомокентавра, которого «никогда еще ни один смертный не мог одолеть». Принцесса, которой Эгий, похоже, приглянулся, рассказывает ему, как победить похожего на Минотавра монстра. Для начала он должен убить всех животных в лесу, которыми питается зверь. Затем он должен взять мясо кабана, намазать его медом и положить его в середину поворотов и извилин затейливой ловушки, volundarhus — и принцесса рисует для Эгия этот сложный узор. Принц строит volundarhus из кирпичей и камней и выполняет все ее инструкции. Голодный Гомокентавр, почуяв сладостную приманку, следует за Эгием в лабиринт-ловушку. (В истории об этом не говорится, но, вероятно, Эгий то ли нес кабано-медовое угощение в руках, то ли натер им тело.) Забравшись на верхушку стены в середине ловушки, принц спрыгивает с нее и хватает «тварь изо всех своих сил», после чего перемахивает через стену и убегает. А чудище, которое, по всей видимости, оказалось не в силах найти выход из ловушки, «выло ужасно и семь дней спустя было найдено мертвым на том же месте». И принц получает свою принцессу — ну, или наоборот.

О лабиринте как ловушке для животных говорили и раньше — когда Роберт Грейвс предположил, что прототипом критского лабиринта, возможно, стала греческая ловушка для птиц. И вот ловушка похожей конструкции появляется в далекой Исландии и связана уже с именем северного мастера-изобретателя.

Тот факт, что шартрский (или христианский) лабиринт почти неизвестен в Скандинавии, еще не означает, что здешние лабиринты были языческими. Во второй исландской рукописи, на этот раз — XIV века, изображен Дом Волунда в критском стиле, а сопроводительные подписи рассказывают, что особая исландская мера длины составляла одну шестнадцатую роста Христа. Непосредственная связь между лабиринтом и этой информацией очевидна не сразу, но автор рукописи определенно думал о дизайне одновременно в религиозном и геометрическом смыслах.

Лабиринт на стене Старой церкви в Сипоо (Финляндия)

Еще важнее то, что изображения критских лабиринтов обнаруживаются на стенах церквей XIV–XV веков в Швеции и Финляндии. Часто они бывают расположены где попало и нарисованы довольно неумело — почти как граффити, вроде тех, которыми украшали стены в Помпеях. Но на самом деле все это были настоящие церковные фрески, задача которых состояла в том, чтобы передавать христианское послание. То, что их изображали в таких странных местах и на стенах таких аскетичных храмов, которые никак не назовешь богато украшенными, дает право предположить, что лабиринты здесь играли роль больше чем просто декоративную.

Обычно такие маленькие семикруговые узоры встречаются во фресках в качестве геометрических фигур — безо всякого украшения и без сопровождения людьми или мифологическими животными. Исключение составляет Старая церковь в Сипоо — недалеко от Хельсинки. Ее одиннадцатикруговой лабиринт — чуть больше 3 футов в ширину и, вероятно, был нарисован в xv веке, хотя нигде и никогда не упоминался вплоть до 1935 года. Лабиринт расположен высоко на стене и в тени, а в его центре стоит загадочная, почти что призрачная фигура — женщина в длинной юбке, повернувшаяся лицом к тропе. Руки ее подняты вверх — не то в приветственном жесте, не то в молитве. Джон Крафт называет этот рисунок графическим пояснением слова jungfrudans — «девичьего танца», одного из наиболее распространенных названий каменных лабиринтов в Швеции и Финляндии.

Собирая фольклор на тему каменных лабиринтов, Крафт снова и снова слышал вариации одной и той же истории. Девушка стоит посреди камней, а молодые (и, возможно, не только молодые) мужчины спешат к ней по петляющей тропе — точно так же, как Гомокентавр стремился к своей кабано-медовой приманке — и «завоевывают» ее. В одних лабиринтах в качестве награды мужчинам достается танец, в других — жена. В одних победителем становится тот, кто добежит до цели первым, в других — тот, кто не совершит ни одной ошибки: не оступится и не сойдет с тропы. Но награда — всегда девушка, как и в историях о состязаниях в английском Саффрон-Уолдене.

Некоторые каменные лабиринты связаны с конкретными историями. В деревне Копманхолмен, в Северной Шотландии, о месте под названием Jungfruringen (Кольцо Девушки) рассказывают такую сказку: тролль похитил молодую девушку и держал ее у себя в горе (центр лабиринта), а чтобы ее освободить, деревенские мужчины должны были объехать гору семь раз (пройти семь кругов) — точно так же, как семь раз обходили Иерихон воины Иисуса, — и, дождавшись, пока тролль уснет, схватить и освободить девушку. Крафт рассказывает, как в 30-е годы в Фастерготленде — снова в Швеции — зимой строили лабиринт из снега и льда и разыгрывали в нем легенду о невесте Гримборга. Молодая девушка, изображающая прекрасную дочь короля, стояла в центре «крепости», и за ней присматривала охрана на коньках. Молодой человек, Гримборг, едет на коньках по залитой льдом тропе и побеждает (силой или хитростью) охранников, после чего освобождает девушку, и та становится его невестой. То есть станет чуть позже — согласно легенде, лишь после того, как он убьет как минимум сорок восемь тысяч человек королевской армии. Пока все это происходит, участники и толпа зевак (похоже, речь идет о каком-то очень крупном ежегодном фестивале) поют «Песню Гримборга», хорошо знакомую всем собравшимся народную песню. Персонаж этой песни, если воспользоваться цитатой Крафта, пробирается к крепости «сквозь ограды железа и стали».

Кольцо Девы, Танец Девы, спасенная девушка, доблестный герой, опасное путешествие, забавы и развлечения в Хижине Юлиана, пасхальная ритуальная игра в мяч на лабиринте в соборе, состязания на Пятидесятницу в разных «мизмейзах» — трудно не предположить, что все это — отголоски какого-то основополагающего, универсального весеннего ритуала возрождения. Если не принимать во внимание названия мест и имена здешних богов, история всюду одна и та же — от Индии до Египта и до Северного полярного круга. Из года в год богиня-солнце бывает захвачена и посажена в подземную темницу, и каждую весну должен найтись герой, который сможет вызволить ее оттуда, — бог или сын божий, способный по петляющей дороге привести ее обратно на землю. А иначе никакого весеннего возрождения не произойдет. В северных, приближенных к полярному кругу странах возвращение солнца после долгой и темной зимы наверняка имело по-настоящему драматическое значение. Даже если каменные лабиринты были построены впервые тысячи лет назад для того, чтобы отпраздновать или увековечить подобный цикл весеннего пробуждения, с тех пор этот образ использовался в самых разных целях. Вот некоторые предположения о происхождении и задачах каменных узоров в Скандинавии, Финляндии и России:

• Лабиринты строили рядом с гаванью — так, чтобы их было видно с моря. Для пристающих кораблей они служили знаком того, что в здешней деревне живет лоцман, которого можно нанять для безопасного захода судна в порт.

• Их строили рыбаки и посещали каждый раз, прежде чем отправиться в море: лабиринты сулили им попутный ветер и погоду, а возможно, и хороший улов.

• Это были ловушки для троллей, через которые рыбаки должны пробежать перед тем, как отправляться на море, — чтобы поймать медлительных троллей, злобных существ, которые приносят хаос и беду, если заберутся на борт рыбацкого судна. (Возможно, это — всего лишь плод фантазий фольклористов xix века, увлеченных романтизмом, но в то же время здесь узнаётся ловушка «Дом Волунда».)