Божественное Сознание.

Теперь рассмотрим другой подход к проблеме. Вместо того, чтобы вслепую блуждать в темноте и отчаянно удерживать самообман, что мы такие чертовски счастливые и так хорошо умеем со всем управляться, можно зайти с противоположной стороны. Мы можем вызывать и культивировать в себе критическое недовольство. Мы можем быть агрессивно пессимистичны. Мы можем упорно смотреть и ясно увидеть. Мы можем открыться достаточно полно доказанной возможности, что яркий конец нашего видимого спектра на самом деле всего лишь полумрак, что мы поистине невежественные животные, что наши сказочные системы верований ниже всякого презрения, и что все наши попытки возвыситься приводят лишь к самообману. Вооружившись этими несколькими очевидными истинами, мы можем после столь долгого сопротивления сложить оружие, сказать страху "да" и войти в него. Мы можем признать тот факт, что мы лишь толчём воду в ступе, откладываем неизбежное, отвлекаем себя различными мелкими делами, пока не соскользнём в темноту, отрицанию которой посвятили всю свою жизнь.

Когда мы отследим все проблемы до их единого источника, мы обнаружим, что мир кажется тёмным, мрачным и неизвестным не потому, что он таким является, но потому, что линза, через которую он проецируется/воспринимается, загрязнена. Линза это "я", а грязь это эго. Почистите линзу, и мир разрешится кристальной ясностью, и темнота и мрачность будут забыты, будто их никогда и не было. (Уберите линзу вообще, и вы просветлены, но тогда, кто останется, чтобы быть просветлённым?)

Вот почему любое истинное и законченное духовное учение может быть полностью выражено в нескольких словах: прочисти линзу, думай самостоятельно, открой глаза, узнай сам, спрашивай, кто я? Все мировые духовные системы посвящены тому, чтобы извлечь максимальную выгоду из минимума, но зачем извлекать максимальную выгоду из темноты, когда просто можно включить свет?

Потому что мы не настолько недовольны. Мы не знаем, где выключатель, потому что не искали его, а не искали мы его потому, что не знаем, что живём во тьме.

Фрэнк знал, что человечество обитает в состоянии вечной тьмы, что уже хорошо, но мы говорим здесь о нём потому, что он знал так же, где выключатель.

Золотая Дверь

Гремевшие в истории державы!

Отдайте мне всех тех, кого гнетёт

Жестокость вашего крутого нрава, —

Изгоев, страстно жаждущих свобод.

Стань маяком величия и славы,

Светильник мой у золотых ворот.

– Эмма Лазарус, "Новый Колосс" –

(Перевод В.Кормана)

(Надпись на постаменте Статуи Свободы)

Фрэнк был наследником взглядов д-ра Ричарда М.Бёкка, автора вышедшей в 1901 году книги "Космическое сознание". Он видел то, что видел Бёкк, знал то, что знал Бёкк, и, как и у Бёкка, у него хватило ума, воображения и смелости сложить вместе все части и представить себе картину будущего, где мы все будем иметь полностью гарантированный и неограниченный доступ к своим внутренним измерениям. С одной стороны это похоже на самую очевидную, желаемую и естественную вещь на свете – свободу. С другой стороны, это звучит как роковое безумие и опасный радикализм. Ересь.

Фрэнк рассказал мне, что он всегда планировал написать "Космическое сознание – 2", но у него была проблема, противоположная той, что была у Бёкка. Когда, вероятно, всё, что Бёкк мог сделать, это кое-как подсобрать горстку анекдотов, Фрэнка омывало целое море чётких докладов из первых рук – некоторые получены в научной обстановке, некоторые нет, но в их убедительности, мощи и неопровержимости дефицита не было. Реальная проблема, объяснил он, была не в одноразовом событии, но в продолжительной трансформации – неизменном духовном подъёме индивидуума. Подобные случаи, сказал он, встречаются не так уж часто, но всё же их можно найти.

Он не хотел писать просто ещё один обновлённый пересказ несостоявшейся маленькой революции. Он хотел продолжить в духе Бёкка и подойти к предмету с почти детской радостью, с возбуждением рождественского утра, как будто замечательный подарок человечеству от Бога лежит у наших ног, завёрнутый в блестящую бумагу с прекрасным бантом, ожидая когда мы вскроем его, а в нём – мы сами. Это была его дилемма: детскую восторженность плохо воспринимают в залах академии. Радостью рождественского утра сыт не будешь. Фрэнку нужно было думать о карьере и кормить семью.

Он так и не написал эту книгу, поэтому ему придётся удовлетвориться несколькими неадекватными страницами в моей. Я не могу говорить за него, но самым большим разочарованием в его жизни было то, что он тоже не мог.

***

Фрэнк не был в Гарварде или Миллбруке с Лири, в секвойном лесу или в автобусе с Кизи, или в тюрьме с кем-то из них, он был где-то там, на периферии, только начинал свою академическую карьеру, полный важных идей, со слегка мятежным рвением. Он уже был знаком с Бёкком, Уитменом, Торо, Эмерсоном, и прочими. Он уже был поглощён мировоззрением о лучшем человечестве и был убеждён в своём потенциале к перевороту. Он понимал и верил в то, что Бёкк называл космическим сознанием, но проблема, как он думал, была в доступе. Что хорошего из этого чудесного дара, которым предположительно обладал каждый, если никто не мог получить к нему доступ. Что хорошего в двери, если ты не можешь открыть и пройти через неё?

– Дело не в двери, или стене, или ключе, – говорил он мне во время одной из наших вечерних бесед, – ни в чём таком. Всё это имеет значение только на этой стороне. Вопрос в том, что на другой стороне. Вопрос в том, чтобы пойти туда, быть там. Тогда весь этот вздор про двери и ключи забывается.

Я согласился с ним в этом переиначивании парадокса несуществующих врат. Свободный человек чувствует свободу не больше, чем человек, который не горит, чувствует, ээ, что не горит. Свобода это концепция тюремного менталитета. Это то, о чём вы думаете, глядя на стены без окон и запертые двери. Как только вы вышли за их пределы, сама концепция пленения и свободы уходит из вашего существования.

Так вот, Фрэнк в конце пятидесятых и начале шестидесятых всматривался в стену, где, он знал, должна быть дверь, но которую он не знал, как открыть. Может быть, сам он мог пройти через неё, но в самоотверженном духе бодхисаттвы он хотел отворить её для всех. "Почему она должна быть закрыта?" однажды он спросил меня. "Какой, чёрт возьми, смысл во всём остальном, если у нас нет этого?"

Хороший вопрос.

И затем, что должно было появиться перед его пытливым взором? Золотой Ключ. По большому счёту чудо, и для стиля мышления Фрэнка гораздо более важное, чем открытие огня или изобретение колеса. И как в случае с его знаменитыми гарвардскими прототипами, первые ключи, о которых он узнал, были латунь и олово, но они вскоре были бы вытеснены истинным Золотым Ключом: диэтиламидом лизергиновой кислоты. ЛСД.

Раз – и ты Будда. Свободный и лёгкий доступ для каждого.

***

Новый Мир. Так Фрэнк назвал свою мечту. Он думал, что это истинная свобода, и что ответственность за наступление новой эры полностью реализованного человеческого потенциала лежит на плечах Америки. Для него это было американской мечтой, эмерсоновским идеалом – не машина в каждом гараже и не цыплёнок в каждой кастрюле. Новый Мир Фрэнка имел отношение к новому завтра, а не к продолжающейся вниз спирали жадности, коррупции, болезней и сводящей все труды на нет посредственности.

Фрэнк, имея ясное представление о потенциале человечества, был опечален его нынешним состоянием, и точно так же, имея ясное представление о потенциале Америки, он был раздосадован в отношении её теперешнего состояния. Я думаю, это могло быть одной из причин, по которой они с Изабель купили этот дом в Мексике много лет назад, проводили в нём свои отпуска, и в конце концов поселились здесь на пенсии. Фрэнк питал тихое отвращение к Соединённым Штатам Америки.