Ну, девочка, вставай. Не плачь, они ушли. Не бойся, ничего не бойся я с тобой. Кто я? Некрос. Всё хорошо, теперь всё будет хорошо. Не плачь и ничего не бойся. Где ты живёшь? Где? Так далеко. Это ж чуть ли не пол города! Жаль, рейд накрылся. Нет, нет. Я тебя не брошу. Ну, чего ты? Не плачь. Скоро ты будешь дома. Хочешь, понесу тебя на руках? Нет? Ну всё, перестань лить слёзы. Пойдём, никто тебя ни обидит, пока я с тобой…

Имел ли я право убить этих двоих? Сколько боли в глазах этой девочки, совсем ещё молоденькой. А если бы я не успел? Стоила ли её боль двух жизней? Да. Стоила. Такие как те двое – животные, дикие не ведающие жалости звери, порочащие человеческий род.

Имел ли я право судить их? Да, ведь я ХРАНИТЕЛЬ.”

1 октября 2006 года.

“ Книга Судеб ”

Судьба Пятая.

(Грошев Н. Г.)

Таможня.

Я смотрю на руки. Свои руки. Но я знаю, они мне не принадлежат. И где я? Как я мог оказаться в трюме? Мерный чуть хрипловатый голос двигателей транспортного звездолёта, такой знакомый, только подтверждает мои мысли. Так они звучат здесь – в грузовом отсеке. Так я их слышу сейчас, глядя на мир сквозь частую металлическую решётку. Почему я здесь? Как мог работник таможенной службы контроля оказаться в прочной клетке, предназначенной для перевозки особенно крупных и потенциально опасных животных? Я отвечу на этот вопрос: одному богу известно. Отвечу самому себе, потому что больше ни кому не могу ответить. Я больше не совсем тот, кем был: моё тело, теперь я не узнаю его, ибо это тело ни когда не принадлежало мне. Эти руки, всё, что я могу видеть – одно из тех существ которых, я призван был охранять и оберегать. Как подобное могло произойти, и вообще могло иметь место в природе? Не знаю. Такого ответа я дать не смогу. Мне страшно. Что-то ужасно не правильное в этом. В том, что случилось со мной. Может это наказание? Высших каких-то сил? Но тогда за что? Я много лет отдал своей службе, очень много. Нажил немало врагов и ещё больше друзей. Я никогда не изменял жене, не бил её, не брал взяток, ни разу не взял чужого, ни кого не убивал, даже матом ругался редко…

Но что тогда случилось со мной? Как, почему и за что? Кто ответит на этот вопрос? Кажется, ответ мне придётся искать самому. Интересно где мне его искать, этот самый ответ. Может в памяти? Можно попробовать. Ох, как трудно вспоминать. И думать трудно. Впрочем, чего ещё ожидать: это тело, волею неизвестно кого или чего, ставшее моим, к умственным делам не слишком приспособлено. Скорее наоборот. Как выразился однажды Роки, мой родной брат: машина для убийства, по прихоти природы превратившаяся в степную корову, жвачная скотина, от природы вооружённая лучше любого танка…

Да, что там я собирался сделать? Покопаться в памяти. Как есть хочется. Смотрю по сторонам. Сделать это здесь не слишком-то легко, клетка тесная. В самом углу лежит груда всевозможных фруктов и зелени. Ну да, моё новое тело в еде отдаёт предпочтение именно фруктам. Почему-то желудок мгновенно скрутило приступом тошноты. Странно, очень странно: мне хочется мяса. Много мяса. Сочного красного мяса, лучше, если оно будет только что вырванным из тела моей жертвы и обильно сочащееся кровью. Густой алой кровью. Что за дела? Моё тело, эта огромная туша не ест мяса. Вообще не ест! А может, биологи и другие разнокалиберные исследователи ошиблись? Может, в действительности контрабандисты, сами того не ведая, уже много лет незаконно ввозят на Землю самых страшных хищников, каких только знает весь изведанный космос? Нет, сомнительно. Иначе уже давно кто-нибудь из них напал бы на человека, но уже два десятилетия не отмечено ни одного подобного случая. Наоборот отмечено множество случаев издевательства людей над этими огромными и в общем-то милыми безобидными животными. Забавно и в то же время ужасно: эти монстры, способные ударом лапы пробить три дюйма сверхпрочного металлопласта, использующегося для обшивки корпуса кораблей, за свою поразительную прочность, жалобно скулят и пытаются спрятаться убежать, когда их пинает человек. Маленькая мошка рядом с ним, этим внешне монстром, а на деле трусливым зайцем…

Нет, моё желание не имеет ничего общего с этим телом. Надо вспомнить: может, я ещё смогу вернуться в своё собственное тело? Если оно, конечно, существует ещё в природе. Надо порыться в памяти. Господи, как же хочется мяса!!! Я чувствую как при одном этом слове, с толстых, почти человеческих губ крупными каплями падает вязкая слюна. Это аномально. Этого просто не может быть! Но имеет место быть. Похоже, над этим добрым от природы телом, начинает возобладать ЧЕЛОВЕК. Именно человек, самое злобное и кровожадное существо из всех, что встречаются в известной вселенной. Разве что красные муравьи с Капуи, но у тех ничего кроме инстинктов и желудка. Мы же разумны. Да, видимо я прав. Сейчас, в этом не разумном теле, мой человеческий разум. И он, наконец, освободился от всех условностей цивилизации. Кое-что осталось, но я чувствую как всё это, весь искусственный налёт цивилизации вымывается из моего сознания. Чужеродная сущность, тело, приспособленное природой для сражений, плюс человеческая кровожадность и разум. Мне страшно. Что-то ужасное происходит со мной, что-то много страшнее чем потеря моего настоящего тела. Мне хочется убивать, вся моя сущность рвётся к этому, человеческая сущность. Кажется, это огромное тело разбудило до поры до времени дремлющее в каждом человеке зло. Жажду убивать. Сначала что бы набить брюхо, защититься, отвоевать новое жизненное пространство, потом просто от скуки. Ради удовольствия…

С огромным трудом мне удаётся взять себя в руки и сосредоточиться на задуманном. Хорошо, что я здесь совсем один – такому ценному грузу полагалась отдельная грузовая шахта, - иначе шум создаваемый разным зверьём, перевозящимся в трюмах контрабандистов, свёл бы меня с ума. Он мог бы, вполне мог бы, дать волю тому, что бушевало сейчас в моей и не моей голове. И что тогда будет? Даже думать не хочу об этом…

Надо вспомнить. Хорошо, начнём с самого начала. Кто я? Хм, уже трудно. Вместо имени перед глазами сочный бифштекс. Сырой, в лужице крови. Вкуснотища! Ничего человеческого не остаётся, а может наоборот? Может, как раз смыло всё искусственное и теперь я самый настоящий человек, без всяких искусственных причиндалов? Голая сущность человека, та с которой он в глубокой древности, истреблял последних мамонтов, собратьев, другое зверьё – чтобы не завернуться с голода? Или просто оттого, что та или иная скотина резала взгляд своим непривычным видом. Ну, или от скуки. Чем не мотив что бы перерезать глотку ближнему своему? Хороший мотив. Даже очень. Перерезать глотку и сожрать сердце, захлёбываясь собственной слюной. Да что же это такое? Мне уже не только страшно – я испытываю ужас, животный ужас. Надо успокоиться и вспомнить своё имя, вернуть себе частичку цивилизации. Может, поможет. Как же меня зовут? Я работник таможенной службы… А что такое таможенная служба? Закрываю глаза, мне плохо, пару минут назад я знал, что это такое, а теперь не могу вспомнить. Только название. Как трудно сосредоточиться. Я вспоминаю, пытаюсь. Я раньше боролся за жизни и свободу тех, в чьём теле меня угораздило оказаться. Не позволял их увозить – откуда увозить? – и привозить. Куда привозить-то? На планету. Землю. Точно, Землю! И зовут…, зовут меня Артём!!! Артём и как-то ещё, наверное. Тут я немного сомневаюсь: зачем мне два имени? Может, так было принято там, где я жил раньше? Кажется, да. А где я жил? Не могу вспомнить. Стоп. Ну почему память выкидывает со мной такое? Там, дома, кто-то остался. Кто-то кто был мне очень дорог. Самка, у меня была самка. Красивая здоровая, сильная и умная… Самка?! Нет. Же… Жер… Женщина. Моя женщина, любимая… По складкам щёк текут слёзы. Я скучаю по ней, очень скучаю. И не могу вспомнить, как она выглядит! Это невыносимо. Помню только одно: она другая, она такая, каким когда-то был я. Она человек, а я теперь… Антропоид. Нет, конечно, их называют не так: учёная братия. Антропоидами, в честь давно вымерших на Земле человекоподобных обезьян, их прозвали работники таможни. Они и вправду очень похожи. Разве что настоящий антропоид здорово уступал этим в физической силе и размерах клыков. За то в кровожадности ушёл на много световых лет вперёд… Забавно, я совершенно точно знал, что такое световой год – теперь не помню. Собственно, что такое год я тоже забыл. Перед глазами мелькают сотни странных образов: большие здания – там живут и работают люди, это я ещё помнил. Огромная площадь, сплошь заставленная гигантскими серыми каплями. Что это я не помнил, но они летали. Вверх и вниз, все в огне. Наверное, какие-то чудовища. Я тихо рычу, непреодолимо хочется сразиться с ними, разорвать на части, прогнать их и занять их территорию. Что-то говорит мне, что с ними мне не совладать и это только прибавляет ярости. Я уже не могу сдерживать себя. Остатки разума медленно стекают в бездну кровавой ярости. Нет, я не схожу с ума. Просто теперь я настоящий человек, без глупых ограничений придуманных им для самого себя и старательно, на протяжении веков вбиваемых в головы молодых. Не помню. Что меня ограничивало раньше? Почему я боролся с…, э-э-э, с контрабадисами, задерживая их и передавая кому-то, кто закрывал их. Да, закрывал, в такие же клетки из странного твёрдого дерева. Интересно где растут такие деревья? Что-то из прошлого говорит, что такие деревья ни где не растут, их делают. И вообще это даже не деревья. А что тогда? Не всё ли равно. Важно другое: почему он отдавал кому-то им же пойманных? Почему он отдавал своё?! Почему он отказывал себе в удовольствии разорвать их на части, вонзить клыки в их шеи и напиться тёплой горячей крови своих врагов? У него тогда не было клыков… Размазня! Кричу я на себя самого. Врагов нельзя отдавать – они могут вернуться и отомстить, врагов надо убывать. Если ты достаточно силён, для этого. Если нет, значит, они убьют тебя! Милосердие. Слабо ворчит кусочек моей души. Какое милосердие? Слабость, трусость – вот истинное имя милосердия. Почему-то такие длинные мысли стали тяжело проходить через мой разум…