– Excuse me («Извините» англ.) – обращается ко мне джентльмен в аккуратненьких таких очках и с седеющей благообразной бородкой, как у Чехова. И постукивая своими холеными пальцами по карте путеводителя, вопрошает:
– Nevsky?
Несмотря на то, что я тороплюсь, элементарная вежливость и ощущение некой сопричастности к Питеру, как к «культурной столице», заставляют меня замедлить свои шаги и остановиться. Безнадёжно и напрочь забыв некогда школьный английский, я с трудом пытаюсь вспомнить элементарное, и, не находя нужных слов, раскрываю свой рот и беззвучно вожу губами, словно рыба, выброшенная на берег.
Наконец, плюнув на всё, я – как Ильич – гордо вскинув руку вперёд («Верной дорогой идёте, товарищи!»), объясняю «камраду» по-нашенски, то есть по-русски:
– Сначала сюда! Потом (согнув в локте влево) – туда! А затем (вновь вернув руку в исходное положение) – туда! Ясно?
– Yes, yes! Thanks! («Да, да! Спасибо!») – искренно благодарит меня ошалевший иностранец.
А я вновь ускоряю свои шаги и, опустив низко голову, совестливо бормочу себе под нос в такт шагам:
– Надо учить английский! Надо учить английский! Надо учить английский!
Бусинка семьдесят восьмая – Версальские пассажи
Версаль, обзорная экскурсия. 2012 г. Фото автора.
Если б, не известные на весь мир достопримечательности французской столицы, то первое впечатление, какое ты испытываешь посетив Париж, словно попал на африканский континент. Во всяком случае, так показалось мне… И где бы не находился, куда бы не пошел, неизменно оказываешься в окружении негров. Практически, 90 процентов торгующих сувенирами, именно они. Они облипают тебя словно мухи, со всех сторон, едва лишь стоит выйти из туристического автобуса и ступить на тротуар. Они не дают тебе проходу ни на улице, ни на мосту, потрясая перед твоим лицом связками эйфелевых башенек и смешно коверкая русские слова. Наконец, они неотступно преследуют туриста, начиная от подножия Монмартра вплоть до самой вершины, где сияет своей ослепительной белизной базилика Сакре-Кёр.
Версаль, похоже, это их «клондайк», поскольку такого количества туристов и автобусов мне ещё не доводилось видеть нигде. Но, даже если вам удалось мужественно прорваться сквозь их плотный кордон и добежать до своего автобуса, это вовсе не означает, что все трудности остались позади: они умудряются привлечь ваше внимание к сувенирам, просунув голову в салон и монотонно бубня скороговоркой свою заведённую пластинку:
– Брат! Братан! Братуха! Братишка! На, давай-давай, бэри-бэри, магныты!
И буквально через секунду:
– Ола! Луда! Танья! Юла! Марина! Наташка! Сестра! Сеструха! Сестрёнка! Давай, иди-иди, сюда, давай, быстрей!
Вскоре, создаётся впечатление, что мы находимся на цыганской барахолке. Весь салон автобуса наполняется весёлой аурой и пассажиры начинают откровенно хихикать. А ему хоть бы что: не обращая внимания на наш смех, он добросовестно делает своё дело, безостановочно перебирая свои мантры:
– Брат! Братан! Сестра! Сеструха! Давай! Сюда! Иди! Бери! Ира! Света! Надья!
– Про Валю забыл! – подтрунивает над вспотевшим несчастным мой сосед. – Валя хочет купить…
Наконец, водитель заводит мотор, дверь автобуса захлопывается перед самым носом чернокожего продавца сувениров и мы потихоньку трогаемся. Я гляжу в окно: наш коммерсант мгновенно сгребает в охапку свои пожитки и наперегонки с собратом несётся со всех ног к следующему автобусу.
«Чёрный Абдулла»
– Ах! Увидеть Париж и – умереть!
Именно это выражение периодически вылетало из уст моей жены, листая туристические каталоги или уныло уставившись в ящик, из которого восторженный телеведущий верещал про красоты Версаля и Елисейские поля, про богемную жизнь Монмартра и знаменитый Лувр.
Наконец, в один из отпусков, нам удалось погостить у друзей, проживающих в Германии. Неожиданно выяснилось, что есть возможность, совершенно спокойно купить недорогой трёхдневный тур и посетить столицу мировой моды. Чем мы, естественно, не преминули воспользоваться.
По возвращению в Висбаден, сидим у друзей за ужином и восторженно делимся своими впечатлениями. В основном, жена. Я же, дабы несколько заглушить этот пёстрый калейдоскоп впечатляющих картинок и невольно сравнивая увиденное с нашей серой действительностью, усердно налегаю на водочку и, находясь в некоей прострации, вполуха слушаю эмоциональный рассказ жены. Про Лувр, про Версаль, Елисейские поля, Мулен Руж…
Наконец, после третьей стопки, поймав короткую паузу, устало наклоняюсь к супруге:
– Лена, скажи: разве я тебя не любил? Разве я тебе не показал Париж? Почему ты не умерла?!!
Бусинка семьдесят девятая – Азбука бармена
Помнится, самое первое, что я сделал, очутившись за стойкой бармена, это составил огромный список, который был разбит на две колонки: в левой её части мною старательно были выведены корявым почерком русские слова и предложения. После каждой строчки следовал прочерк, то есть тире и … далее – было пусто. С этим листком я поочерёдно подходил ко всем нашим гидам с единственной просьбой – заполнить пробел в правой колонке. Соответственно, на разных языках.
– Зачем тебе это надо? – с улыбкой поинтересовалась одна из моих знакомых, которая работала с итальянцами.
– Как это, «зачем»? Должен ведь, я как-то изъясняться с иностранцами?– в свою очередь, удивился я.
– Нет, ничего, конечно, – смущённо ответствовала подруга, с трудом сдерживая свои эмоции. – Ну, например, вот здесь! – ткнула она указательным пальцем в строчку и, не выдержав, громко рассмеялась. – Или вот тут!
«Что Вы делаете сегодня вечером?» – прочитал я, стараясь сохранить невозмутимость.
«На сколько дней Вы приехали в Бухару?» – стояло чуть ниже.
«Давайте выпьем».
«Хотите узнать, как выглядит восточная спальня?».
И так, до самого конца списка…
Бусинка восьмидесятая – «Голубая луна»
худ. Т. Жердина «Ирис», батик 2000г
Тема так называемой «гомосятины» давно не давала мне покоя. По всей вероятности, только затем, чтобы выплеснув накопившиеся и накипевшие, благополучно её забыть. Во-первых, сразу же обозначу свою позицию: в отличие от многочисленных соотечественников, готовых «расстрелять этих п#дарасов без суда и следствия», я весьма сдержанно отношусь как к самому факту их существования, так и относительно общей оценки, даваемой обществом применительно к данному феномену. Можно даже сказать, вполне философски, поскольку, явление это известно ещё с до сократовских времён.
Как вы уже вероятно догадались, мне также не удалось избежать общения с отдельными представителями этой специфической прослойки населения. Несколько перефразировав стихи Маяковского («Ведь, если звезды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно?»), я бы, поставил вопрос так: «Ведь, если подобный феномен существует с незапамятных времён, то – следовательно – ЭТО для чего-то дано нам»?! Не знаю и не хочу копаться – почему и зачем: возможно, как некий урок, может быть, в назидание… Да, мало ли? В конце концов, какая разница?! Есть факт! И он – налицо. И мне остаётся лишь, принять его как данность, как явление, возникшее помимо моей воли. Тем не менее, подавляющее большинство, с негодованием поспешит отделить себя, от этой «аномалии», поскольку, оно чтит какие-то моральные и этические нормы, выработанные и выстраданные человечеством на протяжении нравственной эволюции. Но, что такое «мораль», «нравственность», «этика» и прочее? Для кого-то – пустой звук, кому-то это кажется фикцией, заблуждением и т. д. Словом, тут – сколько людей, столько и мнений. Лично я, зафиксировал для себя три основных этапа, характеризующих эмоциональное отношение российского общества к данной проблеме: от сдержанного любопытства, восхищения, а затем – до неприятия, вплоть до жгучей ненависти. А посему, воздерживаясь от каких-бы то ни было однозначных оценок, всего лишь, постараюсь поделиться исключительно личными впечатлениями от тех встреч, что «подарила» мне Судьба. Таких историй было три.