И он слегка

Коснулся жаркими устами

Ее трепещущим губам;

Соблазна полными речами

Он отвечал ее мольбам.

Могучий взор смотрел ей в очи!

Он жег ее. Во мраке ночи

Над нею прямо он сверкал,

Неотразимый, как кинжал.

М. Лермонтов «Демон».

– Уже утро, да? – я проснулся, протирая глаза и удивленно глядя на мобильник, пытаясь разобрать, сколько там время. – О, Боже мой! Я проспал на работу! Боже мой.

- Он только что забегал, - сообщил Таня.

- Кто забегал – сонно удивился я – Бог что ли? – и вопросительно посмотрел на Таню.

- Ну не Бог, в прямом смысле этого слова, не он сам, он твоего ангела послал, что бы тебя разбудить. А он смутился, подумал и про себя решил, что чем ты занимаешься сейчас, важнее и не захотела тебя не беспокоить.

- А чем я сейчас занимаюсь, я вроде спал как суслик.

- Ну а что разве ты, после своего сна, не будешь заниматься этим – и скромно потупила свой взгляд в пол и смущенно, но в утвердительной форме добавила – с утречка то, да милое дело.

И вся, вскочив, дрожит она;

Пылают грудь ее и плечи,

Нет сил дышать, туман в очах,

Объятья жадно ищут встречи,

Лобзанья тают на устах...

М. Лермонтов «Демон».

В общем, поехали мы на работу только к обеду. Были, знаете неотложные дела на даче. Кровать застелить, да расстелить. Застелить да расстелить. Как-то не получалось оставить идеальный порядок в спальной комнате. То подушка неправильно уложена, то простынь выбивается из-под матраса, то из пододеяльника одеяло вылезает, то покрывало измялось. Занимались мы наведением порядка вдвоем, и после того как мы наводили порядок, как-то получалось, что наши тела непроизвольно наводили беспорядок на кровати. После того как я полностью обессилил, Таня сказала, что она как женщина наведет порядок и просит меня не мешать ей в этом деле и удалиться покурить на улицу. Что я с превеликим удовольствием и сделал.

Мысли мои витали в облаках, когда я в одиночестве ехал домой. О, я расскажу супруге о своей бескомпромиссной борьбе с этими подонками, о том, как загнал их в угол вместе с их наглыми требованиями и грозил им судом. Сколько подобных дел прошло через мои руки! Вот почему у меня репутация бесстрашного поборника справедливости и законности. К черту супружескую неверность! Какое отношение имеет мелкий адюльтер, к делу служения праву. Тем более не надо расстраивать свою собственную жену. Где я ночевал, это к делу не относится. Да, моя клиентка оплошала, и все же она имеет право на полноценную защиту. В конце концов, ведь есть закон. Кто защитит его - закон, кроме нас адвокатов? Кто защитит, таких как Татьяна Викторовна.

 Да, я разбил их наголову. Потребовал выплатить все добытые преступным путем деньги, и под чудовищным грузом собственной вины они были вынуждены согласиться отдать неправедно полученные ими деньги. Я не знал никакой пощады в борьбе за права своей клиентки, получившей от всей этой гвардии целых два миллиона долларов. Перепуганные, фсбешники и его подконтрольные арбитражные управляющие перебирали все возможные способы сэкономить на Татьяне Викторовне. Детали разговора с ними, правда, предстояло еще придумать, но в моем распоряжении оставалось еще не менее получаса.  Пока я доберусь до дома, в моей голове созреет удивительное и подробнейшее изложение случившегося за прошедшие полутора суток. А также понимание, почему я не смог переночевать на супружеской кровати. По уму то, то, что я сделал, называется – б…вом и моральным разложением. Но признавать я этого не хотел. Это у меня механизм самооправдания включился. Если я про себя это еще раз повторю, раз сто, то я и сам в это поверю. Так всегда это бывает, и не только у меня. Прелюбодеяние - не отдых, а сложная и тонкая работа. Расслабляться нельзя - упустишь из виду какую-нибудь мелочь - и всё пропало. Опыта конечно нет., но нельзя позволить себе излишней самонадеянности. Всё всегда бывает в первый раз.

В машине играло радио. Вначале была попса, а потом диджей Канай, по совместительству депутат, рассказывал о том, как наш губернатор ездил в Москву на прием к самому президенту. Это преподносилось, как событие первостепенной важности, полета человека в космос или встречи с инопланетянами. Диджей Канай говорил об этом таким тоном, что всем было ясно, уж теперь-то мы заживем! Его писклявый голосок поведал нам, что загребущее руки олигархов в лице миллиардера Дерипаски тянутся к нашей области, для того чтобы разворовать народное богатство и богатство простых вологжан. И только благодаря смелости и отваге нашей областной администрации в лице губернатора и здоровом оплоте местного олигарха Харина, мы все еще живем человеческой жизнью и не превратились в ничтожных рабов проклятых капиталистов. Пришлый Дерипаска, почему-то после такого рассказа представлялся с этаким звериным оскалом, а с его звериных клыков капает человеческая кровь, и он рвется в нашу область, а на пути его стоят два суровых и ангелоподобных мужика в белых одеждах со щитами и мечами. Вместо того, что бы переполнится отвращение к пришлому Дерипаске, отвращение начал вызывать диджей Канай. Так и подмывало сказать ему «Канай давай отсюда, канай». Шестерки никогда не вызывали уважения ни у меня, ни у народа. Хотя вру, народ диджея постоянно выбирал в депутаты, но почему он его выбирал, понять мне было невозможно.

Прошло еще две недели. Мой роман с Татьяной разгорался уже не на шутку. Днем на работе мы еще соблюдали приличия, она начальник, а ее раздолбай подчиненный. А вечерами… Я хоть и соблюдал неписаное правило: семейный мужчина, не станет переживать из-за посторонней бабы, это стыдно, унизительно, – но тоска в сердце становилась с каждым днём всё глубже и глубже. Татьяна крепко запустила руки в мое сердце, не отпускала ни во сне, ни наяву. Иногда, после рабочего дня приду домой, уложусь на свой диванчик, глаза сомкну, а она, тут как тут. Присядет рядом, своими губами прикоснётся к моим губам и шепчет: «Устал Юра, устал мой мальчик» Я только руки протяну, чтобы ее обнять, а тут пустота. Открою глаза – да вот же она, озорница, смеётся, встает в сексуальных позах. «Ну что же ты, Юра, хочешь? Возьми, я не прячусь…» Разбери после этого, где сон, где явь. Допустим, я сильно влюбился. Но почему эта штука такая переживательная. Почему же, обнимая её, во сне или наяву, я сам иногда вдруг верю, что мы уже на небесах? И почему так тягостно расставание с ней?

Катька, как будто нутром что чуяла и на меня постоянно бросала подозрительные взгляды. Правда благоразумно не заводила разговор ни о чем таком, что может выйти ей боком. Если выдавались свободные дни, то уезжала с дочкой на дачу. Я мог сколь угодно нежно относиться к Татьяне, но одного себе позволить не хотел: влюблиться по-настоящему. Влюбленный беззащитен, мои чувства к ней, будут написаны на моем лбу, я не способен конспирироваться, да конспирация и бесполезна: шила в мешке не утаишь, тем более от жены. Кроме того, Катюха может простить интрижку, однако маловероятно, что она простит более серьезное. Все это пахнет скандалом и разводом. Оно мне надо? Оно мне не надо. Все это я умом понимал, но ничего поделать с собой не мог.

Сегодня, в пятницу, вечером вышел из дома и на улице набрал Танин домашний телефонный номер. Узнав мой голос, она умолкла, точно померла.

– Не рада, что ли? - спросил я. - А я ведь к тебе хочу приехать.