- Хорошо существую, товарищ старший лейтенант, - радостно отрапортовал он.

- Ты, смотрю я, на солдата стал похож, - отметил Кречетов. - Прибыл к нам фитюлька фитюлькой. Шея тонкая, как бычий хвост. А сейчас солдат. Какую машину водишь?

- "Студер", товарищ старший лейтенант.

- Доволен машиной?

- Капиталистическая, товарищ старший лейтенант. Они наши классовые враги и всякое нам подсовывают.

- Не крути носом, Лихачев, хорошая машина. Побьем фашиста, наделаем своих, социалистических. Те лучше будут. Дай только срок.

Лихачев повел плечами и склонил голову набок, вроде бы давая этим понять, что срок он дает. И раз такое дело, то готов подождать хороших социалистических машин.

- Как воюет? Труса не празднует? - спросил старший лейтенант у Ракитина.

- Смел, - похвалил шофера сержант. - Рвется к орудию. Хочет сам по танкам стрелять.

- Желание понятное и похвальное. Сержант, думаю - такое желание и поддержать бы следовало. Представляешь, после войны вернется парень домой, а там девчата, одна другой краше. И какая-нибудь непременно спросит: "Что ты, милый, на фронте делал?" - "Пушку возил". - "И все?" Они же, девчата, в основном люди гражданские. Не понимают, что такое - пушку возить. При таком разговоре должен человек иметь возможность сказать: "Пушку возил, и танк подбил!" - тут за ним любая девчонка пойдет, только выбирай. Дай ему, сержант, танк подбить, чтобы он после войны самую хорошую кралю увести мог.

- Дадим, - обещал Ракитин.

* * *

Старший лейтенант Кречетов раньше воевал в пехоте, в том же танковом корпусе, где имелись небольшие стрелковые части. Был он командиром взвода автоматчиков, потом - отдельной стрелковой роты. Роту себе сколотил такую, не рота - ударный кулак. Хоть в прорыв первой бросай, хоть на острие обороны ставь. А уж когда танковый десант нужен, командиры бригад наперебой просили выделить кречетовских автоматчиков.

Когда после ранения смог ходить, сбежал из госпиталя в свой корпус. Правда, толку от этого вышло немного. Не давали ему назначения, потому что понимали - с дважды пробитой осколками и не совсем еще подлеченной ногой много он в пехоте не навоюет. Но не знали, куда девать. А Кречетов каждое утро являлся в штаб, околачивался там весь день и требовал направить в часть. И порядком всем поднадоел.

Однажды кто-то полистал его документы повнимательней, и оказалось, что был Кречетов до армии шофером. Тут же поручили ему набрать из призывников команду водителей для корпуса и организовать их обучение. Кречетов быстро управился с этим делом, вернулся, и снова стал всем надоедать.

Тут как раз подорвался на мине командир одного из автобатов. Чтобы избавиться от назойливого лейтенанта, сунули его временно туда. Не по чину, конечно. Командир автобата - должность майорская. Но временно ведь. Пока настоящего командира не подберут. И чтобы глаза мозолить перестал.

Шел Кречетов на свою новую службу, опираясь на палочку. Без особой охоты шел. Автобат не боевая часть. Горючее и снаряды возить - не танковым десантом командовать. Но рассудил: лучше уж автобат, чем подпирать стенки в штабе.

Походил Кречетов по расположению автобата. Часовой его не остановил, дежурный не окликнул. Шляется чего-то хромой лейтенант, ну и пусть... А Кречетов на машины посмотрел, к людям приценился и озверел, потому что не автобат ему дали, а бардак. Да еще такой, в котором о порядке никто и не слышал. И мебель никудышная. Какой же это порядок, если четвертая часть машин на приколе, а солдаты небритые и ходят вразвалочку, как опоенные кобылы. И решил Кречетов хромать обратно в штаб, отказываться от назначения.

Но уйти не успел - ввязался в разговор с водителями и сказал им все, что думал о том, как они живут. Шоферы в ответ откровенно объяснили хромому лейтенанту, почему такая жизнь их вполне устраивает, и что они думают о своем начальстве. И о более высоком начальстве тоже не постеснялись сказать. Тут Кречетов сгоряча заявил, что он новый командир и пришел, чтобы сделать из их богадельни настоящую воинскую часть. И после этого уже уйти не мог.

Делать настоящую воинскую часть Кречетов начал с того, что выстроил личный состав и поинтересовался: почему у водителей лучшего в корпусе автобата такой странный внешний вид?

Вызвал этим нехорошие ухмылки у личного состава, а один из младших командиров подсказал лейтенанту, что тот ошибается и никакие они не лучшие. На это Кречетов ответил, что он человек гордый, в ошибках своих признаваться не привык, поэтому нет другого выхода у автобата, кроме как стать лучшим в корпусе.

После такого короткого, но многообещающего разговора он распустил строй и взялся за индивидуальную работу с личным составом. А вечером отправился в штаб, испортил там зампотеху ведро крови и зам. начальника по тылу - тоже не меньше ведра.

Месяца не прошло - автобат стал другим. Больше двух-трех машин на ремонте не держали, запчастей навалом, а водители ходили бритые и подтянутые, как на именинах. У некоторых даже белые подворотнички появились.

Начальство не знало, радоваться тому, что лейтенанта Кречетова на эту должность поставило, или огорчаться. Работал теперь автобат, как часы. Перевозил вдвое больше и вдвое быстрей, чем раньше. Но Кречетов никаких начальников к своему хозяйству не подпускал, машин никому из них не давал и постоянно что-то требовал. Поэтому особой любовью у старшего офицерского состава не пользовался.

С солдат спрашивал строго. Прежде всего, чтобы машина была на ходу, чтобы ездил на хорошей скорости, чтобы внешний вид соответствовал. И еще немало требовал всякого-разного. Но зато подчиненных в обиду не давал, а когда все в порядке, разрешал им спать, сколько влезет. Они где-то кожаные курточки добыли, так разрешил носить. Для форса. Только чтобы погоны пришили. Пусть все видят, что из кречетовского автобата. Кожаное и меньше пачкается. С кормежкой ребята соображали сами. Продукты тоже перевозить приходилось. Кречетов не поощрял. Но глаза на это закрывал. А об оружии позаботился. Всех автоматами снабдил. У них раньше карабины были. Солдаты смотрели на него, как на бога. Только что не молились.

Стал кречетовский автобат лучшим в корпусе. Начальство подумало-подумало и решило, что хоть и неудобный командир Кречетов, зато дело при нем идет хорошо. Тем более что, были и другие автобаты. Дали ему еще одну звездочку на погоны и оставили командовать.

Когда оказалось, что надо закрыть дыру в поредевших порядках корпуса и без пехоты там не обойтись, вспомнили про Кречетова. Собрали ему, где смогли человек сорок. Механиков из полевой ремонтной мастерской, кое-кого из связистов и солдат охраны штаба, танкистов, что остались без танков. Человек десять своих водителей, оставшихся без машин, Кречетов сам привел. Из всего этого разношерстного народа старший лейтенант за четыре часа должен был сколотить боевое подразделение, получить боеприпасы и занять выделенный ему участок на передовой.

Свои водители выполняли приказы командира мгновенно. Штабные тоже были наслышаны о старшем лейтенанте. Механики, люди в основном пожилые, оказались народом медлительным, но дисциплинированным. Только танкисты неохотно выслушивали его приказы и не торопились их выполнять. Чувствовали они себя, хоть и остались без боевых машин, танкистами, и этот старший лейтенант со своими пехотными порядками был им не указ.

Кречетов не стал при всех подрывать их авторитет и унижать их танкистскую гордость. Он отвел парней в сторонку и там поговорил. О чем шел разговор, никто посторонний не узнал. У старшего лейтенанта спросить не решались, а танкисты помалкивали. Но после этого разговора стали они на редкость расторопными и выполняли каждое распоряжение командира беспрекословно.

Кречетов разбил свое воинство на четыре отделения и назначил командиров. Потом объявил своему отряду, кто они есть на данный текущий момент и что им крупно повезло, потому что скоро окажутся в нормальных боевых условиях. После боя каждый сумеет вернуться в свое подразделение. С чувством выполненного долга.