Особенно острые нападки при обсуждении вызвали стихи:

Работая над поэмой, автор пытался создать смягченный вариант. На полях, рядом с этими стихами, начато: «Впрочем, что высоко заноситься…» (см.: Другие редакции и варианты, с. 313), но в печати все-таки появился подлинный текст, в котором усмотрели намек на тогдашнего министра внутренних дел генерал-адъютанта А. Е. Тимашева, хотя Некрасов, очевидно, имел в виду графа А. Ф. Орлова (см. примечания М. Я. Блинчевской: ПССт 1967, т. II, с. 657). Факт этот свидетельствует, что поэтом блестяще схвачен сам тип генерал-адъютанта, «универсального специалиста во всех делах государственного управления» (об этом типе см.: Феоктистов Е. М. За кулисами политики и литературы. Л., 1929, с. 293). В Ст 1873, ч. 5 пришлось заменить первый стих: «Впрочем, быть генерал-лейтенантом». Но этим дело не могло ограничиться. После обсуждения поэмы в Главном управлении по делам печати Некрасов вынужден был снять заключительные строки третьей главки:

т. е. прямое указание на то, что последующее изложение никакого отношения к клубу не имеет. Эти стихи были изъяты из всех последующих прижизненных изданий. В настоящем издании они восстанавливаются, так же как и имевшиеся в тексте «Отечественных записок» ст. 435–441 (с подстрочным примечанием к ст. 438), которые были исключены, поскольку в них усмотрели прямой намек на М. Н. Лонгинова, занявшего тогда пост председателя Главного управления по делам печати.

Александр Николаевич Ераков (1817–1886), которому посвящена поэма, — инженер, друг Некрасова, муж его сестры А. А. Буткевич.

Старый дедушка был у нас членом, Бюст его завели мы давно)… — И. А. Крылов был членом Английского клуба cjl817 г. После его смерти в особой комнате, названной Крыловской, был установлен бюст баснописца (САС, с. 27 и 92).

…в Совете вопрос обсуждался: Есть ли польза в железных путях? — Имеется в виду обсуждение вопроса о целесообразности строительства первой большой железной дорогп России — между Москвой и Петербургом: крупнейшие сановники, а на ранних этапах обсуждения и сам Николай I, были противниками строительства (см.: Виргинский С. В. Борьба вокруг подготовки к строительству первой большой русской железнодорожной магистрали Петербург — Москва. — Исторические записки, № 32. М., 1950, с. 67–95).

…покрытая лаком Резолюция… — Царские резолюции на официальных бумагах для сохранности покрывались лаком.

«Привезли из Москвы Полевого…» — В 1834 г. за выступление писателя Н. А. Полевого (1796–1846) против казенно-монархической драмы Н. В. Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла» Николай I приказал закрыть журнал Полевого «Московский телеграф», а редактора в сопровождении жандарма привезти в Петербург. Ср. анонимную эпиграмму тех лет:

(Эпиграмма и сатира. Из истории литературной борьбы XIX века, т. 1. Сост. В. Орлов. М.-Л., 1931, с. 264).

У Цепного бессмертного мосту… — У Цепного моста (ныне мост Пестеля) на Фонтанке находилось III Отделение. В вольной русской поэзии Цепной мост стал эвфемистическим обозначением III Отделения — см. стихотворение неизвестного автора «Послание» (ВРП, с. 71 и 716–717) и стихотворение А. О. Преженцова «Один из многих» (ВЛ, 1959, № 1, с. 180).

Сбрил усы и пошел я туда. — Усы, бороды и бакенбарды в николаевские годы считались признаком вольномыслия; гражданским чиновникам ношение их было запрещено специальным указом от 2 апреля 1837 г. (см.: Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. Т. XII. СПб., 1838, с. 206). Ср. об этом: Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. в 30-ти т., т. I. Л., 1972, с. 460–461.

Князь Орлов прочитал мне бумагу… ~ Я не в силах вас буду спасти… — Речь, очевидно, идет о вызове издателей «Современника» Некрасова и Панаева в III Отделение 1 ноября 1849 г., где шеф жандармов граф (впоследствии князь) А. Ф. Орлов (см. о нем выше. с. 406, 428) сделал им внушение за одну из статей, опубликованных в журнале (см.: Лемке М. К. Николаевские жандармы и литература 1826–1855 гг. СПб., 1909, с. 201; Евгеньев-Максимов В. Е. «Современник» в 40-50-х гг. Л., 1934, с. 260–262).

Помню я Петрашевского дело… — Дело участников кружка М. В. Буташевича-Петрашевского (1819–1867), увлекавшихся идеями утопического социализма (1849), было самым крупным политическим процессом в России со времен подавления восстания декабристов в 1825 г.

Вряд ли были тогда демагоги… — Слово «демагог» во времена Некрасова имело значения: «а) народный предводитель, предводитель народной партии… б) приверженец революции…» (Михельсон <М. И.>. 30000 иностранных слов, вошедших в употребление Б русский язык. М., 1866, с. 210; ср.: Рейсер С. А. Из истории политической лексики. «Демагог» в русской и зарубежной традиции. — В кн.: Русско-европейские литературные связи. Сб. статей к 70-летию со дня рождения акад. М. П. Алексеева. М.-Л., 1966, с. 446–454).

Наши Фоксы и Роберты Пили… — Имеются в виду английские политические деятели и ораторы Чарлз Джемс Фокс (1749–1806) и Роберт Пиль (1788–1850).

Подкосила их «ликантропия»… — К слову «ликантропия» Некрасов в рукописи сделал примечание: «Собственно: превращение человека в волка. Иногда в этой болезни человек воображает себя к другим каким-нибудь животным. Болезнь очень древняя — Навуходоносор умер <от этой болезни>, воображая себя волком» (см.: Другие редакции и варианты, с. 311). Ср. аналогичное примечание к этому слову в тексте «Дон-Жуана» Байрона в переводе Д. Д. Минаева (С, 1866, № 1, с. 264). Здесь Некрасов имеет и виду упоминавшегося шефа жандармов А. Ф. Орлова, который, по свидетельству современника, в конце жизни «ползал на четвереньках и не хотел есть иначе как из корыта» (Вольф А. И. Хроника петербургских театров, ч. III. СПб., 1882, с. 112; ср.: Валуев П. А. Дневник, т. 1. М., 1961, с. 310).

«Монго» — фривольная поэма М. Ю. Лермонтова.

Отбиваешь с оркестром кровати! — По свидетельству современника, директор императорских театров А. И. Сабуров (см. выше, с. 412) был обладателем кровати, снабженной музыкальным устройством и приходившей в движение, когда на нее садились (Шереметьев С. Д. Домашняя старина. М., 1900, с. 43).

Взволновался Париж беспокойный… — Имеется в виду революция 1848 г. во Франции; в России после нее воцаряется период крайней реакции и свирепого цензурного террора (так называемое «мрачное семилетие» 1848–1855 гг.).

И в комиссию мрачный донос На погибшее блудное племя… — Здесь и ниже речь несомненно идет об известных доносах в III Отделение во второй половине 1840-х гг. Ф. В. Булгарина и другого шпиона от литературы, Б. М. Федорова. Первый в доносе «Социалисм, пантеисм и коммунисм в России в последнее 25-летие» объявил глашатаем коммунизма и социализма литературного дельца А. А. Краевского. В связи с Краевским и его журналом в обоих доносах не раз упоминались имена Марата и Робеспьера (Лемке М. К. Николаевские жандармы и литература 1826–1855 гг., с. 303, 304, 314). Некрасов, заостряя нелепость доноса, заставляет доносчика видеть «демагога» в Булгарине и звать Робеспьером другого реакционного литератора О. И. Сенковского (ст. 358–359); в рукописи: «Робеспьером Краевского звал» (см.: Другие редакции и варианты, с. 313). Ср.: Гин 1971, с. 255–258.