Она качала головой, делая записи.

– Что? – спросил я.

– Не думаю, что смогу рассказать это в классе.

Новый мир

Всё серьёзное и глубокое мышление это лишь отважное усилие души сохранить открытую независимость своего океана, когда свирепейшие ветры небес и земли сговорились выбросить её на предательский рабский берег.

– Герман Мелвилл –

Прошло, должно быть, две недели после мотоциклетной аварии, прежде чем мы со своей собакой смогли возобновить ночные визиты к Фрэнку, чтобы посидеть у бассейна, выпить вина, выкурить сигару. Я мог выводить Майю только на короткие прогулки через несколько дней после того, как разбил мотоцикл – трость в левой руке, длинный пластиковый подборщик и метатель теннисных мячей в правой – но мне посоветовали много не ходить так скоро.

Я использовал эту возможность, чтобы извлечь выгоду из домашнего кинотеатра и огромной коллекции фильмов в поместье. Владелец дома, который вращался в музыкальном мире, похоже, собрал всё, что было выпущено самыми известными дистрибьютерами – как музыку, так и фильмы. Я думал, что у меня не возникнет проблем устроиться в такой прекрасно оборудованной и технологически навороченной комнате на недельку или две, и просто смотреть кино и музыкальные представления, но это надоело мне в первый же час.

Чтение книг, просмотр фильмов и телепрограмм, слушание музыки – всё это может показаться пассивной деятельностью, но это не так. Мы должны что-то отдавать взамен. Здесь ты не только берёшь, но и отдаёшь. Необходимо установить связь – сделка о соучастии должна быть совершена и поддерживаться. Если мы не предоставим свои эмоции, их не будет. Если мы не наведём мосты, связи не возникнет. Это, разумеется, касается всего внешнего для нас, с чем мы формируем связи, но для меня почти всё остальное уже отпало. Я вроде бы надеялся, что эскапистские* фильмы, музыка и бессмысленные книги будут продолжать развлекать меня ещё несколько лет, но...

–--------

*эскапизм – уход от действительности

–---------

– Вы же не имеете в виду, что все книги и фильмы бессмысленны? – спросила Лиза, читая через моё плечо. – Эй, – сказала она, – перестаньте! Перестаньте печатать то, что я говорю, эй!

Она рассмеялась и занялась бумагами, наполнением стаканов и наведением порядка, прежде чем занять своё обычное место на другом конце стола.

Я – человек целенаправленный. Всё, что я делаю, либо относится к книгам, как чтение, писание и прогулки, либо это бездействие, как принятие пищи и сон. Я говорил об этом с Лизой, и она согласилась, что это необычно, но не неслыханно. Я спросил её, знала ли она кого-нибудь похожего, и она ответила, нет, все, кого она знала, всегда распылялись в сотнях различных направлениях, но она имела представление, что должны существовать сильно сконцентрированные люди в любой отдельно взятой области – в искусстве, науке и исследовании, в спорте, в бизнесе. Особенно в духовности, размышляла она, цитируя различных людей, отрешившихся от мира и связавших себя обетами, чтобы подкрепить свою мысль.

Я согласился с ней, только я не был страстным или даже очень сконцентрированным. Я больше склонялся к вялому краю спектра целенаправленности. Фильмы, которые мне нравятся, это не фильмы которые нравятся мне – это фильмы, которые служат книгам. "Ванильное небо" и "Abre los ojos", "Матрица" и "Тринадцатый этаж", "Плезантвилль", "Джо против вулкана", "Выпускник" и "О Шмидте" – вот некоторые из моих любимых фильмов, но я бы и не подумал смотреть их. Они любимые, потому что я оцениваю их на уровне притчи. Они полезны для коммуникации, потому что все их знают, или легко могут узнать. Есть ли у меня лично любимые фильмы? Вот в чём вопрос, полагаю. У меня их нет. Нет личности, которая имела бы персональные предпочтения, есть только целенаправленная личность, которая имеет целенаправленные предпочтения.

Книги? То же самое. "Моби Дик", "Листья травы", "1984", "Уолден" и некоторые другие можно было бы считать моими любимыми, но у меня нет их физических копий, а если бы они и были, я не стал бы снимать их с полки. Недавно я сделал слабую попытку перечитать что-нибудь из Керуака, Буковски, Достоевского, Солженицына, Гамсуна и Камю, но вместо того, чтобы читать в удовольствие, больше казалось, что я ищу что-то для моих собственных книг – ещё одного "Моби Дика" или "1984", возможно – хоть и не ожидаю найти.

Зачем я вам всё это говорю? В чём смысл? Это то, о чём я говорю с самой первой своей книги, и это то, что человек, кому интересны эти книги, захочет понять про пробуждённое состояние. В этом удалении из жизни нет ничего поэтического, возвышенного или блаженного. Джед МакКенна, персонаж, превращается в ноль уже более двадцати лет, и теперь почти уже аннулирован. Это как быть ста лет от роду. Это больше не мой мир, хотя я всё ещё живу в нём. И как в случае со столетним стариком, у меня ничего нет на горизонте. Нечего ожидать, не на что надеяться, и ничего не может произойти, чтобы улучшить ситуацию. Если я выиграю лотерею, вылечу рак и женюсь на супермодели, ничего не изменится. К счастью, я не считаю свою ситуацию неприятной. Я не желаю, чтобы она была иной, нежели она есть сейчас. Она естественна, комфортна и прекрасна.

Может быть, другие люди пишут другие книги, рассказывающие об этой стороне вещей, о живой реальности состояния реализованной истины, на что это похоже в первые два года, после первых десяти, двадцати лет. Быть может, есть такие книги, я уже долгое время не просматривал. Мне известны некоторые, но они напичканы таким количеством божественно-любовно-прекрасно-умиротворённой ерунды, что приходилось соскребать её карандашом. Это состояние не имеет черт, украшений, границ, и о нём нужно говорить именно так. Нельзя ничего сказать в пользу него, кроме того, что это не ложь.

***

В этот период я был удивлён чем-то похожим на дружбу, сложившуюся у меня с отцом Лизы. Это большой, грубоватый, деловой человек, по крайней мере, снаружи. Внутри он как современный Ричард Морис Бёкк – одухотворённый романтик с видением образа будущего человечества, который как соблазнительно возможен, так и смехотворно невероятен. Он представился мне посредством электронных писем, начав со своих впечатляющих академических рекомендаций. Затем несколько параграфов он говорил лестные слова обо мне, о моих двух книгах, и объяснял что он-де сейчас на пенсии, недавно овдовел, понемногу сходит с ума и надеется, что найдёт во мне того, с кем можно обсудить идеи, которые формировались в нём с начала шестидесятых годов, но которым он не смог дать полного выражения в течении своей академической карьеры.

На этом всё едва не закончилось. Я не веду много корреспонденции. Серьёзно настроенные люди не нуждаются во мне или в ком-то ещё, им нужно только найти следующий вопрос, сделать следующий шаг, найти следующего врага и вести следующую битву. Несерьёзно настроенные люди неизменно ищут пути, чтобы занять и отвлечь себя, поэтому им не приходится предпринимать реальных шагов или вести реальных битв. В этом уж точно им не нужна моя помощь, и для них не будет проблемой найти массу помощи где-то ещё. Современная духовность во всех своих проявлениях существует для поддержки духовной инерции – тенденции ищущего на отдыхе оставаться на отдыхе. Я вступил в соглашение со вселенной на ранних стадиях этого проекта, что не позволю себе быть втянутым во всю эту личную драму и духовный эскапизм, и мы всегда понимали друг друга на этот счёт.

Но раз от разу кто-нибудь ко мне пробивается, как было и с Фрэнком. Я просматривал свои электронные архивы, и в колонке "От" снова и снова попадалось его имя. Оно застряло у меня в голове, и в конце концов я стал читать его письма, чтобы выяснить, зачем этот человек написал мне тридцать один раз.