— Ребята, это ведь из моего номера кричали. А я дверь запер, когда выходил…

Клипмейкер связывал простыни и занавески, проверяя узлы на разрыв. Лидия поглядывала на его работу и думала, что ни за какие коврижки не станет спускаться по такой как бы веревке с четвертого этажа. Пускай лучше убивают.

Валерка включил телевизор. По всем каналам был «снег», и он окончательно струхнул:

— Телестудию захватили… Все, ребята, давайте прощаться.

— Ты спой что-нибудь мужественное. Или напиши «Репортаж с петлей на шее». — Лешка отключил от компьютера электрический провод и, безжалостно отхватив карманным ножом вилку, вставил огрызок провода в антенное гнездо телевизора.

Появилась беззвучная прыгающая картинка: опять Красин с Караваевым. То поднимая, то опуская конец провода, Лешка нашел положение, в котором картинка была почетче, но звука так и не добился. Когда ролик закончился, на экране возникла дикторша; за спиной у нее была карта города, дикторша немо шевелила губами, а на карте начинали мигать красные точки. Лидия насчитала восемь — то ли это были взрывы, то ли вообще все выступления антошенковских боевиков. Показали отрывок из интервью Красина, тот, где он обещает не отдать город всякой сволочи и камера наезжает на его глаза. А потом беседа друга Андрюши с другом Сергеем закрутилась с самого начала.

— Молодец, — похвалил Красина Лешка, — использует шанс. Знаете, сколько дерут за эфир в последний день агитации? Двадцать пять тысяч новыми за минуту! А он бесплатно крутит — чрезвычайная обстановка.

Лидия прилегла на уехавший в прихожую диван. За дверью мягко топали и ржали парни в кроссовках, избившие Валерку. Топот как-то вдруг превратился в грохот, послышались отрывистые команды, бухнул выстрел, и минут через пять полной, пугающей тишины в дверь постучали.

— Лидия Васильевна! Лидия Васильевна, я от Красина, не бойтесь!

— Чем докажете? — вступил в переговоры Лешка.

— Пускай Лидия Васильевна подойдет, — ответил голос из-за двери, и когда Лидия откликнулась, тихо сказал: — Товарищ полковник велел передать: телефон Ивашникова отвечает!

— Коля! — закричала Лидия. Хотя сказано было непонятно, только про телефон, она сразу же вообразила Кольку, больного, перебинтованного, он лежит в постели у них дома и ждет ее звонка.

Диван отлетел от двери вместе с не успевшим вскочить Валеркой. Лидия не помнила, как его оттащила, — может, Лешка помогал, но скорее всего сама. Сдирая пальцы о рифленую головку замка, она отперла дверь и втащила стоявшего на пороге офицера в прихожую.

— Что с Ивашниковым? И что с отцом?!

Офицер пожал плечами:

— Я даже не знаю, кто такой Ивашников. Товарищ полковник велел передать вам: «Телефон Ивашникова отвечает» — и все. Профессор ждет на аэродроме. Вам лучше уехать.

В открытую дверь за спиной офицера были видны лежащие вдоль стены парни в спортивных костюмах. Мертвые, ужаснулась Лидия. Подошел верзила в камуфляже и закрывающей лицо черной шапочке-маске, пнул одного из «мертвых» ногой, и тот стал подниматься в позицию для обыска: руки на стену, ноги как можно шире.

По команде красинского офицера двое таких же верзил, похожих в своих масках на негров, подхватили отцовский кофр и Лидину сумку. Почему-то по лестнице, а не на лифте начали спускаться на первый этаж. За спинами у верзил болтались очень маленькие, похожие на игрушки автоматы. Лешка и Валерка со своими сумками пыхтели сзади.

В холле гостиницы валялась опрокинутая пальма, и целая шеренга людей в приличных костюмах стояла у стены. Густо несло перегаром; задержанные без особой злости переругивались с камуфлированными верзилами, а те для порядка тыкали их резиновыми дубинками.

Ступени у входа были засыпаны стеклами. Въехав двумя колесами на тротуар, стоял белый микроавтобус. Офицер сел рядом с водителем и положил на колени откуда-то взявшийся автомат.

— Погнали, — сказал он.

Водитель рванул по середине дороги, мигая фарами редким встречным машинам.

Пока Лидия сидела в номере с заклеенными стеклами, ей казалось, что в городе идет настоящая война. А на самом деле — ничего, никаких следов, если не считать выбитых стекол в гостинице. У Дворца городской администрации машина-эвакуатор с краном втаскивала к себе на платформу остов обгорелого «Москвича» в клочьях противопожарной пены. По иронии судьбы сильнее всего пострадал щит Антошенко. Половинки щита валялись в снегу, и эвакуатор наехал колесом на его улыбку.

Лешка с Валеркой допытывались у офицера, что происходит в городе. Мент либо отмалчивался, либо говорил то, что и так ясно: Антошенко решил показать, кто в доме хозяин. Только это от бессилия. Василий Лукич — гений. Ролик с Караваевым безотрывно смотрит весь город, а быков Антошенко повязали и теперь на законных основаниях имеют право держать трое суток, то есть, получается, до конца выборов.

— Всех подряд мели! — с удовольствием сказал офицер. — Кого на месте застали — само собой, а кто дома сидел, тех из дому. Теперь Антошенке прикурить некому подать. И за рулем самому придется… — Офицер засмеялся; мысль, что Антошенко будет сам прикуривать и сидеть за рулем, казалась ему забавной.

Микроавтобус вырвался за город и, минуя указатель «Аэропорт», свернул на укатанную снежную дорогу. Километра через два в чистом поле дорогу перегораживал шлагбаум. Из похожей на баньку бревенчатой будки вышел прапорщик с голубыми петлицами и стал проверять документы. Лидия поняла, что их везут на военный аэродром.

За шлагбаумом стоял искалеченный микроавтобус. Похоже, врезался во что-то и перевернулся: морда смята, крыша приплюснута будто огромным молотком. Но самое пугающее — вдоль борта шел ряд одинаковых пулевых дырочек.

— Давно была авария? — спросила Лидия у проверявшего документы хмурого прапорщика.

Тот с непроницаемым лицом вернул ей паспорт и сказал:

— Проезжайте.

Поехали опять по чистому полю, все молчали, и вдруг офицер сказал:

— Лидия Васильевна, вы только не волнуйтесь. Ваш отец и полковник Красин попали в тяжелую аварию.

Лидия приняла это с изумившим ее саму спокойствием. Наверное, она переволновалась за отца еще в гостинице, а сейчас только подумала, что авария — это не катастрофа, авария — это без человеческих жертв.

— Где он? — спросила она. — Почему вы меня везете на аэродром, а не в больницу?!

И вдруг оказалось, что она стоит, сгорбившись под низкой крышей микроавтобуса, и дергает ручку дверцы, а Лешка ее оттаскивает, не понимая, что она абсолютна спокойна, просто ей надо выпрыгнуть и бежать к отцу. Дверца щелкнула и приоткрылась, в лицо ударил режущий ледяной воздух — Лешка был мелок, чтобы состязаться с папиной дочкой.

— Остановите! — закричал он. — Не видите, что ли?! Я не могу ее удержать!

Лидия вывалилась из притормозившего микроавтобуса, упала лицом в колючий снег и зарыдала. Папка, ну что же ты так, папка?! Пек политиков из ничего… из ничего и денег, сотни тысяч людей заставлял голосовать, как тебе нужно, и дал себя подловить какому-то безмозглому быку с автоматом!.. Это тебе за грехи, папка. Говорил: «Рядом с такими, как твой Ивашников, ходит беда» — и не видел, что беда ходит везде, где пахнет большими деньгами!

Микроавтобус остановился метрах в десяти, уткнувшись в сугроб на обочине. Оттуда к Лидии бежали.

— Не волнуйтесь, не волнуйтесь! — наклонился над ней офицер. — Василий Лукич в сознании, жизнь вне опасности, за ним наблюдают военные медики. Он сам захотел лететь в Москву.

ТЕЛЕФОН С ГАРАНТИЕЙ

Лидия еще не видела таких самолетов: зеленый, с двумя высоко торчавшими над крыльями моторами, вылупленными, как лягушачьи глаза. Двое солдат внесли отца через заднюю кулису, открывавшуюся вниз, — по ней в самолетное брюхо мог бы въехать грузовик, и поместился бы. Поперек груди и бедер отец был прихвачен ремнями к медицинским носилкам из согнутого желобом стального листа. Хотя его накрыли одеялом, Лидии казалось, что снизу, через сталь, в его тело незаметно проникает убийственный холод. Отец не чувствовал ног — у него был поврежден позвоночник.