Изменить стиль страницы

Если сначала воспользоваться противостоянием Марса и Венеры и перелететь на Венеру, а потом, дождавшись противостояния Венеры и Земли, выгодно перелететь с неё на Землю и, наконец, если вслед за этим случится великое противостояние Земли и Марса, — Земля «подвезёт» марсиан к родной планете, и они вернутся домой. При таких условиях для экспедиции, действительно, потребуется много меньше времени, чем два года. Но подобные тройные совпадения бывают редко, очень редко. Однако были… были в 1908 году!

Независимо от сторонников гипотезы, ее противник А. А. Штернфельд, делавший астронавигационные подсчеты, пришел к убеждению, что в 1908 году особенно выгодно было перелететь с Венеры на Землю. Указанное им время прилета корабля точно совпало с днем тунгусской катастрофы — 30 июня 1908 года, в 7 часов утра.

Что это? Совпадение? Случайность?

Автор предоставляет каждому читателю судить об этом.

— Мы, материалисты, не верим в случайность, — сказал Матросов. — Для нас, готовящих полет на Марс, очень важно знать, встретимся ли мы там с подобными нам существами.

Автомашина давно стояла на обочине шоссе, пластмассовый верх был откинут. В кювете трещали кузнечики, на лугу мычали коровы. Две маленькие девочки переходили шоссе с полной корзиной грибов.

Марина восторженно смотрела на Дмитрия.

— Очень может быть, — продолжал он, — что неведомый тяжелый элемент, найденный профессором Баковым в тунгусской тайге, — это чудом уцелевший кусок невзорвавшегося радиоактивного топлива марсианского межпланетного корабля, единственный «осколок» никогда не падавшего на Землю Тунгусского метеорита.

Марина откинулась на кожаную спинку сидения, заложила руки за голову:

— Я почти уверена… Нет, я уверена, что это так! Если бы ты знал, как мне нужен радий-дельта!

— Я обещаю тебе привезти его, — сказал, улыбаясь, Матросов. — Когда слетаю на Марс, — добавил он.

Марина покачала головой:

— Нет. Мне нужно много, много раньше… Но я уверена, что ты сможешь привезти… — сказала она и совершенно неожиданно для Матроcова, для себя и для проходивших мимо девочек притянула к себе его большую голову и поцеловала в губы.

Глава VI

ГИЛЬОТИНА

Марина изменилась. После провала диссертации она похудела, осунулась, старалась ни с кем не встречаться. Ее понимали и жалели. И вдруг она внезапно преобразилась: расцвела, похорошела, ходила по институту с сияющими глазами, беспричинно улыбаясь. За работой она пела, обещала комсомольцам станцевать на их вечере. После работы сломя голову летела из института.

Всем, конечно, казалось естественным, что Марина скоро утешилась после провала диссертации. Ее товарищи понимали, что это было лишь формальным поражением. Ее диссертация заинтересовала ученых, десятки лабораторий по чьему-то расчетливому указанию занялись сверхпроводимостью, помогали Марине.

Все считали, что Марина радуется своим успехам в работе. Но никто не догадывался об истинной причине ее счастья. Никто, конечно, кроме Дмитрия.

Какая ж она глупая! Сколько лет потеряно даром. Как можно было воображать, будто он старается унизить ее, доказав свое превосходство над ней. Он совсем не такой! Он — сильный и отважный, умный и великодушный, и он — самый робкий человек на свете! И если уж где показывать превосходство над ним, так именно в том, в чем она показала!

Марина никогда не подозревала, что можно быть такой счастливой… Зачем только он уехал на завод, где переделывают паровой атомолет! Жаль, что не готов еще сверхаккумулятор. Он с успехом заменил бы атомную станцию на самолете Дмитрия. От аккумулятора не надо защищаться тяжелыми бетонными стенами и свинцовыми экранами…

Марина улыбнулась. Она вспомнила, что именно ради этих бетонных стен и экранов из свинца она перевела лабораторию в полуподвал.

Директор долго сопротивлялся, уверяя, что ему некуда деть механическую мастерскую. Тогда Марина согласилась, чтобы наиболее громоздкое оборудование мастерской — старый гидравлический пресс и большие ножницы для резки железа — осталось в ее лаборатории, лишь бы остальные станки перетащили в ее прежнее помещение.

И она настояла на своем. «Лаборатория М. С. Садовской» переехала.

Правда, зеркально-черные стены, золотистые полоски шин на белом мраморном щите, стекло и медь приборов мало вязались с неуклюжей «гильотиной», как прозвали лаборанты ножницы, но важнейшая для Марины работа началась.

Марина полюбила новую лабораторию.

Вдоль стен под высоко расположенными окнами тянулись массивные столы с резиновыми змеями проводов. Подвижный свинцовый экран прикрывал проем в соседнее помещение с толстыми бетонными стенами.

Как известно, сверхпроводимость, которой занималась Марина, в сильном магнитном поле исчезала. Чтобы решить проблему сверхаккумулятора, надо было найти защитный слой, который предохранял бы материал проводника от действия сильного магнитного поля, сохранял бы сверхпроводимость.

Эдисон в поисках подходящего материала для нити электрической лампочки накаливания испробовал 50 тысяч различных образцов. Марина с ее упорством и целеустремленностью готова была испробовать не меньше.

К счастью, попалась незаконченная статья профессора Бакова. Описывая свойства радия-дельта, он, между прочим, сообщал, что наряду с другими примечательными особенностями новый элемент влиял на сохранение сверхпроводимости в сильном магнитном поле. В этом Марина увидела для себя главное.

И тут случилось нечто неожиданное: профессор Кленов пожелал посетить новую лабораторию Садовской. Марина после некоторого колебания не смогла отказать ему и осталась после работы ждать профессора.

Он явился точно, как обещал. Он всегда говорил, что «чужое время — чужие деньги».

Марина заметила, что он выглядит плохо. Под глазами темные мешки. Дышит тяжело и почему-то держит руку у сердца, словно от этого станет лучше.

— Здравствуйте, здравствуйте, — кивал бородой старый профессор, оглядывая помещение. — С новосельем вас, голубушка, с новосельем. Как устроились, осмелюсь осведомиться? Что же это они не убрали своих мастодонтов? — указал он на оставленное механическое оборудование.

— Это я виновата. Слишком торопилась, — улыбнулась Марина.

— Ну, так рассказывайте, — говорил Кленов, проходя мимо лабораторных столов и разглядывая электрические схемы.

— Садитесь, Иван Алексеевич. Вам не душно? Открыть форточку?

— Увы, дорогая моя барышня. Открытые форточки мне уже не помогут.

— Иван Алексеевич, вы знаете, что тунгусского метеорита никогда не было! В тайге взорвался в 1908 году марсианский корабль.

— Что это? И вы тоже? — испуганно отшатнулся Кленов.

— Нет, я серьезно.

— Чепуха собачья! Да я и слушать не хочу. Ненаучные разговоры какие-то… В науке, почтеннейшая, больше всего надобно бояться вульгаризации. Какое отношение подобные сказки могут иметь к вашей работе?

— Некоторое, — загадочно сказала Марина. — Я прочитала статью русского физика Бакова. Ведь он ваш современник, Иван Алексеевич. Вы не знали его?

Кленов печально покачал головой.

— Баков! Еще бы я не знал этого удивительного человека!.. Он мой учитель. Выдающийся, я вам скажу, был ученый. Богатырь русской науки…

— Вот как? А вы никогда не слышали о необычайном элементе радий-дельта, который он нашел в тунгусской тайге и исследовал?

Кленов вздрогнул. Концы его длинных пальцев задрожали.

— М-да… м-да… — гулко пробормотал он.

— Представьте, по работе мне понадобилось убедиться в истинной причине тунгусской катастрофы. И знаете, я уверилась, что марсиане летели к Земле.

Кленов болезненно поморщился.

— И я убеждена, что в руки Бакова попал кусочек радиоактивного топлива марсиан.

— Впервые участвую в таком разговоре, — возмущенно вздохнул Клкнов.

— На земле в естественном виде нет вещества тяжелее урана. Не может быть его и на Марсе, ровеснике Земли. Такие сложные, неустойчивые вещества распались всюду.