И что может издавать такой страшный звук? Не смотря на ужас, ему хотелось знать кто или что так страшно вжихает. Может это чудовище, а может что-то другое. Нет, наверняка какой-нибудь страшный монстр из сказок!

Очень скоро любопытство одержало верх над страхом и мальчик отбросив одеяло встал обеими ногами на холодный пол. Он был гораздо холоднее чем обычно по утрам, но за то ужасный звук больше не казался таким уж ужасным. Дима почти уже не боялся: подумаешь звук! Но наигранной его смелости хватило очень не надолго.

Застыв на пороге своей комнаты, мальчик ощутил такой страх, какого ему испытывать не приходилось ещё ни разу. Всего в пяти его детских шагах, располагался дверной проём в комнату мамы, дверь была широко распахнута, и… Ужасный звук шёл именно оттуда!!!

Вжих-Вжих ещё громче раздалось оттуда. Ноги мальчика предательски подогнулись. На глаза вот-вот готовы были навернуться слёзы. Вот значит в чём дело! То страшное чудовище, что издавало ужасный звук пришло вовсе не за ним. Ему нужна была его мама!

Дрожа словно осиновый лист, Дима сделал шаг вперёд, ещё один, затем ещё. По стеночке и как можно тише. Он так боялся выдать себя хоть звуком, хоть вздохом. Кто знает, что там в маминой комнате за существо. Может она сейчас, как и он всего минуту назад, прячется под одеялом не в силах слушать ужасный звук и видеть того, кто издаёт этот звук.

Дима, наконец, преодолел эти пять шагов, показавшихся ему целой сотней. Прижавшись к косяку, он слушал и боялся. Ему хотелось заглянуть в мамину комнату, но он не мог преодолеть сковавшего его ужаса и странного оцепенения, что наводил этот леденящий душу звук. Наконец ужасный звук стих до шёпота и вскоре исчез совсем. Собрав волю в кулак, Дима решился на отчаянный шаг и с решимостью солдата идущего в атаку заглянул в мамину комнату. Правда, всего одним глазком – очень уж страшным был звук идущий из комнаты.

Комната была маленькой и даже из такого положения Дима смог одним взглядом оглядеть её всю. Но что за ужас ждал его там! Под одеялом мамы не было. Одеяло вообще лежало на полу. Но не это было самым страшным: мамы в комнате вообще не было. Дима побелел как полотно. За то кто-то был в кресле, перед маминым специальным столиком с большим зеркалом (у неё там всегда стояло много-много разных красивых бутылочек). Этот кто-то не мог быть мамой, он был в этом уверен, хотя кто-то сидел к нему спиной и из своего положения он не мог видеть отраженного в зеркале лица. У него были тёмные с КРАСНОВАТЫМ отливом волосы, до плеч! У мамы волосы были длиннее и чернильно-чёрные.

Диме стало по-настоящему страшно и совсем-совсем одиноко. Захотелось плакать. Где же мама – собрался было закричать Дима, но голос отказывался ему служить.

И вот кто-то в кресле повернулся к нему! В полумраке комнаты Дима не смог разглядеть его достаточно хорошо, да ещё навернувшиеся на глаза слёзы, но того, что явилось его взгляду, было более чем достаточно.

Ужасный монстр сидел в кресле, и смотрел на него, поблёскивая глазами! Бумажно-белая кожа с розоватыми и синими пятнами на лице, ярко-красные большущие губы, казалось сами по себе светящиеся во тьме, длиннущие ресницы, словно жалюзи (он видел эту штуку у бабушки дома) заслоняющие глаза и руки… Тонкие белые пальцы с длинными кроваво-красными ногтями! И эти руки тянулись к нему!!! Всё ясно: этот монстр сожрал его маму, а теперь хочет сожрать и его! Если б он мог, то закричал бы, но горло сжало будто тисками. За то ногам вернулись силы. Что было сил Дима припустил к себе в комнату и нырнув под одеяло плотно завернулся в него. Там он тихо заплакал, понимая, что уже никогда не увидит свою маму. Он плакал тихо – может ужасный монстр не заметит его под одеялом и уйдёт? Не станет его есть, как маму?!....

Ужасный монстр, недоуменно пожав плечами, снова повернулся к зеркалу.

«Так-так – критически оглядывая себя, думал монстр. – Вроде хорошо. Хм, не слишком ли белил? Пожалуй, если чуть добавить здесь и убрать здесь… Да вот так-то лучше. С ресницами, пожалуй, перебор. Но раз уж своих не уродилось… В общем даже очень ничего. – Монстр, закончив осмотр лица, внимательно пригляделся к ногтям. – Да уж. Надо же было так! И не заметила такой гадости с ногтями!!! Что ж лак придётся накладывать снова. Но цвет подобрала! Загляденье. И ногти кажутся длиннее. Так. Вроде всё. Хотя… Вот на этом пальце надо бы подровнять. Совсем чуть-чуть. А потом опять займёмся лаком…, куда это я пилочку задевала? Ах, вот она… Чего это интересно Димка разбегался? Обычно по утрам из пушки не разбудишь…»

И снова полумрак страшного дома разорвал то возрастающий, то затухающий ужасный звук: ВЖИХ-ВЖИХ, ВЖИХ-ВЖИХ…………

Июль 2006 года.

“ Книга Судеб ”

Судьба Четвёртая.

(Грошев Н. Г.)

Хранитель.

“Мокрый асфальт. Странно он выглядит. Особенно сейчас – ночью. Будто ртуть разлили. Или слёзы. Да. Слёзы всего этого мира. Когда идёшь, вот так по мокрому асфальту, сразу после дождя, много странных мыслей лезет в голову. И холодный мёртвый лунный свет только усугубляет это.

Холодно сегодня. Надо застегнуть замок. И воротник поднять. Да, так гораздо лучше. Снова иду, мерно печатая шаг. Словно машина. И смотрю на бездушный металл асфальта. Он и вправду похож на металл. Такой же бездушный как я. Как Совет. Как все люди вокруг. Они шагают по нему. Куда-то спешат. По своим архиважным делам, смешным непонятным делам и тихо проклинают нас. Да наверное, не только нас, всех вокруг. Они ненавидят нас, ненавидят других, себя и весь тот мир, в котором живут. Им просто необходимо ненавидеть кого-то или что-то. Иначе им просто станет скучно жить. А нам всё равно. Мы живём тем, что делаем и для того, что делаем. Таков наш путь, ибо кроме нас никто не может…

Глупо. Зачем я думаю об этом? Я всё давно для себя решил. Ещё в дни своей юности, в дни учёбы длиною во всю мою жизнь. Мы нужны им, пускай они сами не понимают нашей значимости для них же, и нашу жизнь. Хотя, они, пожалуй, и самих себя-то с трудом понимают. А нас побаиваются и ненавидят. Наверное, будь я таким как они, тоже боялся бы нас…

На что похожа луна? На себя саму. Или маленькую землю, только мёртвую. Уничтоженную людской алчностью и ненавистью. Откуда в них столько ненависти? И алчность. Для меня это тайна, неподдающаяся разгадке. Я никогда не питал такого чувства – не знаю что это такое и соответственно не понимаю. А может и мне присуще сие чувство? Вдруг, я уже познал его, но не смог понять, что именно коснулось моего разума и духа? Может быть…

Так. Передохнём. Правда, отдых мне совсем ни к чему. Пешая прогулка на несколько десятков километров – я даже усталости не почувствую. Если пробегу их на одном дыхании, малость запыхаюсь и только. Забавно. Стоит только захотеть и любой из нас легко заткнёт за пояс всех именитых Олимпийских чемпионов. Это не запрещено. Мы вольны в выборе своего пути. Но ни кто не хочет. Зачем? Откровенно не понимаю радости этих чемпионов. Их надутой важности. Какой прок в том, что бы стать лучшим? Завоевать медальку и повесить её дома на гвоздь, а потом, гордо подняв голову показывать её друзьям и знакомым. Хотя тут, наверное, не только гордыня. Медаль лишь атрибут, главное здесь деньги… Деньги. Они правят этим миром, этими людьми. Даже нам они нужны, просто что бы жить. Жить среди волков. А кто мы среди этих волков? Судьи.

Вот ты луна, мёртвая задолго до рождения первого человека, можешь понять его маниакальную страсть к деньгам? И я не могу. Зачем тебе больше чем тебе действительно нужно? Не знаю, никогда, наверное, не пойму. Никого из нас не заботят такие мелочи и излишества. Интересно почему? Впрочем, хорошо, что не заботят и не зачем задаваться вопросом почему…

Налево. Ну вот, как обычно. Ни одного целого фонаря. Даже в окнах света нет. Собственно в такое время редко увидишь в окнах свет. И людей нет. Пусто. Даже лучше. Почему они стали так раздражать меня? Ведь раньше такого не было. Может это как-то связано с возрастом? Где-то я про это читал… Нет, не могу припомнить. Странно, почему нам так сложно вспоминать такие простые вещи? Поразительно, но другие люди помнят. Некоторые запоминают так много всякой чепухи. Может в этом ответ? Они это чепухой не считают. Кстати, о чепухе и забывчивости: сколько мне лет? Хороший вопрос, но ответа у меня нет. Всё время забываю, как и все. Но только я один, каждый раз забыв, спрашиваю снова. У Старшего. А он неизменно находит нужные бумаги и даёт ответ. И всегда спокойно вежливо. Хотя последнее время в его спокойствие вкладывается элемент не сдержанности. Последний раз он даже скрипнул зубами, кажется. Завтра спрошу вновь, как только встанет солнце и окончится мой рейд. Забавно это - рейд. Не смена не дежурство, а именно рейд. Хотя как это ещё назвать? Рейд самое подходящее слово…