Однако она не успела дослушать этого звона. В класс вошёл Ветров. И где-то у ноги его, у громадной коричневой туфли, семенила крохотная девочка.

— Вот, — сказал Ветров, — это Валя Силина. — Голос у него, кстати, был самый обычный: не басовый, не громовой, а самый-самый обычный.

— Здравствуйте, — сказала Валя почти по складам, будто прочитала это слово. Видно, она здорово робела.

Ольга быстро протянула ей руку:

— Здравствуй! А меня зовут Оля. (Валя взялась за два её пальца, средний и указательный.) Валечка, покажи мне свою парту… Где парта твоя?

Они подошли к третьей парте, ряд у окна. И Валя вдруг оказалась не очень уж крохотной, довольно уверенно тянула Ольгу за палец. Нет, она маленькая была, но всё же не такая Дюймовочка, как рядом с Ветровым. Они уселись за парту. Ольге было не очень-то удобно. Одна нога не поместилась и осталась стоять в проходе, как чужой сапог.

— Ну, покажи мне свои тетрадки, — сказала Ольга очень мягко. — Покажешь?

Валя сидела молча, опустив голову. Потом тихо-тихо прошептала: «Нет, не покажу!» — и заплакала. Не громко и настырно, как плачут уверенные в себе дети — Родька, например, — а тихо так и привычно. Слёзы у неё были где-то совсем близко.

Слёзы надо чем-нибудь неожиданным сбивать. Ольга уже на Родьке это натренировала.

Она шепнула:

— Да нет, я же для крокодилов!

— А?! — Валя посмотрела на неё синими круглыми глазами. Губы ещё прыгали в разные стороны. Но в то же время при случае могли бы и улыбнуться.

И здесь перемена кончилась. По школьным этажам грохнул звонок.

— Я приду после пятого урока. Ты где будешь? — сказала Ольга.

Ветров оторвался от своего журнала:

— У них продлёнка начинается. Обед, прогулка… Приходи после шестого.

Ольга кивнула. Где-то ей надо убить целый час. А дома Лёнька некормленый будет!

— Ну я побежала, — сказала Ольга. — Увидимся после прогулки.

— А крокодилы?.. — Видно, Валя подозревала здесь какую-то игру и уже улыбалась.

— Ах, крокодилы? Крокодилы… А ты как думаешь?

— Не-е зна-ю! — протянула Валя и так искренне пожала плечами.

Ну, дело пойдёт, подумала Ольга, пойдёт дело! Она уже была у двери, но вдруг повернулась к Вале:

— Они знаешь где живут? В зоопарке и в книжке «Крокодил Гена».

— И ещё в кино «Крокодил Гена», и в болоте! — закричала Валя. — «Солнце красное, солнце краденое. Крокодил, крокодил наше солнце проглотил!» — И засмеялась тоненько, как мышка.

Кончились уроки. В школе было пусто. Сейчас высунься в коридор, глянь налево, направо — ни души! Ни души, наверное, на всём третьем этаже. Одни только Ольга да Валя сидят в классе шестого «В» за Ольгиной партой. Чтобы Вале было удобно, Ольга подложила ей парочку своих учебников, что потолще.

Всё пока вроде хорошо. Они посмотрели Валины фантики и значки. Припомнили утренних своих крокодилов и ещё двух прибавили: того, который с Тотошей и с Кокошей по аллее проходил, и большую Крокодилу, которая в зубах держала кусочек одеяла. Потом из Валиного портфеля вылезла книжка с картинками «Финист — ясный сокол». В общем, Валя изо всех сил развлекала Ольгу — что угодно, лишь бы тетрадки не доставать.

Ах ты Валька-Валька!.. Вся её крохотная хитрость была теперь как на ладони. И Ольга, может, посмеялась бы над нею, если б не чувствовала, что хитрость эту подгоняет страх.

Ольга не хотела торопиться. Но когда-никогда, а ведь надо!

— Ну ладно уж, давай, а? — очень мягко сказала Ольга. Как будто попросила.

— А можно ещё одну-одну минуточку?

— Нет уж, пожалуйста, Валя. А то у нас время скоро кончится. (Она договорилась с воспитательницей, что берёт её на час.)

— Хорошо, — тихо согласилась Валя. Она открыла парту. Вдруг подняла руку, будто здесь в классе был Ветров.

— Ты чего? — удивилась Ольга.

— А можно выйти в туалет?

— По правде хочешь?

— Ой, очень хочется! — И Валя так сжалась натурально…

Прошло минут пять, ещё немного. Ольга отправилась за Валей. Как-то глупо она себя чувствовала. Неуверенно сказала в раскрытую туалетную дверь: «Ва-ля!» Ни ответа, ни привета. Ах ты господи! Заглянула внутрь — никого!

Не помня себя, Ольга помчалась на второй этаж… Валя преспокойно сидела за партой в своём классе, готовила чтение.

— Ты зачем убежала?! — спросила Ольга тихо, но решительно.

— А я… знаете, можно я… я можно сегодня здесь. А завтра уж…

И так она говорила это, будто перед дверью к зубному врачу. Бровки бесцветные, испуганные, глаза большие, и под глазами синяки — плакала.

— Ну хорошо, — сказала Ольга растерянно. — Идём хоть за портфелем сходим.

— А вы идите, идите, — попросила Валя. — Я сама после сбегаю, после чтения. И уроки сама, у нас уроки сегодня лёгкие… Вы идите домой.

Воспитательница — кажется, звали её Зоя Васильевна — занималась в это время в другом углу класса. Ольга взглянула на неё, почему-то струсила и поскорей улизнула.

Итак, первый день был плохой. И не утешила её поговорка, что, мол, первый блин комом. Кого она утешит! Но всё-таки Ольга решила сама с собой, что расстраиваться очень сильно не стоит, потому что, в конце концов, ещё ничего не ясно. Может, завтра получится!

Она принялась за свои собственные уроки. Но перед началом, вместо того чтобы привычной рукой открыть дневник сразу на нужной страничке, стала листать его с самого начала. Безрадостная это была картина!

В какой-то книжке она читала, как полководец обходит поле боя — кажется, Кутузов или Наполеон. Уже сражение кончилось, убитые лежат неподвижно, а раненые стонут из разных концов…

Так и Ольга — грустно ей было осматривать страницы дневника своего, недельные поля сражения. Там стонет тройка, там двойка — мёртвая отметка.

Алгебра да геометрия!.. А из-за них иной раз и по другим не выучишь, рукой на всё махнёшь с отчаяния и… Но учителя, они буквально это чуют. Как не знаешь (может, всего один раз в неделю!) — ну-ка, голубка, марш к доске!.. А после ей долбят на совете отряда:

«Ну хорошо, Лаврёнова! По математикам не соображаешь, а географию-то могла вызубрить?!»

Что тут ответишь? Как им объяснишь, этим счастливчикам, которые живут без двоек?! Ведь они вроде бы и правы…

Она пролистала так весь свой дневник от первого сентября до сегодня. Ещё раз поглядела на могучую, боевую четвёрку по истории и на невидимую двойку… Вдруг она подумала: «А вот меня бы — заставь кому-нибудь это показывать!.. Оля, мол, давай-ка твой дневник посмотрим. Да я бы не знаю что! Что угодно, лишь бы не это!..»

Она только головою покачала, когда представила себе, какие муки бедной Вальке пришлось пережить. Небось заглянет-заглянет в тетрадку и ужаснётся: «Нет, не покажу ни за что! Ко мне старшеклассница придёт, Оля Лаврёнова из шестого класса, как же я ей двойки покажу?!»

Надо к ней, к этой Вале Силиной, совсем незаметно, совсем на цыпочках подобраться. Надо, чтоб она мне поверила как-то. Чтоб она меня не стеснялась!

Тут Ольга опять представила себя на её месте. Что же это должен быть за человек, чтобы Ольга ему свои отметочки «золотые» не постеснялась показать?.. Да такого и человека-то нет. На всём целом свете нет такого человека. Прямо с ужасом Ольга подумала, до чего же она одинока из-за своих двоек. Аж сердце захолонуло. И тут же в голове пронеслось: а Вальке-то бедной каково?!

Но, как говорится, утро вечера мудренее. На самом-то деле не мудренее, а просто спокойнее. На математике ей ничто не угрожало. Все другие уроки выучены — вот вам и хорошее настроение. А что?.. Много ль человеку надо! Теперь, несмотря даже на дождь, ей казалось, что у неё очень много друзей. Не важно, что они как будто бы внешне не дружат. Главное, что они один отряд, одна школа. Взять хотя бы того же Лёньку Шуйского. Он совершенно ведь не злой, но дело в том, что ему всё в жизни слишком просто даётся.