А Роза тем временем стояла рядом с комодом в своей комнате, складывая всякие безделушки себе в сумку и бросая косые взгляды на смотревшего в окно Леона.

- Знаешь, Леон, а ведь ты мог бы мне помочь.

- Чем именно? Собрать все это лучше получится у тебя.

- Извините, зачем ты поднялся тогда?

Леон наконец отвернулся от окна, и повернулся к ней.

- В целом... отнести этот чемодан вниз.

- Ну так... - она дотянулась ногой до крышки вышеупомянутого чемодана и захлопнула его, - можешь относить.

Леон усмехнулся, и, перешагнув через него, сел на кровать.

- У тебя отличные родители.

- Да? - Роза не слушала. Она в задумчивости смотрела на старенький, уже видавший виды браслетик, отчаянно проблескивающий отдельными своими частями у нее на ладони. - Так ты отнесешь чемодан?

- Надо отдать им должное, они не совсем тебя испортили.

- Серьезно? - oна повертела в руках шкатулку, подаренную ей на пятнадцатилетие мамой, и, кинув туда клубок всяко-разных цепочек, принялась ее встряхивать.

Потом oна  вдруг перестала ее трясти, и в комнате на миг воцарилась тишина. Роза недоуменно уставилась на Леона.

- Что?

- Твои родители, Роза, я говорил о твоих родителях - Леон мягко забрал шкатулку из ее рук и положил ее в сумку для пляжа. - Oни тебя совсем не испортили.

Роза так и осталась стоять с протянутыми руками и недоуменным видом. Леон, глядя на нее, слегка улыбнулся. Глаза его блеснули.

- Я очень благодарен твоим родителям. За тебя, Роза.

Повисла тишина, нарушаемая разве что еле слышными звуками пыхтения, и перетаскивания чего-то тяжелого, из  комнаты близнецов в коридор.

Роза отнюдь не была уверена в том, что правильно поняла значение его слов, хотя интуитивно почувствовала что-то не совсем обычное, и даже странное, витавшее в воздухе. Если она не совсем грубо ошибалась, то это самое "что-то" исходило ни от кого иного, как от Леона. Она недоуменно подняла на него глаза.

- Благодарен? - сбивчиво переспросила она. - Но почему?

- За тебя, - просто ответил Леон, не отводя от нее внимательного взгляда. На его губах играла странная улыбка.

Слушая, как в соседней комнате что-то с грохотом падает на пол, и кто-то что-то быстро говорит, Роза всмотрелась в золотистые глаза стоящего перед ней парня. То, о чем он говорил, и как она это поняла, если верно судить о его словах, сводилось к тому, о чем она в последнее время совсем не хотела думать. То, что послужило главной причиной ее мучений с Кристофером. То, на чем стояло табу. И для ее мыслей, и для слов.

- Но что... - запинаясь начала она, стараясь не думать о только что промелькнувшей в ее голове мысли, объяснявшей сказанное Леоном, - это значит?

Она уже почти пожалела, что задала этот вопрос. Но от ответа Леона ее избавил треск распахнувшейся двери, и в комнату влетел Рем.

Он на мгновение застыл в дверях, переводя взгляд с покрасневшей сестры на смотревшего ей в лицо Леона. Последний вздрогнул, и посмотрел на него.

- Рем? - Роза с ужасом заметила, что голос ее звучит как у утопленницы: хрипло и с надрывом.  - Что случилось?

- Там это... - Рем с подозрением смотрел на Леона, - мама нашла твою футболку, Роза, тy, которая потерялась. И она зовет тебя. Наверное за тем, чтобы...

- Где она?

- В ванной, но...

- Я иду.

И Роза, не оборачиваясь, покинула комнату, Рем за ней. Леон же остался недвижим. Он в оцепенении смотрел на дверной проем, где исчезли брат с сeстрой, а потом, словно пройдя к какому-то решению, неуверенно улыбнулся и тоже вышел из комнаты.

До самого отбытия, Роза старалась не сталкиваться с Леоном, и даже не смотреть на него.

В ее душе поселилось коварное подозрение, мешавшее ей трезво оценить все произошедшее в ее комнате, и прийти к правильному выводу. Ее сердце тревожно сжималось при мысли о том, что чуть было не сказал Леон, а рассудок протестовал перед нелепостью подобной идеи. Она просто не могла оценить ситуацию, поскольку так до конца и не услышала, что именно он имел в виду.

До сих пор ей даже в голову не могло прийти, что Леон, подумать только, Леон, мог питать к ней нечто большеe, чем просто дружескую привязанность. Мог видеть в ней не просто друга, а девушку. Роза содрогалась при мысли о том, что он может стать вторым Кристофером. Что он теперь будет ей намекать на свои чувства, и ждать от нее взаимности.

Подобно статуе, высеченной из гранита, он никогда не показывал, и не проявлял по отношению к ней мягкости, ничего такого, что могло склонить ее к мысли, что он к ней неравнодушен. Она никогда не замечала, чтобы он странно вел себя, заставляя ее краснеть, или говорил что-либо подозрительное... Ну, кроме сегодняшнего разговора, разумеется.

Она раздраженно тряхнула головой, пытаясь отогнать эту мысль. Нет, это совершенно невозможно, неправдоподобно... Леон не из таких, он не может чувствовать так же и тоже, что и бедный Крис. Он всегда был хорошим другом, ничем больше. Он никогда не давал ей понять, что именно чувствует, да и чувствует ли вообще.

Но как она не успокаивала себя, как не уверяла в нелепости своих же собственных догадок, все равно никак не могла отделаться от ощущения неловкости и смущения, каждый раз как случайно ловила на себе его взгляд.

Наконец настало время отбытия. Все сгрудились с кучей сумок и чемоданов в гостиной, тяжело дыша и переговариваясь между собой. Раф безуспешно пытался объяснить сыновьям, куда они направляются, поскольку сам этого не знал; Олив была занята тем, что снимала с холодильника магнитики, Роза тихо читала книжку, а Леон, казалось, был погружен только в изучение собственных мыслей.

Наконец, когда все магнитики исчезли c изрядно похорошевшего холодильника в сумку их обладательницы, Леон встал со стола, на котором сидел, и обвел взглядом гостиную.

- Что ж, - сказал он, - нам пора. Все готовы?

Он пересчитал все чемоданы, и все сумки, находящиеся в гостиной, а потом обвел всех быстрым взглядом. Роза поморщилась.

- Думаю сейчас вы все удостоверитесь в том, что я говорил часа два назад правду, и получите доказательства правдивости моих слов.

В гостиной наступила мертвая тишина. Все, за исключением Розы, впились в него острым взглядом.

- Сейчас ваша задача, - продолжал, как ни в чем не бывало, Леон, переводя взгляд своих золотых глаз с одного лица на другое, и на миг останавливая его на побледневшем лице Розы, - соблюдать спокойствие.

- Мы все умрем? - не выдержал Джон. Его личико горело возбуждением, предвидя возможные приключения и опасности. Раф тихо хихикнул.

- Если будете меня слушать, то нет. Но может быть серьезная опасность, - добавил Леон и понурившийся было Джон немного оживился. - А сейчас, если вопросов нет, то пожалуйста, возьмите в руки свои сумки и чемоданы. Роза...

Он подошел к почему-то побледневшей девушке, и та нехотя подняла на него глаза.

- Тебе надо будет удерживать с собой всех их, - oн оглянулся на Олив с Рафом, - возьмите свои сумки.

Все, с большим или меньшим пыхтением, дотянулись до своей поклажи.

Роза соскользнула с одного из чемоданов и встала рядом с Ремом.

Леон встал рядом с ней.

- Теперь держитесь за Розу.

- То есть как?

Олив переглянулась с мужем. Тот был не менее удивлен этой просьбой.

- Вам надо будет держатся за нее, просто держатся.

С кислой миной, Джон с Ремом уцепились за руку Роуз. Олив, немного помедлив, и с таким видом, как будто никак не может понять, кто выпустил Леона из сумасшедшего дома, тоже взялась за ее руку. Хихикнув при мысли о том, как они бы выглядели, продвигаясь вот таким способом по улице, Раф тоже ухватился за локоть дочери.

Подождав с минуту, чтобы все приняли более удобное им положение, успевали держать при себе все сумки с чемоданами, и при этом держались за руку Розы, Леон тоже подошел к ней на ходу доставая из кармана светящуюся панель, и она нехотя подняла на него взгляд.