Девочки в самых лучших нарядах спели песню, прославляющую хлеб. Стихи не отличались высокой художественностью, хор малость фальшивил, но публика была настроена на редкость снисходительно.

Кто-то придвинулся ко мне. Это был Кимир. Он прошептал мне на ухо:

— Ты такое не видал?

— Никогда.

— Я так и думал. Сейчас будет в честь плодородия…

Он не договорил, а я додумал про себя, что именно может быть. Но мои мысли были неправильными.

Двое парней держали сноп на вытянутых руках. Из толпы вышел третий, оторвал два колоска, один сунул себе за ухо а второй оставил в руке. С этим он подошел к смуглой девице в третьем ряду, вытащил ее за руку, воткнул колосок ей в волосы и со вкусом поцеловал (девушку а не колосок). После чего сменил одного из держателей снопа.

Кимир снова принялся нашептывать:

— Обычай. В этот день любой мужчина может поцеловать любую женщину, а та не вправе отказать. Молодежь обычно начинает, потом остальные. Колоски, они означают…

Я так и не услышал окончания фразы. Шахур присоединил колосок к замысловатой прическе Намиры. На мой взгляд, она была отнюдь не против поцелуя и даже несколько его растянула. Все это сопровождалось восхищенно-уважительным: "О-о-о-о!"

Кимир снова пустился в пояснения:

— Больше трех колосков в волосах можно, но считается не вполне приличным. Иногда парни все же нарушают…

Традиции и обычаи — большая сила. Молодых ребят сменили мужчины постарше. Я с некоторым удивлением отметил, что собственных жен мужья большей частью не целуют. Но мое удивление мгновенно подросло, когда я заметил, что бакалавр Харир решительно подошел к моей Иришке, впихнул ей колосок в область темечка и поцеловал.

Наступила несколько нервная тишина. Ее прорезал голосишко Чука:

— Мама, мама, це` уй `сех!

Собрание грохнуло. Смеялись даже переселенцы с острова Стархат, которые понимали далеко не все. Держатели снопа хохотали так, что за малым его не уронили.

Хохот еще не стих, когда подумалось, что дойдет и до меня очередь. А ведь дело может стать политическим. Что предпринять?

Мой черед еще не настал, когда в голову пришла очередная гениальная мысль. Мне сделали знак выходить. Я сунул один колосок себе за ухо, взял второй.

Ната по малорослости стояла в первом ряду. Я подошел к ней, поднял в воздух, осторожно вставил колосок в беленькие волосики и чмокнул свою любимицу в щечку. По реакции собрания стало понятно: угадал.

Совершенно уверен, что девчоночий восторженный визг распугал всех смилодонов в радиусе километра.

А потом пришлось выставить энную часть наличных запасов крепкой выпивки. Вина не было, да и быть не могло. Виноградник только-только насадили; он не мог дать урожай так быстро, а если бы и дал — вино созреть не успевало. Однако пиво оказалось на месте в количестве (по моим прикидкам) двух литров на лицо, не считая норок и собак.

После этого, как я и ожидал, начались танцы. Из ниоткуда появилась местная гитара. Шахур перехватил инструмент и заиграл вальс. Мы с Иришкой (Чука взяли на себя Илора с Натой) показали пример. Моя милая просто купалась во всеобщем восхищении. Краем мозга я отметил, что такие эмоции ей выпадали нечасто (если вообще выпадали). Шахура заставили бисировать. На сей раз на площадку вошли аж три пары. Судя по результату, все отличались способностями.

Когда из гитары в соединении со свирелью послышалась некая смесь чардаша и гопака, Иришка показала глазами на несколько перевозбужденного, хотя и уставшего сына. Я молча согласился, и мы улизнули.

(другая сцена, которую я видеть никак не мог)

У Сарата были лишь две руки. И он горько сожалел об отсутствии третьей, поскольку упомянутые две были очень заняты. Дети всенепременно желали быть поднятыми на воздух. В результате обнять супругу было нечем.

Эту несправедливость судьбы он исправил через пару минут, опустив мелких на пол и подхватив Моану на руки. Та повела себя, как добропорядочная замужняя женщина, а именно: как только ее прекратили тискать, целовать и подбрасывать (без всякой магии!) в воздух, распорядилась насчет ужина.

И только после того, как вкусная еда была съедена, а разболтавшиеся дети утихомирены и уложены спать, начался вечер рассказов, баек и отчетов. И вручение предметов, само собой.

— Ты глянь, что я привез!

— Рубин? Какой хороший цвет! И сапфиры тоже превосходны.

— А это для тебя лично.

— Выходит, там и изумруды есть?

— Вот и не угадала! Все это кварц.

Моана изменилась в лице. Пяток секунд она вперялась взглядом в кристаллы. Любой маг с уверенностью заявил бы, что высокопочтенная прокачивает потоки. И лишь хорошо знающий собственную жену Сарат понимал: магия тут ни при чем, идет логический анализ. Наконец, женщина заговорила сухим и напряженным голосом:

— Я никогда не слышала, чтобы существовали красные кварцы. Возможно, во мне говорит невежество.

Умный доктор магии промолчал.

— Я всегда думала, что синий кварц не представляет собой никакой магической ценности. Впрочем, и он в стороне от моих интересов.

Ни звука в ответ.

— Гарантирую: никогда не встречала и даже не слыхала о зеленом кварце такого оттенка. Вот это уже МОЯ специальность. И мне подобные сюрпризы не очень нравятся.

Очень малая пауза.

— Нет, не так. Они мне очень не нравятся.

Сарат счел нужным высказаться конструктивно:

— Милая, поясни свою мысль.

Ответ последовал все в том же бесстрастном и жестком тоне:

— На столе лежат кристаллы, которых в Маэре никто и никогда не видел, хотя кварц отнюдь не является редкостью… Во всем мире законы природы одинаковые. В случайности я не верю. Вывод: командир научился создавать кристаллы такого рода искусственно, в том числе придавать кварцу цвет по своему желанию. Как? Не имею понятия. Да и не важно это. Как только Академия придет к такому же выводу (а там сидят не дураки), она сочтет это сильнейшим ударом по стабильности. В результате война станет неизбежной.

Несмотря на интонации в голосе жены, муж сохранял полное благодушие:

— Мы с Професом тоже подумали, что ты умница. Кроме того…

Лицо доктора магии приобрело истинно докторскую значительность.

— … я лично полагаю тебя еще и красавицей…

Моана не смогла удержаться от легкой улыбки.

— …вследствие чего командир велел передать тебе это письмо. Я его не читал.

Госпожа кандидат в академики сломала печать. Со стороны могло показаться, что она лишь проглядывает бумагу по диагонали. Сарат был уверен в обратном, поскольку всецело доверял и цепкости памяти, и внимательности супруги.

— Похоже, мне надо переговорить с Тофаром. Ну, а тебе он что сказал?

— Велел подтолкнуть Академию к использованию "Вихря Рухима".

— И у тебя есть план?

— У нас с ним появился план. Надо делать вот что…

Собеседница выслушала внимательно. Реакция на сообщение была парадоксальной:

— У меня другое поручение. Командир мне предоставил несколько вариантов на мое усмотрение. Нет, надо их хорошенько разобрать. На завтра встречу с Тофаром назначать не буду. Да и твой план… ты ничего такого не подумай, он хорош, но я подумала, что его можно еще немного улучшить. Пожалуй, денек-другой тоже может потерпеть.

— Чуть было не забыл. Есть еще одно срочное дело…

— Ай! Пусти меня, негодяй!

Смысл последующих действий Моаны вопиющим образом противоречил смыслу этих слов.

Объяснения по поводу лент мне дала Иринка на следующее утро.

— Ты прав, они дорогие. Но их вынимают из сундука лишь по праздникам, да и то ненадолго. Сам понимаешь, в деревнях не носят ленты этих цветов, поэтому даже маги смотрят на на подобное украшение праздничного снопа сквозь пальцы.