Но лишь в безбрежности обитает высшая истина, бескрайняя, неопределимая как Бог, и лучше ей погибнуть в этой стонущей бесконечности, чем быть бесславно брошенной в укрытие, даже если там безопасно! Похож на червя тот, ох! кто трусливо ползёт на землю! Тысяча чертей! Неужели тщетна вся эта агония?

Лишь в безбрежности обитает высшая истина. Это мгновенно прогнало мой сон, и не позже чем через пять часов я осознал, что успешно саботировал то, что и так было ясно как божий день.

Взять с собой Кертиса было решением последней минуты. Не выспавшись, я не мог нормально функционировать, и я подумал, что будет лучше, если рядом со мной будет кто-то более бдительный, чтобы охранять меня от попадания под неметафорический автобус.

По дороге нам попалось на глаза рекламное объявление о фильме "Звёздные войны", и Кертис заговорил о газете, которую он делал в колледже для урока английского, на тему "Путь героя", в описании Джозефа Кэмпбелла. В газете он опирался на первый фильм "Звёздных войн", используя Люка Скайуокера для иллюстрации ключевых моментов в развитии героя. Для Кертиса это было интересной темой, и было интересно его слушать. Но он закончил говорить раньше, чем, мне показалось, должен был бы.

– И это всё? – спросил я.

– Что вы имеете в виду? А что ещё?

– Какое место это занимает в жизни? Почему это важно? Что это значит?

Похоже, он не понял, о чём я спрашивал.

– Как это перевести в реальную жизнь? Какую ценность имеет понимание Пути Героя для тебя и меня?

– Ах, да, – сказал он, кивая. – Нет.

– Нет?

– Об этом мы не думали.

Я тоже кивнул, сделав вид, что понял, размышляя, был ли затуманенный ум причиной моего непонимания, но подозревая, что дело не в нём.

***

Встреча с Марком была третей и последней сегодня. Кертис был там, где хотел бы быть и я – на другой стороне улицы в греческом ресторане, уплетал, наверное, что-нибудь из тушёной баранины. Я не только не отдыхал, я ещё и голоден. За весь день я не съел ничего, кроме пол-пакета лимонных печений.

Я сел на указанный Марком стул и стал разглядывать картины и сертификаты на стене за его столом. Каллиграфически написанная цитата Руми, очень искусно исполненная и дорого обрамлённая, стояла на самом виду на его письменном столе, чтобы тот, кто сидит на стуле, где сидел сейчас я, мог легко прочесть:

За пределами наших представлений о правильных и неправильных поступках есть пространство. Я встречу тебя там.

– Руми –

Я прочёл её несколько раз, каждый раз пытаясь рассмотреть под разными углами, пытаясь понять, зачем она стоит у него на столе, словно это его личное обращение к посетителю – что он встретит его в этом загадочном пространстве. Я слишком устал, чтобы думать, но дурацкая штука уставилась прямо на меня. Я прочёл её через призму своих взглядов, и всё равно ничего не понял. Что, Марк думает, это значит, подумал я. Может, для него это что-то вроде идеала или трюизма? Провозглашение любви и сострадания? Я разговаривал с ним. Я видел книги, которые он выставлял напоказ, чтобы люди знали, что они ему нравятся. Я достаточно хорошо представляю, где он сейчас находится в духовной местности, и я знаю точно, как он прогрессирует. Чего я не знаю, так это того, что он думает о значении цитаты Руми. Это как повесить на стену красивую китайскую каллиграфию, не зная, что там написано "Все белые люди козлы". Но Марк, вроде бы, говорит по-английски. Может, это подарок Колмана Баркса? Другого объяснения придумать я не смог.

***

После всех любезностей – как чудесна моя книга, и как все в офисе отбирают её друг у друга – мы уселись вокруг стола для совещаний, каждый вооружён блокнотом, ручкой, бутылкой воды и другими различными видами снаряжения для удобства и производительности. Марк сидел во главе стола с Меган по правую руку. Джанет и я сидели напротив друг друга где-то посредине. Розалин, исполнительный ассистент Марка, сидела в конце стола с календарём, ежедневником, блокнотом, и номером журнала "Радио-ТВ Интервью", развёрнутым перед ней.

Все, кроме меня, знали, зачем они здесь. Эти люди занимаются раскручиванием авторов – обзоры, ток-шоу, радио интервью, статьи и так далее. Мы здесь для того, чтобы подготовить меня к блиц радио интервью, которое просто супер, сказали они мне, потому что я могу давать его, сидя за кухонным столом в одних трусах. Марк и его люди знают, зачем они здесь, но они ещё не в курсе, что их усилия не будут вознаграждены, даже если меня обо всём и предупредили бы заранее. Как ни заманчива перспектива давать радио интервью, сидя за кухонным столом в одних трусах, видимая цель этой встречи – я рекламирую свою книгу – не будет достигнута. Так зачем я здесь отнимаю у людей время?

Я здесь, чтобы выяснить истинную цель – ту, которая позади видимой. Я не делаю ничего, основываясь на том, что видимо, но на тенденциях и течениях. Меня попросили о встрече, это совпало с другими планами, очевидно, стоило это сделать по какой-то причине, хотя ещё и не установленной. Что это за причина? Кто знает. Увидим. Или нет.

***

– Некоторые из вопросов задали люди из нашей конторы, – сказала Джанет. – Большинство я нашла в интернете. Я просто прошлась по сайтам духовных новостей и поискала примеры таких вопросов, которые могли бы задать предположительно просветлённому учителю. Я буду всё записывать, и, если никто не против, чтобы приступить к делу, давайте сконцентрируемся и настроимся на процесс. Мы не ставим вам определённых рамок, но было бы лучше, если бы вы могли изложить небольшой репертуар ясных ответов и несколько контрольных техник. Мы предоставляем радиостанциям фактические записи и предлагаемые вопросы, которыми ведущие любят руководствоваться, но темы могут довольно далеко выйти за пределы этого, особенно, если будут входящие звонки. Ваша способность направлять вопросы в знакомую вам территорию определит, будут ли ваши слова чёткими и понятными или расплывчатыми и искажёнными. Всё понятно?

– Вроде, всё нормально.

– Окей. О вступлении, атмосфере и тому подобном мы позаботимся позже. Сейчас мы просто хотим задать различные вопросы, и посмотреть, что из этого выйдет. Готовы?

– Готов.

– Окей. Вопрос номер один. Возможно ли испытывать переживание, не зная, кто его испытывает?

Она подняла глаза от своих заметок в ожидании моего ответа. Я тупо уставился на неё. За тупым выражением моего лица копошились тупые мозги в попытках понять смысл только что сказанного. После нескольких секунд усердных размышлений, я смог членораздельно произнести следующее:

– А?

– Простите?

– Э, мне кажется, я не понял вопроса.

– Возможно ли испытывать переживание…

– Скажите это по-другому, пожалуйста.

– Вы не можете просить ведущего или звонящего о …

– Я понимаю. Простите. Я не знаю, что делать с этим вопросом.

– Мне повторить?

– Я слышал слова, я просто не уловил значение или намерение вопроса. Можно его перефразировать?

– Именно это мы и пытаемся обнаружить, – сказала она, – вот такие затыки. Мы надеемся, что сможем показать вам, что вопрос, который кажется вам не относящимся к теме, можно просто мягко перевести назад в область вашего вѐдения. Это просто так не случится. Вы должны попрактиковаться. Вот зачем мы здесь.

– Окей, полагаю, это то же самое, что сказать "Можно ли задать вопрос, не зная, кто задаёт вопрос?" Верно?

Джанет неуверенно кивнула.

– Вопрос можно сократить до "Можно ли быть, не зная, что ты есть?" или "Можно ли делать, не зная, кто делает?". Это либо белиберда, либо шутка, вам не кажется?

– Хм, не знаю, – сказала она. – Но вы не можете сказать так тому, кто будет звонить.

Я посмотрел на Марка, он лишь пожал плечами.

– Окей, – сказал я, – для меня это звучит так: кто-то спрашивает, возможно ли существовать, не зная своей истинной природы. Изначальная форма вопроса придаёт ему видимость нормального вопроса, а то, как я его перефразировал, делает его довольно нелепым, но по существу вопрос именно об этом. "Могу ли я не знать свою истинную природу?" Довольно трудно ответить на такой вопрос, чтобы не создать впечатления, что ты подшучиваешь над вопрошающим. Нельзя ли перейти к следующему вопросу?